За Дунаем - Цаголов Василий Македонович (книга бесплатный формат .txt) 📗
Уступая дорогу Бза, сельчане поспешно расступились, и он с достоинством поздоровался с ними. При этом Бза смотрел прямо перед собой.
Поднявшись на крыльцо, старик положил левую руку на черную массивную рукоятку кинжала. Чувствуя на себе взгляды людей, оставшихся у крыльца, Бза не спешил входить в помещение. Он надеялся, что у порога его встретит сам помощник пристава. А как же иначе? Ведь Бза один из тех почтенных старших, чье слово до сих пор на нихасе было законом для других. А потом он и годами старше русского. Но вот открылась дверь и показалось одутловатое лицо курьера. О, Бза давно собирался отчитать его за беспробудное пьянство, да еще поговаривают, он занимается вымогательством. У кого? Берет с таких, как сам, бедных. Несчастные просители, давая взятку, с надеждой думали, что курьер поговорит с самим приставом н уладит их дело. Откуда им было знать, что курьер заискивает даже перед писарем, а при помощнике пристава теряет дар речи. Но курьер все больше наглел и уже требовал взятку одними курами и ара-кой. И люди несли. А как же! Ведь курьер сидел в канцелярии рядом с русским чиновником.
Другой бы при виде Бза поздоровался, а курьер, не мигая, выдержал взгляд старика. Бза, не раз смотревший смерти в глаза, стушевался от столь великой дерзости.
— Тебя избаловали русские, лаппу,— едва сдерживая ярость, сказал Бза.
Курьер нагло ухмыльнулся в коротко подстриженные усы и, облокотившись о косяк узкой двери, закинул ногу за ногу.
— В гости пожаловал, Бза? — курьер зевнул, обнажив крупные крепкие зубы.—А разве ты до сих пор не знал, что к русским ходят, если они сами приглашают... У них свои законы, Бза.
Надвинув на узкий лоб лохматую шапку из черной овчины, курьер засунул руку под бешмет и пошлепал по голой груди.
— Подожди, сейчас офицер доест баранину... Видишь, сколько к нему явилось сегодня... Все его ждут, а разве ты...
На крыльце послышались шаги, и курьер моментально умолк. На его лице задрожала улыбка, и он чуть не силой оттолкнул Бза от двери.
— Отойди, не видишь, кто идет? — прикрикнул курьер на старика.
Мимо ошеломленного Бза прошел Сафар Тулатов. Курьер открыл дверь, и Сафар шагнул через порог. Закрыв за ним дверь, курьер чмокнул губами:
— Мда! Сафар — настоящий мужчина...— Он потер тонкий с горбинкой нос.— Иди, Бза, не стой здесь зря, мой господин позовет тебя, если понадобишься ему. Он у меня важный. Одно слово — офицер!
Не успел курьер умолкнуть, как на его одутловатое лицо легла тяжелая рука Бза. Удар оказался настолько неожиданным и сильным, что курьер упал назад и открыл головой дверь.
— Собака! — выругался Бза и поспешно сошел по крыльцу вниз.
Курьер вскочил и кинулся за ним, но мужчины преградили ему дорогу. Бза же удалялся от канцелярии, быстро шагая по тропинке, вьющейся через поросшую репейником площадь.
Поздно вечером прибежал Знаур. Племянник был так взволнован, что, забыв о приличии, выпалил одним духом:
— Бабу жив! Он на войне! Письмо прислал. Я к Сафару бегал, чтобы он мне прочитал. На край света уехал! Там тоже горы...
Бза сердито прикрикнул на расходившегося племянника:
— Ты что раскудахтался? А мы разве Бабу похоронили? Сходи завтра в город и найми писаря, пусть напишет тебе письмо к Бабу. И о Каруаевых не забудь написать. Иди и не ори, а то я уже оглох.
— Извини, Бза, обрадовался я письму Бабу...
— Никогда не забывай, что ты мужчина.
Знаур ушел, прижимая письмо брата к сердцу.
11
В штабе генерала Черняева сознавали, что сербы проигрывают войну, и все же боевой дух русских добровольцев был по-прежнему высок. Сраженья продолжались с неослабевающей силой. И если туркам удавалось добиться успеха, то только ценой больших потерь. Днем шли бои, а по ночам действовала разведка.
Небольшой летучий отряд охотника Бабу спустился в долину и устроил засаду на дороге. Лазутчики донесли в штаб, что ночью ожидается проезд обоза с продуктами. В штабе решили, что не худо захватить его и пополнить запасы провианта. Тем более, что снабжение продуктами боевых позиций в последнее время ухудшилось в связи с отступлением. Отряду пришлось ждать сутки, пока появился турок верхом на коне, но его не стали брать. Он покрутился у моста и, не заметив ничего подозрительного, поспешно вернулся, понукая своего коня. Вскоре на дороге показался вьючный караван. Еще раньше охотники уговорились, чтобы не вызвать шума, который могли услышать в турецком лагере, брать неприятеля без единого выстрела. Караван, наконец, поравнялся с засадой, и охотники выскочили с обнаженными саблями. Турки растерялись и не смогли оказать им сопротивления. Бой был короткий и неожиданный для турок. Неприятель оставил на дороге пятерых убитых и трофеи: десять навьюченных коней. В живых остались только те, кто догадался упасть на колени и поднять руки. Таких насчитали шесть человек. Вести в горы пленных не было смысла, и кто-то из сербов предложил тут же покончить с ними. Бабу не согласился, хотя и понимал состояние людей, которым турки причинили столько горя. Он приказал связать пленным руки w ноги, а чтобы не орали, заткнуть рты и оставить на дороге. Иначе Бабу не мог поступить. Правда, ему было больно смотреть на своих друзей-сербов, перед которыми чувствовал он себя виноватым.
У охотников был всего один раненый, да и тот мог сидеть в седле. Выставив заслон, Бабу переложил часть груза на своих коней, и отряд, не задерживаясь, ушел в горы.
На рассвете Бабу привел людей в расположение штаба, и те едва распрягли коней, как разом повалились под тень старого дуба.
Спали беспечным сном в обнимку с ружьями, подложив под головы легкие седла. Казалось, разорвись турецкий снаряд — никто бы не проснулся. Стреноженные кони паслись в дубняке.
Не отдыхал только Христо. Он ходил взад-вперед на лужайке в ожидании Бабу: урядника срочно потребовали к генералу Черняеву.
Хотя Христо не спал две ночи, он все же не чувствовал большой усталости. У него еще не прошло возбуждение от удачного дела с обозом. Они добыли галеты, рис, патроны и три палатки. Все это было как нельзя кстати. «Эх, будь сейчас жив Ивко, как бы порадовался. Никогда не забуду его взгляда! Как он хотел жить... Почему смерть так безжалостна? Если человеку нужно исполнить свой долг, отчего не отпустить ему время на это...»,— Христо не заметил, как из штаба вышел Бабу.
— Христо, иди сюда.
Болгарин поспешил к другу.
— Радуйся, тебе опять повезло!
— На моем лице, Бабу, не скоро появится улыбка. Ну, что у тебя? — Христо смотрел мимо урядника.
— Генерал разрешил спать. Понял?
— Ну, тогда нам незачем терять время... А я думал, что другое,— разочарованно протянул болгарин.
— А потом, братушка,— урядник обнял болгарина за плечи, — тебе оказана честь.
Христо замедлил шаг, но на Бабу не оглянулся.
— Сербы сдали Джунин, они несут большие потери и отходят в горы... Уже пали Гредетинские высоты. Турки собрали туда несколько таборов. Ты сам понимаешь, не будь здесь нашего корпуса — сербам пришлось бы еще труднее.
— Да, русские добровольцы хорошо воюют... И мои братья — болгары не жалеют себя.
— Не скрою от тебя, Христо, да и сам ты видишь, нам долго не продержаться. Турки двигаются к Белграду. Ты уверен, что полковник Хорватович закрепится на новых позициях?
И вспомнился Бабу недавний бой у села Радевцы и деревень Малый и Великий Шелиговац.
... Турецкая центральная батарея произвела залп, и вслед за этим появилась пехота. За первой цепью на расстоянии 200—300 шагов шла вторая цепь. Потом третья, четвертая, пятая... Орудия не переставали палить по позициям сербов.
В разных местах появлялся дым, окрашенный то в желтый, то в синий, красный и зеленый цвета. Это были условные знаки. И сразу же туда или устремлялся резерв, или артиллеристы переносили огонь.
Не выдержали сербы такой атаки и отступили. Правда, Бабу за участие в этом бою получил чин урядника, он первым поднялся навстречу атакующим и, обнажив шашку, бросился вперед, увлекая сербов.
