Москва слезам не верит - Черных Валентин Константинович (читаем книги онлайн txt) 📗

– Сейчас тебе надо быть трезвой.

По радио передавали грустную симфоническую музыку.

– Кто умер? – испугалась Катерина.

– Почему вы решили, что кто-то умер? – удивился Петр Петрович.

– С двух часов по радио грустная музыка, – объяснила Катерина. – И комедию по телевидению заменили на симфонический концерт. Это всегда так, если какой-нибудь крупняк умирает. В последний раз так было перед похоронами Суслова.

– Если это так, в программе «Время» сообщат. – Петр Петрович выпил, аппетитно захрустел огурцом.

Зазвонил телефон, Петр Петрович снял трубку.

– Да. Да. Да. Записываю. Скоков Георгий Иванович, сорок второго года рождения, Малая Бронная, двенадцать, сорок вторая. Да, да. Спасибо.

Петр Петрович протянул листок с данными Гоги и пояснил:

– Телефоны не работают. В доме ремонт. Меняют телефонный кабель.

– Я поеду, – сказала Катерина.

Еровшин задумался. И тут Катерина услышала звук зуммера. Еровшин достал из нагрудного кармана пиджака плоский приборчик, на котором мигала лампочка, а на крохотном табло светилась цифра один.

Петр Петрович тут же набрал номер телефона и протянул Еровшину трубку.

– Да, – сказал Еровшин. – Понятно. Будем через пятнадцать минут, – и положил трубку. – Знаешь что, тебе не нужно ездить, – обратился он к Катерине. – В такой ситуации начнется выяснение, кто виноват, слово за слово – и потом будет еще труднее поправить. Поедет Николай. Мы его подвезем и по дороге проинструктируем. И он привезет его сюда. Здесь ты на родной территории, рядом будет Людмила, она в любой ситуации сориентируется.

– Он не поедет ко мне, – произнесла Катерина.

– Поедет, – сказал Еровшин. – Такие женщины, как ты, на каждом шагу не валяются. Зови Николая!

Николай вошел в кухню.

– Мы его нашли, – сообщил Еровшин. – Но у тебя будет сегодня сложная и ответственная задача – доставить его сюда. Мы посовещались и пришли к выводу, что только ты сможешь это сделать.

– Задание понято.

– О подробностях предстоящей операции поговорим в машине.

– Я готов. – Николай налил себе водки, выпил и щелкнул каблуками ботинок.

Николая высадили у дома на Малой Бронной, где жил Гога.

– Напор и уверенность! – напутствовал Еровшин. – В таких ситуациях аргументы не так уж и важны. Действуй по принципу «сам дурак!».

– Не понял, – удивился Николай.

– Поясняю. Он говорит, что его обманули. Ты говоришь – сам обманулся.

– Такие факты есть, – подтвердил Николай.

– А главный довод – поехали, там разберемся!

– А если не поедет?

– Тогда звони Катерине, пусть приезжает сама…

– А если попытается скрыться?

– Попытайся остановить.

– А если он применит силу?

– И ты примени тоже.

– А если нас заберут в милицию за драку?

– Очень хорошо. Катерина приедет его выручать. А тебя Антонина.

– Ладно. Попытаюсь обойтись без драки.

– Попытайся, – согласился Еровшин. – Извини, у нас чрезвычайная ситуация, мы должны ехать. Удачи тебе.

– И у вас чтобы все было хорошо, – пожелал Николай. – А главное – здоровье.

Николай поднялся на пятый этаж пешком – лифт не работал – и остановился отдышаться. Пять этажей в старом доме равнялись по высоте восьми в новом – за счет высоких потолков. Он нажал кнопку звонка, дверь ему открыла старуха, даже не спросившая, кто он и к кому пришел. Вспомнив напутствие Еровшина о напоре и уверенности, Николай приказал старухе:

– Стоять!

Старуха обернулась и с интересом посмотрела на Николая.

– Скоков Георгий Иванович, он же Гога, Гоша, Юрий, Егор, здесь проживает?

– Гоша здесь. Но к нему лучше завтра зайдите.

– Причина?

– Пьет он. Последние года три не пил, а вот сорвался.

– Приведем в норму, – пообещал Николай и скорее приказал, чем попросил: – Проводите меня до его комнаты.

Уверенность и напор произвели впечатление на старуху. Она довела Николая до комнаты Гоги. В коридоре шел ремонт, приходилось не идти, а пробираться между бочками с побелкой, ведрами, вынесенной из комнат мебелью.

Николай вошел в комнату Гоги не постучав. Напор и уверенность – снова напомнил он себе. Сейчас Гога, конечно, удивится, начнет расспрашивать: кто, да что, да почему? Он ему скажет: поехали, по дороге разберемся. Но план Николая начал рушиться с первых же секунд. Гога сидел за столом и пил пиво. Он осмотрел Николая, тот осмотрел Гогу и подумал: из-за чего такой сыр-бор? Не гигант, не красавец, не моложав. Гога жестом пригласил Николая к столу и налил ему водки.

– Я пиво, – сказал Николай.

– Потом, – сказал Гога.

Николай выпил водки, Гога налил ему пива. Николай выпил пива.

– Гоша, – Гога протянул Николаю руку.

– Николай.

Они пожали друг другу руки. Гога налил пива себе и Николаю. Выпили. Закусили очищенной таранью.

– Редкая по нынешним временам рыба, – заметил Николай.

– Согласен. Как погода?

– С утра был дождь, но для этого времени года достаточно тепло.

– Что происходит в мире?

– Стабильности нет. Террористы захватили самолет компании Эр-Франс.

– Нехорошо. Террор – не метод борьбы. Ты кто?

– Я Николай, муж Антонины, которая подруга Катерины и Людмилы. В общем, я один мужик на трех баб.

– Не много на одного?

– Не в том смысле. Ведь и мебель перевозить, и тяжелый груз, и ремонт всякий – все на мне. Я не то чтобы жалуюсь, но еще один мужик мне в помощь не помешал бы.

– Зачем ты приехал? – поинтересовался Гога.

– За тобой. Поехали к Катерине.

– Почему она не приехала?

– Почему-почему? По кочану. Телефон у тебя не работает. Дома ты или нет – неизвестно. Ну приехала бы она. Она гордая, ты гордый. Разругались бы вдрызг. А так сядем за стол переговоров. Рядом подруги, они подтвердят.

– Что она меня обманула?

– Она тебя не обманула, – вздохнул Николай, налил себе водки, выпил и продолжил: – Ты или глуховат, или глуповат.

– Пока никто мне об этом не говорил. Так чего же я не расслышал или не понял?

– Передаю со слов Катерины. Я на пикнике не был.

– Не был, – подтвердил Гога.

– Она тебе сказала: Гоша, я ведь не та, за кого ты меня принимаешь. Было такое?

– Да, – подумав, снова подтвердил Гога.

– А ты ответил: конечно, ты не работница, а крупный руководитель промышленности? Это было?

– Пожалуй, было, – согласился Гога. – Я еще сказал: ты еще и депутат, может?

– Да, – ответил Николай, – Моссовета. Но на следующих выборах не исключено, что ее выберут и выше.

– Понятно, – буркнул Гога. – Для нее социальный статус выше, чем личный статус.

– Я не знаю, что такое статус. Но я знаю этих девок с восемнадцати лет. Повезло одной Антонине, моей супруге.

– В чем?

– В том, что она вышла замуж, что у нее семья, дети, замечательный муж.

– Это ты?

– Да, я, – подтвердил Николай. – А Людке и Катьке не повезло. Катька влюбилась, но один подлец бросил ее, потому что узнал, что она лимитчица и простая работница. Она влюбилась в тебя и испугалась, что ты ее бросишь, потому что она директор и депутат.

– Для меня это не имеет никакого значения. Но почему она не сказала мне все прямо и открыто?

– Она тебе сказала, ты не понял.

– Могла повторить, чтобы не попадать в двусмысленную ситуацию.

– Я ей тоже об этом сказал. Она мне говорит: Коля, когда? Он то меня в постель тащит, то в командировку уезжает, то, только я собираюсь рассказать, Сашка приходит.

– Некая правда в этом есть, – согласился Гога. – И что же делать?

– Поедем.

– А как я сохраню лицо? – спросил Гога.

– Побреешься.

– Я не об этом. Как я ей все объясню? Где я был целую неделю?

– А ты не объясняй. Да тебя и спрашивать никто ни о чем не будет.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Тогда – едем. Я только переоденусь.

Гога надел белую сорочку, темный костюм и стал завязывать галстук. Пальцы его не очень слушались.

– Завяжи мне галстук, – попросил Гога.