За Дунаем - Цаголов Василий Македонович (книга бесплатный формат .txt) 📗
Люди удивлялись Борхан. Сама маленькая, подвижная, сухонькая, с тонким и горбатым носом, а дочь высокая, большеглазая, спокойная. Нет, не в мать она. На это Борхан говорила: «Всем обидел меня бог, а взамен дал красавицу-дочь».
Когда Борхан вошла в кунацкую, мужчины встали и слегка поклонились ей. Подавшись вперед, старуха прошла к столику, что стоял в углу, и опустила на него деревянную тарелку с пирогами. Женщина отступила к выходу, приговаривая:
— Сидите, почему вы встали? Спасибо... Вы извините меня за то, что я вошла к вам. В доме нет младших мужчин. Да что поделаешь...
В эту минуту Борхан чувствовала себя самой несчастной женщиной на свете. Ее ли дело входить в кунацкую, когда там мужчины? Но кого пошлешь? Бек-мурзу? Так он хозяин дома! К лицу ли ему это?
Потом Борхан еще раз приходила: принесла кувшин с аракой, и опять мужчины привстали.
— Да накажет меня бог, но у меня нет иного выхода,— произнесла Борхан виноватым голосом и поспешнее, чем следовало, покинула кунацкую.
Бекмурза поднял круглый, трехногий столик с едой и поставил перед гостями, снял со стены рог и обратился к Бза:
— Прошу вас, отведайте того, что бог послал.
По праву старшего, Бза принял вместительный рог:
— Да простит мне всевышний, Бекмурза, но твое ли дело стоять возле нас? Садись, ты хозяин дома...
— Разве я старше тебя, Бза? Или такие гости, каких мне сегодня послала судьба, часто бывают в доме моего родителя?
— Если в доме один ребенок, его родители чем-то прогневали бога. Так говорили прежде осетины. Ты только что убедился, Бекмурза, как плохо быть без младшего. О, раньше жили мудрые люди!
— Да, это так, Бза!
— Пусть в твоем доме будет столько мужчин, сколько пальцев на моих обеих руках! Это я тебе желаю от души, так же, как своему племяннику Знау-ру,— старик многозначительно глянул на хозяина и выпил.
— Оммен, хуцау1, — дружно поддержали тост гости.
— Спасибо,— пробормотал смущенный Бекмурза.
— Слова, которые я только что произнес, подсказало мне мое сердце, Бекмурза. Да дойдут мои молитвы до бога!
— Оммен, хуцау!
Легкое волнение охватило Бекмурзу. Он понял, ради кого так старается Бза. «Но Знаур не богаче меня... Правда, у него два вола. Но я же хотел выдать сестру за богатого жениха? Э, Бекмурза, не думаешь ли ты, что сваты будут приходить к тебе каждый день?»— пронеслось тревожно в сознании.
Гости выпили за тост старшего и, дав им возможность закусить, хозяин налил по второму разу. Но Бза не принял рога.
— Выпей, Бекмурза, если тебе понравились мои слова,— предложил старик.
Бза хотелось услышать, что ответит ему брат Хани-фы, и тогда он будет знать, как вести себя дальше. Да и Бекмурза понимал, чего от него добивается гость.
— Спасибо за доброе пожелание... Да сбудутся в доме моего соседа Знаура твои, богу угодные, пожелания.
— В твоем доме, Бекмурза, в твоем,— перебил гость.
— Пусть сгорит дом, в который вы пришли, если я не желаю вам здоровья и счастья! — горячо воскликнул хозяин.
— Мы верим тебе, Бекмурза, потому и пришли сюда!—ответил Бза.
— Спасибо, еще раз говорю вам, спасибо, дорогие гости,— Бекмурза обвел взглядом сидящих и быстро выпил.
... Гости ушли в полночь. Вернувшись в дом, Бекмурза позвал мать и объявил ей, что не смел отказать таким почетным сватам, как Бза, и, кажется, они породнятся с Кониевыми.
— Знаур — мой сосед, мы выросли вместе, люди считают нас братьями. Да и с Бабу мы не враги... Так почему я должен отказать ему? Как ты думаешь, Бор-хан? — спросил сын.
— Твой отец поступил бы так же мудро,— ответила мать.— Но у него есть старший брат. Разве Бабу женат?
— Вот уже год о нем ничего не слышно. Не может же Знаур ждать его до седой бороды... Это их дело, Борхан. Да и бог простит бедному человеку такое.
— Ты мужчина, и тебе лучше знать, что ты делаешь.
— Вот и хорошо, не бойся, я не ошибусь... А теперь пойду вздремну, кажется, уже рассветает.
Мать проводила взглядом сына, а потом задула лучинку. Вернувшись к очагу, она присела на корточках и подумала: «Знаур — настоящий мужчина, он не даст в обиду Ханифу... И отец его, и дед были мужчинами. Слава богу, дочь нашла свое счастье. Вот бы еще женить Бекмурзу, и тогда мне можно спокойно умереть»,— засыпав жар золой, Борхан пошла в свой угол и еще долго не могла уснуть, ворочалась, вздыхала. А Ханифа лежала на спине с открытыми глазами, ей казалось, что рядом стоял Знаур. Он смотрел на нее, и Ханифе хотелось плакать от радости. Повернувшись на левый бок, девушка закрыла глаза и вскоре уснула.
А утром мать с трудом добудилась ее:
— Вставай, уже солнце давно взошло... Какой стыд! Скоро ты сама станешь матерью и что же, так и будешь дрыхнуть? Позор на мою седую голову! Да если об этом узнают Кониевы, то они откажутся от тебя.
Дочь быстро оделась и собралась было выскочить во двор, но мать ее остановила.
— Не смей в таком виде выходить, увидит кто-нибудь... Да и нечего тебе делать на улице,—строго сказала Борхан.
Женщина отвернулась и украдкой вытерла слезу...
По улице проскакал глашатай. Привстав на стременах, он кричал во весь голос, потрясая кнутом над головой:
— На нихас! Люди, на нихас!
Услышав его, Фарда, придерживая подол, побежала в мазанку. Сын готовился к поездке в город, на базар. Надумал продать новую бурку, а на вырученные деньги купить черного сафьяна и каракулевую шапку. Ну, а если хватит денег, то привезти матери цветного атласа на платье.
Когда вошла мать, он держал на вытянутых руках бурку и любовался ею.
— Лаппу,— проговорила испуганно Фарда,— кажется, случилась беда...
Сын швырнул бурку на скамейку и порывисто повернулся к матери.
— Беда! Умер кто?
Мать досадливо отмахнулась рукой.
— Нет, бог с тобой, глашатай сзывает мужчин на нихас.
— A-а, ну при чем здесь беда? — Знаур взял бурку, провел ладонью по мягкому густому ворсу.— Самому бы оставить ее. Или послать Бабу. Да только куда? Ничего, может, когда-нибудь и на моих плечах будет такая бурка.
— Ты уж иди, Знаур, а то как бы чего не случилось,— забеспокоилась мать.— Иди, не задерживайся. Старшие, наверное, ждут и сердятся.
— Подождут,—буркнул Знаур, но, увидев, как посуровело лицо матери, улыбнулся:— Иду, иду...
На улице он встретился с Бекмурзой. Друзья поздоровались сдержанно и некоторое время шли молча. Им обоим было неловко после того, как сваты побывали у Каруаевых. Теперь Знаур Должен вести себя в присутствии родственников Ханифы, а тем более ее брата, подобно младшему в присутствии старших.
— Ты не знаешь, зачем мы понадобились на ниха-се? — наконец спросил Бекмурза.
— Новости ты должен узнавать раньше меня,-^-вежливо ответил Знаур.
— Почему?
— Твой дом ближе к нихасу,—дружески засмеялся
Знаур, но потом спохватился и Добавил: — Сейчас узнаем, чего хотят от нас.
Сельчане плотно окружили нихас. Перед почтенными старшими, понурив голову, стоял Кудаберд. Знаур и Бекмурза переглянулись.
— Никак хромой провинился,— проговорил тихо Бекмурза.
Знаур присвистнул и прошептал ему на ухо:
— А ты забыл, как он накричал на Дзамбулата и тот ударил его за это кнутом?
— Да, да, это же было недавно... Но почему старики молчат? — Бекмурза толкнул локтем стоявшего рядом мужчину.
Тот оглянулся, но сказать ничего не успел: хромой вдруг выкрикнул своим тонким, визгливым голосом:
— Что вы хотите от меня? Дзамбулат же ударил меня!
Но хромого тут же оборвал Бза. Старик сидел в кругу тех, кто решал споры между аульцами.
— Ты!.. Как ты сказал? Да сгинет твой род, несчастный! Пусть молоко твоей матери станет тебе ядом.
Хромой испуганно отступил, оглянулся на толпу, но встретил отчужденные взгляды и сразу же сник. Еще бы! Кудаберд посмел повысить голос в присутствии старших. О, да за такое прежде...
