Копья народа (Рассказы и повести) - Иванов-Леонов Валентин Георгиевич (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Касанда вышел к реке. Прямо к нему тянулась лунная дорожка. Поднимался легкий туман. Нужно было плыть. Но позади на берегу стерегли люди с ружьями. Касанда выломал кусок тростника и нырнул. Он плыл, пока не стало горячо в груди.
Тогда, не поднимаясь на поверхность, он перевернулся на спину и, как часто это делал в детстве, пропихнул в рот сквозь сжатые губы конец трубки. Выставив другой конец над водой, он с силой продул его и жадно вздохнул. Несколько разом выходил к поверхности и вновь погружался в глубину.
Наконец Касанда достиг противоположного берега. Здесь в камышах он осмотрелся. Далеко вверх и вниз по течению переправлялись через реку всадники с собаками, и Касанда понял, что скрыться не удастся. За рекой простирается бескрайняя саванна. Собаки найдут его след, если он выйдет на берег, а сухие камыши преследователи подожгут. Каждая минута была дорога, и каждый неверный шаг мог стоить жизни.
Преследователи достигли середины реки. Что делать? И вдруг его осенила смелая мысль. Врагам в в голову не придет, что он, напуганный погоней, может вернуться обратно на ту сторону. Касанда осмотрел противоположный берег: кажется, никого!
Касанда нырнул и поплыл назад. Скоро он достиг берега. Врагов не было. На противоположной стороне в двух местах взметнулось желтое пламя. Значит, преследователи не знают, где он! Хотят поджарить его, ищут его там. Касанда едва не захохотал от радости. Он выбрался на тропу в траве, по которой пришел к реке, и двинулся в обратный путь.
Пройдя некоторое расстояние, он раздвинул высокую траву. Осторожно ступая, он удалялся все дальше от тропы. Одежда его прилипла к телу. Было холодно. Но Касанда ничего не замечал. Он был жив и свободен.
Пусть преследователи поищут его на той стороне! Может быть, они даже решат, что он сгорел! Нет, Касанду не так-то просто убить! И они еще услышат о нем. Он найдет тех, кто борется за свободу его страны.
Под утро Касанда снова вышел к берегу. Ветерок теребил седые космы тумана над рекой.
Касанда прислушался. Из-под воды доносились нежные звуки флейты. Откуда музыка? О, понятно. Это пунго — рыба-певунья. Невидимая рыба-флейта замолкала на несколько мгновений, и вновь раздавалась из-под воды тихая нежная мелодия.
Касанда постоял немного, послушал, улыбаясь. Потом решительно вошел в реку, переплыл ее и направился к темневшему вдали лесу.
ПОЕДИНОК
Повесть
Рафаэль Бонга проснулся от яростных вскриков и сопения борющихся людей. «Вербовщики!» Он вскочил, не раздумывая, решительно рванул низенькую потайную дверь хижины, вырезанную в стене у пола, и скользнул в черноту мокрых, залитых росой банановых зарослей.
Пригнувшись, припадая на правую ногу, он пробежал по холодной траве метров двести, замедлил шаги. Яркие звезды пристально смотрели на беглеца. Рафаэль шел, хромая, через поле. Вербовщики силой увели на алмазные рудники и плантации уже половину деревни. Они превратили бы и всех их в «контрактадо», в завербованных, но жители держали ухо востро.
Над лесом всплыл непомерно огромный месяц, тусклым красным светом осветил поля иньяма [27]. Тень от куста черной лужей разлилась по земле. Бонга уходил все дальше от селения.
Куст справа качнулся. Из-за него вышел сипай — солдат.
— Эй, назад!
Бонга ринулся к зарослям и, пригнув голову, нырнул в густую листву. Грохнул запоздалый выстрел. Бонга бежал сквозь подлесок. От росы рубаха и брюки его вымокли. Тело больно царапали колючки.
Пни и сгнившие поваленные стволы пахли плесенью, застоявшейся сыростью. Ноги проминали мягкий ковер прелых листьев. Бонга пробирался на ощупь, протискивался сквозь молодой бамбук, подлезал под толстые лианы и вскоре оказался среди гигантского застывшего вихря зарослей. Лунный свет не проникал сквозь хаос ветвей и кустов.
Рафаэль попытался вернуться назад, но всюду натыкался на упругие колючие ветви. Лес взял его в плен. Бонга сел на изогнутый ствол. Ветви упирались ему в грудь, в спину. Теперь он старался не шуметь, чтобы не привлечь хищников…
Под утро Бонга задремал, но, услышав шорох, невольно взглянул вверх. В густой листве — два круглых зеленых глаза. Леопард!
Бонга закричал, стараясь напугать зверя. Светящиеся глаза то пропадали в листве, то вновь появлялись. В отчаянье Бонга зашептал молитву предкам, прося их заступиться за него.
Неподвижные зеленые огни в упор смотрели на человека. Бонга пытался дотянуться до земли ногами, прочно встать на нее, но всюду встречал лишь проседавшие под его тяжестью ветки.
Плоская голова хищника совсем рядом. Только не допустить зверя до горла, не дать ему вцепиться в грудь своими страшными, как ножи, когтями. Бонга инстинктивно притянул к себе молодое деревце, закрылся им.
И вдруг леопард чего-то испугался, прыгнул на верхнюю ветвь, исчез.
Было почти светло. Бонга торопливо выбирался из путаницы ветвей, настороженно осматриваясь. Он прошел немного по лесу и неожиданно увидел нескольких африканцев. Бонга запомнил одного из них, человека с широким носом. Его умные, сумрачные глаза настороженно уставились на Бонгу. Бонга метнулся по зарослям от незнакомцев. Его не преследовали.
Он возвращался в поселок, размышляя об африканцах. Зачем они ходят вокруг селения? И кто они: партизаны или ищейки португальцев? Подойдя к деревне, Бонга долго прислушивался и приглядывался. Все было тихо. Вербовщики уже покинули деревню.
Надсмотрщик Манве отворил дверь хижины. Бонга блаженно спал на шкуре буйвола, растянутой на деревянной кровати.
— Спишь? — грубо сказал надсмотрщик. — Иди на плантацию!
Рафаэль неторопливо поднялся, вышел. Селение заполнил туман. Утренний воздух был влажен и бел, как сок каучуконоса. Бонга сладко потянулся.
— Очень усердный стал. Смотри не надорвись, Манве!
Слегка сутулясь, Бонга направился по красной пыльной дороге к плантации вождя.
Бонга был мрачноват с виду. Но это впечатление сразу рассеивалось, лишь только на лице его появлялась добрая улыбка, говорившая о мягкости характера и о доверчивости. Во всем облике Бонги не было ничего примечательного, кроме глубоко запавших глаз, которые смотрели на мир внимательно и смело, и где-то в глубине их часто вспыхивали веселые искорки.
На кофейной плантации районного вождя Мбулу, поставленного португальцами, уже работало несколько человек. Бонга месяцами работал на Мбулу. У него совсем не оставалось времени для своего поля, потому что ему приходилось еще обрабатывать «плантацию принудительных культур». По законам колонии он должен был в «воспитательных целях» в принудительном порядка вырастить полгектара хлопка и продать его за бесценок компании «Катонаж».
Народу осталось мало. Вербовщики рыскали вокруг. Район совсем опустел. Свое селение — Цангу — вождь Мбулу берег: людей Цангу было проще заставить работать на плантации, чем жителей подчиненных ему дальних деревень.
Но все же деревня пустела, выскребаемая цепкими лапами вербовщиков, которые не считались с вождем. Умирало селение. Трава заползала в пустые хижины. Покинутые жилища смотрели черными проемами незанавешенных входов. На крышах появились кусты, запустившие корчи в гнилые покрытия из травы. На поля ямса и маниоки наступали джунгли. Ночью в заброшенных садах орудовали гиппопотамы, приходившие с реки. Кольцо вокруг Рафаэля Бонги сжималось. Мысль о том, что в конце концов он вновь окажется на рудниках, где уже раз побывал, не покидала его.
От жары даже мухи попрятались под листья. Надсмотрщика рядом не было, и Бонга улегся в тень отдыхать. Вдруг ему показалось, что в кустах кто-то шевелится. Рафаэль увидел африканца. Тот звал его к себе. Поколебавшись, Бонга подошел.
