Шипка - Курчавов Иван Федорович (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
III
— Верещагин, что же я могу вам предложить, если я сам не имею должности? — спросил Скобелев, прочитав письмо1 Василия Васильевича.
— Михаил Дмитриевич, или, извините, ваше превосходительство, я не могу понять, как генерал может быть без должности, — пожал плечами Сергей Верещагин.
— Может, — пояснил Скобелев, — Вы похожи на своего брата?
— Внешне — да, талантом — нет.
— Меня в данном случае талант не интересует, — сказал Скобелев, — Меня интересует мой собеседник. Умеет он держать язык за зубами?
. — Умеет.
Скобелев поднялся со стула и стал медленно ходить взад и вперед, словно мерил шагами вытоптанный, полинялый ковер. Подошел к окну, заметил во дворе дерущихся петухов, усмехнулся, запустил в одного карандашом. Вернулся к столу, сел, принялся расчесывать бакенбарды.
Верещагин с интересом рассматривал жалкое пристанище генерала: стул, табурет, старенький, расхлябанный стол, тусклая картинка на стене, изображающая какого-то богатыря в окружении красавиц, остаток свечи на изъеденном жучком комоде, большие стенные часы с неподвижным маятником. И запах — затхлый, душный: похоже, что комната не проветривалась много лет.
— Я, Верещагин, командовал войсками в Средней Азии и все бросил, чтобы воевать за освобождение Болгарии, — начал генерал. — Я получил должность начальника штаба при своем отце. Должность незавидная, если знать странный характер моего отца. Но я согласился, И вот отец потерял дивизию, а я потерял должность.
— Василий Васильевич не понимает, как это могло случиться, — сказал Сергей.
— Как могло случиться, — повторил Скобелев, — да очень просто, Верещагин. У государя императора есть родственники, и он решил дать им хорошие должности — для чинов и орденов.
— Но при чем же тут вы? — недоумевал Сергей.
— Не я, а дивизия, которой командовал отец. У государя императора есть не один, не два, а много родственников, и все они хотят иметь высокие должности. А государь император у нас добренький. Вот и решил он из двух дивизий сделать четыре бригады. Теперь должностей хватило на всех.
— Не исключено, что они окажутся прекрасными полководцами, — предположил Сергей.
— Нет! — Скобелев безнадежно махнул рукой. — Я их хорошо знаю, Верещагин! Родственники царя отчасти и мои родственники. Его высочество герцог Евгений Максимилианович женат на моей родной сестре Зинаиде Дмитриевне. Если бы у меня спросили, что ему можно доверить, я сказал бы, что только роту, да и то после окончания военного училища. А теперь им дали но бригаде, и Евгению Максимилиановичу, и Николаю Максимилиановичу. Третьему брату, малышу Сереже, бригаду пока не нашли, но он уже флигель-адъютант, с него хватит и этого!
— Герцогам, видимо, нельзя давать низкие должности, — промолвил Верещагин, не знавший, что и ответить Скобелеву.
— А при чем тут я или мой отец? — рассердился Скобелев.
— Вы тут пострадали невинно, — искренне посочувствовал Верещагин.
— Пострадает еще и русская армия, а это похуже! — бросил Скобелев.
Он еще раз прочитал рекомендательное письмо, внимательно посмотрел на Сергея и спросил:
— Чего же хочет Верещагин-младший?
— Воевать, — быстро ответил Сергей.
— И, конечно, отличиться?
— И, конечно, отличиться, — подтвердил Сергей.
— А вы странные люди, Верещагины, — произнес с ухмылкой Скобелев. — Я получил письмо от вашего брата, от Александра. Просит взять его на самую трудную должность.
— А чем это плохо?
— Тем, что у меня при самой трудной должности могут убить в первом же бою.
— Скажите, ваше превосходительство, а не лучше ли геройски погибнуть в первом бою, чем трусом в последнем? — спросил Сергей.
— Вы задали мне нелегкий вопрос, — проговорил Скобелев, теребя щетками рыжие бакенбарды. — Героем почетно погибать в любом бою. Быть трусом плохо и в первом, и в последнем бою.
— Поэтому меня брат и рекомендовал только к вам, — медленно проговорил Верещагин.
— Это я понимаю.
— Вы знаете, ваше превосходительство, я почему-то никог да не задумывался о своей судьбе. Убьют — значит, так нужно, — сказал Сергей.
— А я, грешный, всегда думаю о своей судьбе, — сознался Скобелев. — Мне почему-то хочется стать или фельдмаршалом, как Кутузов, или генералиссимусом, как Суворов!
— Мое желание более скромное: я хотел бы получить такой же крестик, какой получил мой старший брат.
— А вы его и получите, — заверил Скобелев.
— Самое главное мое желание — повоевать, — сказал Верещагин.
— Повоюете. Конь у вас есть?
— Коня мне дал Василий, но с условием: срочно вернуть.
— Ему он пока не нужен, отсылать не торопитесь, — посоветовал Скобелев. Он подозрительно оглядел Сергея с ног до головы. — Во что же вас одеть, Верещагин?
— А я одет, ваше превосходительство, — не понял генерала Сергей.
— Одет, но не для войны, — возразил Скобелев. — Ладно, что-нибудь придумаем! А теперь отдыхайте!
— До каких пор? — спросил Сергей.
— Пока генерал Скобелев получит должность. Хотя бы командира роты.
— Дадут и больше, — в тон ему проговорил Сергей.
— Наверное, — подтвердил Скобелев.
Верещагин распрощался и вышел на улицу небольшого селения, в котором расположился штаб Передового отряда. И сразу же встретил князя Жабинского, которого знал по Парижу.
— Верещагин! — закричал тот, осаждая лошадь. — А вы тут зачем?
— Воевать, — повторил как самое заветное Сергей.
— Воюют военные. Штатские могут отдыхать. Для военных это самая прекрасная пора, Верещагин! Как видите, я уже капитан и у меня на груди желанный орден!
— А у моего брата — Георгиевский крест, — заметил Сергей. пожелавший хоть немного урезонить самодовольного князя.
— Случай исключительный, — сказал Жабинский.
— Но не единственный, — уточнил Верещагин.
— Тогда желаю удачи! — бросил Жабинский, — Я только что вернулся с передовой линии.
— А я как раз туда и спешу, — улыбнулся Верещагин.
IV
После боя на Систовских высотах рота подпоручика Бородина не имела серьезных стычек с противником. Вперед па рысях проскакали гусары и драгуны с конной артиллерией, давая понять, что идущим позади не будет жаркого дела и матушка-пехота может довольствоваться подсчетом трофеев, захваченных авангардом Передового отряда.
— Что же, турки и воевать больше не будут? — спросил озадаченный Шелонин у Егора Неболюбова, — Какой день идем, а турок не видим!
— Сейчас мы на них, Ваня, посмотрим, а дурака валять будут, то и потрогаем, — глухо отозвался Неболюбов.
— Какие это турки? — махнул рукой Шелонин. — Это как наши мужики — чего взять-то с них!
— Эх, Ваня, Ваня! — остановил его Неболюбов. — Плохо ты еще знаешь турок. Как бы сказал Панас Половинка: погано ты их уразумел. Много в твоей деревне ружей и ятаганов? То-то и оно! Ни одного. А тут в любом доме на каждого мужика приходится ружье да ятаган. Что ни деревня, то пеший батальон!
Рота получила распоряжение завернуть в сторону и обезоружить турецкую деревню. Задание не совсем боевое, но кому-то и это надо делать! Шелонину было бы приятней идти вместе с гусарами на Тырново: там, слышно, и войска турецкого много, и обороняться турок будет отчаянно. А здесь!..
Они пришли в деревню запыленные и усталые, изнемогающие от жажды. Пить хотелось так, что, казалось, колодца мало. Но ротный пить запретил: всякое могли сотворить турки! Чего им стоило подсыпать в колодец яду? Собирались они покорно, но смотрели на русских зло и настороженно. Женщины прикрыли лицо темной чадрой и старались не глядеть на солдат. Ребятишки бычились и таращили на пришельцев черные, ненавистные глаза.
Вскоре появился седобородый дед в чалме. Смотрел хмуро, настороженно, но на вопросы переводчика отвечал охотно. Заверил, что все оружие будет сдано. Он, дескать, хорошо понимает эту меру русской армии: в своем тылу она не должна, иметь вооруженные отряды.
