Москва слезам не верит - Черных Валентин Константинович (читаем книги онлайн txt) 📗
– Ничего нельзя планировать до конца дней наших, – возразила Катерина. – Может быть, через месяц терпеть друг друга не сможем. И разбежимся с облегчением.
– Возможно, – согласилась Людмила. – Со мной такое бывало. Но зато я себя никогда и ни в чем не упрекала. Знала, что сделала все возможное, а если не получилось, не моя в том вина.
Утром Катерина проснулась с тяжелой головой.
– Черт возьми, – выругалась она. – И как это мужики пьют каждый день? Как можно работать после этого!
– А они и не работают, – ответила Людмила.
Катерина приняла душ: горячий, холодный, снова горячий и снова холодный. Растерла тело махровым полотенцем, скрутив его в жгут. Выпила чашку крепкого кофе. Людмила ушла в свою химчистку. Катерина решила не заезжать на комбинат. Она позвонила и предупредила, что будет в министерстве.
Петров ее ждал. Он вышел из-за стола, улыбаясь, попытался ее поцеловать, Катерина уклонилась. Она успела почувствовать знакомый запах английского одеколона и хорошего американского табака. Они сели в кресла. Секретарь принесла кофе.
– Ты рассердилась на меня за тот конфуз с тещей? – вспомнил Петров.
– Нет, дело житейское.
– Прости меня, – попросил Петров.
– Прощаю.
– Сегодня мы можем встретиться? – спросил Петров.
– Мы уже встретились.
– Если не хочешь у Людмилы, у меня приятель уехал на работу в Берлин на три года и оставил мне ключи от квартиры.
– Я рада за тебя. Но у меня изменились обстоятельства. В меня влюбился мужчина. И я в него тоже…
– Когда же это произошло? За эти две недели?
– Да.
– А он из наших, из химиков?
– Он электронщик.
– Я его знаю?
– Нет.
Петров улыбнулся.
– Я готов ждать, когда ты разочаруешься.
– Я не разочаруюсь.
– Он молодой гений?
– Он не молодой и не гений.
– Тогда решим производственную проблему. В кино это, наверное, показали бы так, что молодой передовой директор борется с консерваторами. Она хочет внедрить лучшее отечественное оборудование, а консерваторы предпочитают плохое зарубежное. Ей все отказывают, но она идет в ЦК нашей родной партии, ее поддерживают, и она, счастливая и улыбающаяся, входит на свое родное предприятие, где ее с плакатами встречают колонны передовых рабочих и работниц.
– Насколько я поняла, ЦК нашей родной партии против? – спросила Катерина.
– Против, – улыбнулся Петров. – И ЦК дружеской нам коммунистической партии Чехословакии тоже против.
– Неужели ты за сутки даже в Праге все обделал? – Катерина тоже улыбнулась.
– Ну извини. Я люблю Прагу, я люблю туда ездить. И не я один. Я только там живу по-человечески.
– Ты и здесь живешь очень неплохо, – возразила Катерина, – правительственный паек…
– Перестань, – отмахнулся Петров. – То, что я получаю в этом пайке, любой рабочий в Чехословакии может купить в своем обычнейшем магазине.
– В Чехословакии – да, – согласилась Катерина, – но наш стоит часами в очередях за куском колбасы, в которой больше крахмала, чем мяса.
– Но ты ведь не стоишь, – возразил Петров. – Тебе директор столовой готовит пакет, и шофер подносит его до двери квартиры.
– Мне никто ничего не готовит, и никто не подносит.
– Значит, будут готовить и подносить. И здесь нет ничего ненормального. Это просто высвобождает твое время, которое ты с большей пользой сможешь употребить на благо производства. Да, кстати, и военные против. Во всяком случае, они не будут ввязываться в ситуацию, где замешаны политические мотивы.
– Но хоть какие-то шансы выиграть у меня есть?
– Практически нет, – Петров развел руками. – Ну, проиграла ты. Бывает. Не всегда же выигрывать! Смирись!
– Нет, – отрезала Катерина. – Как говорил один мой знакомый, война не проиграна, пока полководец не отказался от решающего сражения.
– Это говорил Наполеон. – Петров усмехнулся. – Катя, не надо против меня сражаться. Я очень неудобный, хитрый и коварный противник.
– Я это знаю. А когда знаешь не только сильные стороны противника, но и слабые, шансы выиграть всегда остаются.
– А какие слабые? – заинтересовался Петров.
– Это ты скоро сам увидишь. Спасибо за кофе!
Петров проводил Катерину до двери. Она понимала, что проиграла. И никакого выхода из этой ситуации не видела. Ни ее логика, ни доказательства никого не заинтересуют, все будут высчитывать: кто стоит за ней и кто против нее. За ней никто не стоял, кроме директора Новосибирского завода, на котором эти установки производили. Двое уже лучше, чем одна, но согласится ли он участвовать в борьбе, да и сможет ли понять все эти московские игры?
С Катериной здоровались, она почти автоматически отвечала. И когда в третий раз встретила юную девицу из секретарш, чей начальник, вероятно, отсутствовал, поняла, что ходит по одному и тому же коридору.
Конечно, надо уезжать отсюда, подумала она, но все решалось здесь, в министерстве. Она перебирала начальников главков, членов коллегии, заместителей министра, ей нужен был человек, который подтвердил бы, что она проиграла, или утвердил ее в надежде, что шансы еще остались. И тут она вспомнила о разговоре с Людмилой, пожалела, что не поехала в Таллинн, ведь там, ужиная с министром, многое можно было ему внушить и сделать его если не сторонником, то хотя бы не противником ее проекта. Разговора с ним все равно не избежать, решила она, и, если он скажет, что ее затея бессмысленна, отступит.
Она зашла в приемную министра, поздоровалась с секретаршей, дамой после пятидесяти, не скрывающей своей седины, сказала:
– Мне нужно поговорить с министром.
Катерина давно поняла, как много зависит от секретарей, помощников и референтов. Им привозили сувениры, поздравляли на праздники, помнили дни рождений, говорили комплименты. Катерину этому научила Изабелла. Но секретаря министра она видела второй раз в жизни. Поможет, если станет сообщницей, подумала Катерина, поскольку в эти минуты в приемной никого не было, быстро пересказала ей суть своих затруднений. Секретарша посмотрела лист с записью на прием к министру.
– Подождите. – Она прошла к министру.
Катерина посмотрела на часы, автоматически засекая время. Секретарша вышла через две минуты. Значит, успела пересказать министру суть ее проблемы. Может, так оно и лучше, подумала Катерина. Откажется принять или назначит через неделю, значит, ее проблемы остаются ее проблемами.
– Проходите, – пригласила секретарша.
Министр встал, когда вошла Катерина, предложил ей сесть в кресло за небольшим столиком, сел сам. Петров подражает министру, подумала она, или они все кому-то подражают. Министр предложил Катерине сигарету, она взяла, министр щелкнул зажигалкой, Катерина закурила. Министр молчал, молчала и Катерина. Она вдруг почувствовала такую усталость, что ей просто хотелось посидеть, выкурить сигарету. Но надо было начинать разговор, неизвестно, сколько минут ей выделил министр. Когда Катерина знала суть проблемы и знала, как ее решить, она с посетителями разговаривала предельно коротко. Вопрос – ответ, вопрос – ответ, спасибо за предложение, извините, ничем не могу помочь.
– Людмила рассказывала о Таллинне? – неожиданно спросил министр.
По предположениям Катерины, он об этом должен был упомянуть в конце разговора.
– Рассказывала, – подтвердила Катерина. – Я сожалела, что не поехала с ними.
– Моя жена утверждает, что Людмила – не жена этого генерала с Лубянки.
– Не жена. Любовница. Но давняя, в этом году будет уже двадцать лет.
– Черт возьми, – восхитился министр. – Всегда завидовал таким мужикам! И жена, и любовница! И все по-хорошему. У меня никогда так не получалось.
– У вас это вторая жена, – сказала Катерина и добавила: – По предположению Людмилы.
– Она правильно высчитала, – признался министр. – Я остался вдовцом. И ухаживал за вашей родственницей. Кстати, как она? Я ее давно не видел.
– Выглядит Изабелла замечательно. Но у них свои проблемы. Академик в больнице.
