Болотные огни (Роман) - Чайковская Ольга Георгиевна (книга бесплатный формат .txt) 📗
Вот тут-то и раздался голос, на который не обратили тогда достаточного внимания:
— Умные речи приятно и послушать.
Только тут все заметили, что бревно, на котором раньше сидели „Левкины парни“ и которое долгое время оставалось пустым, было вновь занято. Все они были здесь и по обыкновению молча курили. Странные эти слова — впрочем, странными были не сами слова, а тон, каким они были сказаны, — так вот, слова эти произнес тщедушный паренек, спокойно обращаясь к своим товарищам. Те молча повернули к нему носы, потом один за другим загасили цигарки, поднялись и ушли. Тщедушный паренек ушел вместе со всеми. Николай тоже.
Этот тщедушный паренек был Левка.
— Так вот, поселковый петух навел меня на мысль, — сказал он своим, когда все они собрались в деревенской избе, неподалеку от поселка. — Я, конечно, давно ее обдумываю, но сегодня она приняла конкретные формы.
— Чего он сказал? — шепотом спросил один из парней у другого.
— Не понял, — так же шепотом ответил тот.
Все сидели, ходил один Левка.
— Вообще дела оборачиваются довольно серьезно, дети мои, Берестов оказался совсем не таким простачком, каким мы его представляли. Он добрался до Прохора, и добрался крепка. Я не боюсь, что Прохор слегавит, не такой он дурак, я боюсь, что через него Берестов доберется и до остальных дроздовцев.
А это уже трое, это уже худо. Нет, видно, от советской власти, дети мои, никуда не денешься, она явно победила, и с этим ничего не поделаешь. Наши надежды на заваруху, будем говорить правду, не оправдались. Придется нам идти навстречу советской власти.
— Вот прирежем еще парочку советских граждан и пойдем, — вставил Люськин.
— Самое большее, пристрелим одного и пойдем» — серьезно ответил Левка.
— И Берестов встретит нас с распростертыми объятиями.
— Берестова мы сметем со своего пути.
Теперь уже все с величайшим-вниманием смотрели на узенькую верткую фигурку, мотавшуюся из угла в угол лесниковой избы. Левка был одет в старую куртку, потертые бриджи и краги. Только белье он — как полагается «истинному джентльмену» — носил ослепительно белое. Широкий ремень опоясывал его под самой впалой грудью. Лицо его было бы заурядным, если бы не странные туманные глаза.
В банде при Левке всегда было двенадцать человек, не больше и не меньше: Левка любил символику чисел (двенадцать апостолов, двенадцать знаков зодиака, двенадцать наполеоновских маршалов), — но после ареста Прохорова их было одиннадцать, и теперь все одиннадцать не отрываясь глядели на своего главаря, понимая всю важность начатого разговора.
— Наши успехи, мальчики, временны, они основаны на случайном стечении обстоятельств. Да что говорить, мы и теперь не осмеливаемся перенести базу даже в такой задрипанный городишко, как наш. И самое большее, что мы можем сделать, это резать ребятишек и бабушек в поселке энской губернии да порхать по деревням. Если советская власть займется нами всерьез, от нас перышки полетят. А мне, например, терять свои перышки не хотелось бы. Значит, мы должны примириться с советской властью, и мы сделаем это торжественно, под звуки «Интернационала», и уж конечно принесем на алтарь отечества, нашего советского отечества, жирную жертву.
— А кто будет жертвой? — быстро спросил Люськин.
Левка, казалось, не слыхал этого вопроса, он задумался.
— Все как будто так, — медленно сказал он, глядя в потолок, — впрочем, я еще не советовался с мамой.
Никто не удивился. Все знали эти Левкины штучки, все сотни раз уже слышали о Левкиной матери, а некоторые удостоились чести ее лицезреть. Это была красивая интеллигентная дама в антикварных серьгах. Если верить Левке, он не только посвящал ее во все дела, но и не предпринимал без ее совета ни единого шага.
— Я еще не посоветовался с мамой, — так же задумчиво продолжал он, — однако, помнится, нечто подобное мы с нею уже обсуждали. Думаю, она не станет возражать. Я поеду к ней сегодня же, поскольку дело не терпит отлагательств. Вам я пока могу изложить его в общих чертах. На железной дороге у меня есть, ну, скажем, доверенное лицо. Кто это такой, значения не имеет. Это доверенное лицо…
— А ну, ребятки, по одному, — сказал, входя, хозяин избы.
Горница мгновенно опустела. Левкины парни разбредались по кустам.
— Ты успел что-нибудь понять? — спросил один из парней, Васька Баян, когда они с Люськиным пробирались в темноте по знакомым тропинкам.
— Кажется, — задумчиво ответил Люськин.
— А я так ничего не понял. Ох у Левки же и голова! С ним не пропадешь, верно?
— Не пропадешь? — насмешливо повторил Люськин. — Пока он не захочет, чтобы мы пропадали. Этот мальчик…
— Что-то я тебя не пойму, — тревожно проговорил Васька.
— Значит, ты его сегодня не слушал, а я слушал. Он чует, что в наше время деньги — вещь ненадежная, всякий может спросить, откуда они у тебя. На людей с большими деньгами смотрят косо, того и гляди к ногтю возьмут. Нет, Левке не одни деньги — власть нужна Левке. А вот когда он до власти дорвется, мы с тобой… А, ч-черт, чуть глаз не выколол!..
Они продирались кустами.
— …мы с тобой ни на черта ему не будем нужны, и тогда…
— Мы можем и раньше от него уйти.
— Уйти? — злобно переспросил Люськин. — Думаешь, зря он нас посылал ребятишек в поселке резать? Э-э, нет, браток, мы с ним крепко этой кровью связаны, никуда от него не уйдешь. Да и торопиться нам некуда, не только мы с ним, но и он с нами связан, потому и властью своею он с нами поделится. Но когда он до власти дорвется, за ним тогда глаз да глаз…
Глава III
Надо же было ему встретить в лесу Водовозова! И как раз в то время, когда в розыске перестали ему доверять. Будь это не Павел Михайлович, Борис не испугался бы — так ему, по крайней мере, хотелось думать. Но здесь, ночью, в лесу, встретить кого-либо из своих товарищей по розыску он не мог. Кто поверит, что он шел выслеживать бандитов, а не передавать им очередные сведения?
Вот если бы он первый сообщил им о сторожке, это было бы другое дело, но он опоздал: раз Водовозов был здесь, в лесу, — значит, в розыске уже знают об этом бандитском гнезде. Да, Павел Михайлович тоже не сидит сложа руки, ему, должно быть, известно много больше, чем Борису, и он, так же как и Борис, жаждет отомстить за Ленку.
Все как-то странно и опасно запутывалось. Водовозов, дружбу которого он мечтал завоевать, Водовозов, которому подражал (как, впрочем, почти все ребята в розыске), мог теперь заподозрить его в измене и уличить. Надежда была лишь на то, что Павел Михайлович его не узнал в темноте. А если узнал? Что он сделает? Соберет сотрудников, скажет Берестову, будет требовать расследования? То, что в их отношениях было лишь трещиной, грозило превратиться в пропасть.
Он почувствовал, что не может более оставаться в неизвестности. Нужно было ехать в розыск. Нужно было немедленно увидеть Водовозова. «Кто знает, — думал он, — может быть, там уже всё узнали, всё порешили и ждут только меня, чтобы…»
Словом, Борис немедленно поехал в город, так и не увидев в этот день Милку Ведерникову.
Первый, кого он встретил в розыске, была Кукушкина.
— Павел Михайлович? — переспросила она. — Павел Михайлович в семь часов утра вернулся с задания. На час ходил домой — наверно, едва успел позавтракать и умыться, пришел с еще мокрыми волосами.
Кукушкина, видно, гордилась своей точностью и наблюдательностью.
— В восемь пятнадцать привели двоих спекулянтов, ему пришлось самому их допрашивать…
«Вот знание дела, — с содроганием подумал Борис. — Чует ли Водовозов, что каждый шаг его учли и запомнили?»
Он решительно направился к кабинету Водовозова, Кукушкина двинулась за ним. Видно, не могла упустить случая лишний раз взглянуть на Павла Михайловича.
— Что тебе, Борис? — спросил Водовозов, спокойно поднимая на него глаза. Казалось, он только что был за тридевять земель отсюда.
