Повесть о таежном следопыте - Малышев Алексей Александрович (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Капланов — он шел по следам браконьеров — бегом бросился в сторону раздавшегося выстрела.
Он с трудом сдержал негодование, увидев убитого оленя.
Пятнистые олени в заповеднике были ценным племенным фондом этого немногочисленного исчезающего вида. В пантовых хозяйствах, где условия у оленей были хуже, чем на воле, они обычно мельчали, а панты их ухудшались. Поэтому каждый олень на воле имел большую ценность. Это был резерв племенных животных для пополнения совхозных стад.
А здесь люди-хищники погубили зверя ради своей наживы.
Зуйковы, заметив Капланова, не растерялись. Один из них в это время обрубал панты, другой снимал шкуру. Они лишь прекратили свою работу, выжидательно глядя на подбежавшего Капланова, и быстро перебросились между собой несколькими словами.
Младший из братьев, которого знал Капланов, поднялся в рост и, вытянув вперед руку, угрожающе предупредил:
— Ты, паря, не ерепенься! Нас, японский бог, не запугаешь. Хотишь по-мирному? Давай, сговоримся. А коли не хотишь — близко не подходи!
— Я торговаться не собираюсь, — твердо сказал, подходя к нему вплотную, Капланов. — Сдавайте оружие!
— Оружие? А где оно? — с наигранным удивлением произнес младший Зуйков.
Тут Капланов и в самом деле увидел, что ружей у браконьеров не было. Они, вероятно, услышав его приближение, успели их спрятать.
Он быстро огляделся. Кругом чаща. Кто знает, куда они могли засунуть оружие?
— Вы ответите по закону, — строго продолжал Капланов, — дело на вас будет передано в судебные органы. А за оленя уплатите штраф.
— Уплатим, — согласился младший, так что трудно было понять — шутит он или говорит серьезно, — нам не впервой. Уплатим. А что касаемо тайги, — голос его окреп, стал жестким, — ходили и будем ходить! И ты за нами не шастай. Тебе от этого только голимый вред выйдет. Зверя здесь всем хватает. А шпиенов по нынешним временам — сам знаешь, куда девают.
— Вы мне не угрожайте, — Капланов сжал свое ружье, — а ну-ка, вытряхивайтесь!
Братья переглянулись. Старший сделал знак рукой, и они оба шагнули в сторону.
— Еще пожалеешь, паря, — оглядываясь, со злостью произнес младший Зуйков, — попомни мое слово — пожалеешь…
Были и другие случаи браконьерства. Даже у своего ездового конюха Капланов случайно обнаружил под сиденьем тушу убитого горала.
Видя, что директор заповедника энергично взялся за браконьеров, более активными стали и наблюдатели охраны. Однако они обычно лишь сообщали о совершенных покушениях на диких животных, но сами браконьеров не задерживали. Это было небезопасно.
Капланов продолжал научные наблюдения. К своему удивлению, на сопке Туманной он обнаружил соболя, который здесь, в кедрово-еловых дебрях, недалеко от моря, нашел свое убежище. Можно было надеяться, что даже в южном заповеднике со временем восстановится этот ценнейший зверек.
Тигр и соболь… Такими необычными контрастами славился Дальний Восток. Но тигр, коренной обитатель этих мест, где господствовала маньчжурская флора и фауна, пока еще не вернулся на свои родные Места. А из Сихотэ-Алиньского заповедника сообщали: тигры все более уверенно переходили на восточные склоны и оседали на своих новых охотничьих участках. Если туда заходил человек, тигр шел по его следам до тех пор, пока тот не покидал его район. Случаев нападения тигров на людей не было.
Капланов с нетерпением ждал появления тигра на реке Судзухэ. Он был уверен — «властелин тайги», находясь под охраной человека, вскоре сумеет и здесь освоить свои исконные земли. А как это обогатит и украсит природу края!
Лето прошло. Вершины сопок пожелтели. На брусничниках сопки Туманной появилось много следов медведей. Начали перекликаться изюбры, пятнистые олени.
В эти осенние дни в тайгу с Каплановым иногда ходила Лида. Как-то они там заночевали. С вечера вокруг стоял сплошной рев изюбров.
Капланов стал подзывать изюбров, дуя в берестяную трубу. Получалось это у него очень искусно. Вскоре к палатке подошли несколько молодых изюбров. Один из них призывно прокричал.
Капланов осторожно вылез из палатки, улыбнулся и тихо проговорил:
— Эй вы, друзья, не шуметь! Сюда вам нельзя.
И, обратившись к Лиде, добавил:
— Слушай, до чего же хорош мир! Если бы только не эти самолеты, не война…
Забот у него было много. Он беспокоился — сумеет ли справиться с хозяйственными задачами. Справился — не один, со всеми вместе. Коллектив в заповеднике был дружный, крепкий и Капланова не просто уважали — любили…
Урожай в подсобном хозяйстве убрали успешно, и теперь семьи фронтовиков и всех сотрудников были полностью обеспечены. Осилили и многое другое.
Капланов задержал уже не одного браконьера. Однако братья Зуйковы, несмотря на штраф за убитого оленя, все еще продолжали бродить по заповеднику. Но они стали осторожнее и были пока неуловимы.
Однажды в декабре Капланов, пройдя берегом, заметил следы человека в ичигах. Он огляделся. Недалеко в море, покачиваясь, стоял сейнер. Вероятно, с него и высадился браконьер.
Прибрежные скалы были покрыты сверкающими обледенелыми шапками. Метрах в трехстах от берега виднелись выставленные из воды головы нерп. Море неспокойно колыхалось.
Капланов поспешил по следам браконьера. Они шли по скалам вверх. Мела поземка. Чем выше поднимался Капланов, тем сильнее становился ветер. Он задувал следы.
В горах начинался снежный буран. Вскоре Капланов понял, что пытаться отыскать сейчас кого-либо бесполезно. Он решил переждать пургу в скалах. У него был с собой хороший спальный мешок, и он переночевал на снегу, не разводя костра.
К утру буран стих. Следов человека нигде не было видно, вероятно, браконьер ушел во время бурана. Но Капланов теперь заметил свежий след гималайского медведя. Идя за ним, он вскоре обнаружил и самого зверя. Тот свернулся клубком в углублении под корнем наклонно растущего на скале кедра. Когда из-под ног Капланова скатился сорвавшийся камень, медведь встревоженно приподнял голову и потянул носом воздух.
Не обнаружив ничего подозрительного, он почесался, не вставая, а затем снова заснул.
В это время где-то внизу послышалось два выстрела, они гулко прокатились один за другим.
Капланов понял: стреляли с сейнера. Он стал быстро спускаться к морю.
На пути ему попался только что убитый, еще теплый горал. Зверь, наверное, стоял на возвышении, откуда и был сбит выстрелами.
Сейнер приближался к берегу. Но Капланова заметили. Судно круто развернулось и направилось обратно в море.
Раздался еще выстрел. Пуля ударила в скалу на расстоянии полметра от головы Капланова. Направив бинокль на сейнер, он увидел перебегавшего по палубе человека с винтовкой. Браконьер пытался отомстить за свою неудачу.
Вернувшись домой, Капланов застал Лиду над пачкой распечатанных писем и кучей газет. Это была почта сразу за несколько недель.
Из газет они узнали о радостном повороте событий — окружении фашистской армии на Волге. Весь вечер только об этом и были разговоры. На другой день Капланов, собрав своих сотрудников, взволнованно рассказывал им о великой победе.
Зима миновала. Весна наступила рано. Уже в начале марта в воздухе стоял непрерывный звон птичьих голосов. Около реки, впадающей в море, слышались песни овсянок и зеленушек. Стайки длиннохвостых синиц перелетали с места на место со звонкими свистящими криками «фр-р-р…». Появились жаворонки.
Над окном дома, где жили Каплановы, горихвостка начала устраивать гнездо. Целыми днями она усердно таскала сюда пух и вату.
На полях все чаще кричали фазаны. На солнечных склонах показывались бурундуки.
Потом с моря повалил туман. Стало сыро и холодно. Пошли дожди. В начале апреля все ключи вздулись от полой воды.
Как обычно, весной опять начались палы. Сопки заклубились дымом. Ветер разносил по берегам пепел. Для Капланова и охраны заповедника это были трудные дни. Браконьеры по-прежнему не унимались. Но борьба с ними в заповеднике стала более планомерной и успешной.
