Литература продолжается - Довлатов Сергей Донатович (серии книг читать бесплатно txt) 📗
– Неправда. Довлатов значительно выше. Его рост – шесть футов и четыре дюйма…
Оба правы. Хоть и говорят на разных языках… Ромашка, например, для крестьянина – сорняк, а для влюбленного – талмуд.
Солженицын – гениальный художник, взывающий к человеческому сердцу. Янов – блестящий ученый, апеллирующий к здравому смыслу… Попытайтесь вообразить Солженицына, бегущего трусцой. Да еще – после банкета в ресторане "Моне"…
СВЯЩЕННЫЙ БЕСПОРЯДОК
В ходе конференции определились три дискуссионных поля.
"Континент" и другие печатные органы.
Бывшие члены Союза писателей и несоюзная молодежь.
Новаторы и архаисты.
В каждом отдельном случае царила невероятная путаница.
Комментировать журнальную междоусобицу – бессмысленно. Слава Богу, органов достаточно. Полемистов хватает. Читатели оценят, вникнут, разберутся…
Мотивы второго дискуссионного тура – из области психологии.
Аксенов и Гладилин были знаменитыми советскими писателями. Хорошо зарабатывали. Блистали в лучах народной славы. Приехали на Запад. Тут же сбежались корреспонденты, агенты престижных издательств. Распахнулись двери университетских аудиторий…
А мы? Там изнемогали в безвестности. И тут последний хрен без соли доедаем!
Так где же справедливость?
Справедливость имеется.
Бродский опубликовал в Союзе четыре стихотворения. Высылался как тунеядец. Бедствовал невообразимо. Лично я раза три покупал ему анальгин…
С новаторами и архаистами дело еще более запутанное. Казалось бы, если постарше, то архаист. А молодые устремляются в творческий поиск.
Отчасти так и есть. Некрасову за шестьдесят, и работает он по старинке. Боков модернист, и возраст у него для этого подходящий.
Но спрашивается, как быть с Аксеновым? Дело идет к пятидесяти – модерн крепчает.
Лимонов юн, механика же у него вполне традиционная.
Мне кажется, так и должно быть.
Должна быть в литературе кошмарная, невероятная, фантасмагорическая путаница!
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
Вероятно, я должен закончить примерно так:
– В ходе конференции появилось ощущение литературной среды, чувство многообразного и противоречивого единства. Реальное представление о своих возможностях…
Так и закончу.
Прощай, Калифорния! Прощай, город ангелов, хотя ангелов я что-то не заметил.
Прощайте, старые друзья и новые знакомые.
Прощай, рыжая девушка, запретившая оглашать свое имя.
Прощай… Я чуть не сказал – прощай, литература!
Литература продолжается. И еще неизвестно, куда она тебя заведет…
