Сторожка у Буруканских перекатов (Повесть) - Грачев Александр Матвеевич (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Ребята вскочили и стали бешено хлопать в ладоши.
— Ай хитер, ай хитер, стервец! — бубнил себе под нос профессор Сафьянов. — Он же ограбил нас посреди бела дня!
— А теперь попросим нашего дорогого Николая Николаевича, — говорил между тем Званцев. — Пожалуйста, прошу вас!
Сафьянову ничего не оставалось делать, как ответить. Он встал, окинул взглядом сидящих за столом.
— Я и мои коллеги, — заговорил он, — весьма тронуты гостеприимством, оказанным нам за этим столом, особенно со стороны всеми нами уважаемого Ивана Тимофеевича. Что же еще я могу сказать вам, друзья мои? По мере наших возможностей мы с удовольствием поможем вам в ваших благородных начинаниях. Сегодня обдумаем на досуге и решим. Что касается ныряльного снаряжения. Иван Тимофеевич, — он помолчал, обведя всех взглядом, — то, честно говоря, у нас всего пять аквалангов, не считая комплекта, который я привез для Алексея Петровича. Что ж, один акваланг со снаряжением и две ныряльные маски с ластами и дыхательными трубками мы сможем уступить вам…
И снова за столом гремели аплодисменты.
— А теперь — в атаку на уху! — скомандовал довольный Званцев.
Когда стали разливать уху, Званцев вдруг спохватился, заглянул в тарелку Кондакова и сказал:
— Э-э, одну минутку, Трофим Андреевич! А ну, сколько ты наливаешь себе ухи? Ребята, не давайте рыбинспектору больше одного половника! Он был самым неверующим в вашу бригаду. Честное слово, так и говорил: на уху не поймают.
Все засмеялись. Кондаков, которого все привыкли видеть развязным и грубым, сейчас выглядел скромным тихоней. Он смущался, чего с ним, кажется, никогда не бывало, во всяком случае на глазах у ребят.
Клюкач, сидевший рядом с Кондаковым, бесцеремонно забрал у него тарелку и с серьезным видом сказал:
— Пидожди, инспектор! Так як решимо, отберем излишки?
Смех еще сильнее загрохотал за столом. Смеялись не столько над выходкой Клюкача, сколько над поведением Кондакова: сначала он инстинктивно хотел удержать тарелку, потом рассвирепел, затем вымученно улыбнулся, с жалким, растерянным видом оглядывался по сторонам вечно припухшими глазами. Ребятам, видно, неловко стало за Кондакова — всегда такого уверенного, а сейчас вконец растерявшегося и жалкого. Со всех сторон раздались голоса:
— Пусть ест!
— Прощаем!
— Пускай остальное зачтется авансом!
— Ну, коли так, — ваша добрая воля.
Клюкач вернул Кондакову тарелку, сказал с укоризной:
— Чуешь? — и кивнул на ребят. — Скажи им спасибо. А то хотел вылить под стол. Другой раз знатымешь. — Он весело крякнул, берясь за ложку.
Когда все усердно занялись ухой, Званцев спросил, ни к кому не обращаясь:
— Ну, а что же будет делать бригада эти полтора месяца, пока установлен запрет на промысел рыбы?
— Уж мы ломали голову над этим, — ответила Гаркавая. — Штатных единиц всего пять: трое на нерестово-выростном хозяйстве и два лаборанта — один у Алексея Петровича, один на нерестовиках. Шестеро остаются без дела.
— А вы? — спросил Званцев Абросимова.
— Я не в счет, Иван Тимофеевич, — сказал тот, — у меня пенсия идет.
— Так вы что ж, Петр Григорьевич, и бригадного пая не думаете получать?
— Бригадный пай? Гм-м… Да как вам сказать? Оно, конечно… а зачем мне лишние деньги? — И он озорно взглянул на секретаря райкома.
— Петр Григорьевич сказал, что будет покупать на них книги для бригадной библиотеки, — выдала тайну Гаркавая. — Да еще шахматы и настольный бильярд думает купить.
— Вот оно что-о… — протянул Званцев, иронически глядя на старого учителя. — Нехорошо, Петр Григорьевич, нехорошо получается. Вроде благотворительности.
— Ладно, буду получать.
— Будьте свидетелями, ребята, — объявил Званцев. — Зачем покупать книги для бригады, когда можно в районной библиотеке брать библиотечку-передвижку и менять ее каждый месяц?
— Мы и берем, — сообщил Владик.
— Так вы что, едите, что ли, книги? — с искренним изумлением спросил секретарь райкома.
— Можно сказать, едят, — подтвердил Владик. — Особенно в зимние вечера.
— Слышишь, Григорий Андрианович? — Званцев многозначительно посмотрел на Севастьянова. Секретарь райкома знал, что Севастьянов не прочитал за свою жизнь ни одного романа или повести. — Вот откуда их уловы! Вот где их успех!
— Прикрепите к любой промысловой бригаде Колчанова — и там будут уловы не меньше, — ответил Севастьянов.
Этому ответу удивился не только Званцев, но и Колчанов. Уж кто-кто, а он-то очень хорошо знал, как Севастьянов относился к науке. Он прямо не отвергал ее, но всякий раз, когда речь заходила о научных основах рыбного промысла, со свойственной ему высокомерной усмешкой любил говорить: «Была бы рыбка, а как ее поймать мы и без науки знаем».
Вопрос о ребятах, оказавшихся без дела на полуторамесячный межпутинный период, был решен так, что они уйдут в отпуск на двадцать дней, а потом сменят тех, кто останется на Чогоре. Верка Лобзякова будет работать лаборанткой у Прониной, а Шурка Толпыга по-прежнему останется у Колчанова.
Но, когда речь зашла о том, кто первым пойдет в отпуск, желающих оказалось только трое — Степан Ферапонтов, Сергей Тумали и Лиза Колпина. Выход подсказали сами ребята. Они решили поделить зарплату поровну на всех и на весь межпутинный период. Так каждый побывает в течение этих полутора месяцев в отпуске, и бригада как единое целое сохранится и на межпутинный период.
Гаркавая спросила Кондакова:
— А что, Трофим Андреевич, не смогли бы ребята заниматься пока отловом хищников — щуки и крупных сомов? Ледник у них есть, добывать теперь тоже есть чем — подводными ружьями.
— Да и косатку и горчака можно было бы отлавливать на местах скопления этой сорной рыбы, — заметил Колчанов. — Благо у нас есть теперь верное средство для обнаружения ее скоплений — акваланг и ныряльные маски…
— Без контроля рыбоохраны нельзя, — ответил Кондаков тоном, не допускающим возражений.
— Подожди! — в изумлении воскликнул Званцев. — Ты что же, Трофим Андреевич, не доверяешь бригаде. Колчанову с Абросимовым?
— Не то, что не доверяю, — уклончиво ответил Кондаков, — порядок такой…
— Так мы же сами устанавливаем эти порядки по данным науки, а не по чьей-то прихоти. Вот что, — подумав, продолжал Званцев, — у нас существует в районе институт общественных инспекторов рыбоохраны, так? А почему бы этим ребятам не выдать удостоверения общественных инспекторов? Можно выдать?
— Можно-то можно, но я, как старший районный инспектор рыбоохраны, должен как следует изучить людей, которым доверяются удостоверения…
— Ну, а Колчанову ты можешь доверить такое удостоверение? — наседал Званцев.
Кондаков исподлобья взглянул на Колчанова.
— Запрошу Хабаровск, рыбвод, — сказал он глухо, — если разрешат — выдам…
— Ты что, о всех запрашиваешь Хабаровск? — недобрым голосом спросил Званцев. — На каком основании ты не доверяешь Колчанову?
На Кондакова теперь смотрели все сидящие за столом. Он старался казаться спокойным, но по тому, как у него побагровела шея, а потом пошли по лицу красные пятна, было видно, что рыбинспектор борется с собой.
— У меня прямых улик нет, — наконец заговорил он, — но до меня доходили слухи, что Колчанов ловил осетров…
— Это клевета! — сдерживая себя, возразил Колчанов. — Укажите, когда и где это было?
— В прошлом году у Дурала, — спокойно произнес Кондаков.
— Иван Тимофеевич, — обратился Колчанов к Званцеву, — в прошлом году я вообще не бывал в районе Дурала, все лето провел на Бурукане.
Мало кто знал истинную подоплеку этой взаимной неприязни между Колчановым и Кондаковым. Колчанов прямо-таки демонстративно не признавал Кондакова; он знал, что за десять лет работы районным рыбинспектором этот человек, по-видимому больше всего на свете любящий власть, до того привык отдавать распоряжения, что на всех смотрел свысока. Но даже не это было главным, что вызывало к нему антипатии Колчанова. Каждый выезд районного рыбинспектора по рыбалкам — Колчанов хорошо это знал — сопровождался пьянками и разгулом самодурства. Колчанов не раз слышал разговоры о том, что Кондаков покрывает браконьеров, облагая их за это данью — натурой. По-видимому, это была правда, иначе Кондакову при его скромной зарплате вряд ли удалось бы выкраивать столько денег на водку.
