Происшествие в Никольском - Орлов Владимир Викторович (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
И тогда Вера подскочила к Рожнову, схватила за руку, дернула сильно и зло, так, что Рожнов отлетел назад метра на три, сказала:
— А ну, вставайте в очередь!
Рожнов выпрямился, готов был кинуться на обидчицу и ударить ее, но, узнав Веру, замер на секунду. Однако он не покраснел от стыда, не провалился сквозь землю, не убежал, обхватив голову руками. Он будто бы даже обрадовался Вере и чуть ли не закричал:
— Вася, Вася, смотри, кто к нам пришел! Это же сама Вера Алексеевна Навашина!
— Или уходите отсюда, или тихо вставайте в очередь, — сказала Вера, сдерживая себя.
Оставив толкотню у прилавка, выпятив богатырскую грудь, к Вере подошел Василий Колокольников, и он, как и Рожнов, был уже навеселе, однако ноги держали его хорошо.
— А что это ты нами командуешь?
— Вам бы глаза от людей прятать, с головой опущенной ходить, а вы обнаглели!
— Это отчего же нам глаза прятать? — растягивая слова, с удовольствием спросил Колокольников. — Мы люди рабочие, нам стыдиться нечего, покупаем на свои средства.
Вера заметила, что Рожнов, пользуясь тем, что вся очередь наблюдает теперь за ее с Колокольниковым разговором, тихонечко приткнулся к прилавку и сунул продавщице деньги.
— Простили вас, — сказала Вера, — так и будьте людьми…
— Простили? — громко протянул Колокольников. — Это еще неизвестно, кто кого простил! Это, может, мы тебя простили. Сама ведь тогда прилипла. А с досады потом хотела посадить нас…
— Ах ты гад! Вы теперь и следователю на меня наговариваете! — Вера шагнула к Колокольникову, хотела ударить его по лицу, но Колокольников увернулся и отскочил в сторону.
Тут же подбежал к нему Рожнов, будто опомнившийся, бутылки торчали из его сумки, схватил Колокольникова под руку:
— Пойдем, Вася, пойдем. Она ведь не в себе!
— Ну ладно, — сказала Вера тихо, — погодите, пожалеете, да поздно будет.
Рожнов все тянул Колокольникова, тому бы уйти, а он не уходил.
— А ты нам не грози, — сказал Колокольников. — Нас опять к следователю тягают. Желаешь доказать, что чистая?
— Ничего я не добиваюсь…
— А доследование-то из-за кого начали! Ах ты, сука!
Колокольников двинулся к Вере, зверем глядел, но пошел все же к выходу и крикнул:
— Эй вы! А все равно по ее не будет! И что вы с ней в очереди стоите? Она ведь заразная! Она с неграми гуляет! — И исчез.
Очередь опять зашумела. «Вот ведь распоясались, вот распустились. Совсем обесстыдели. И ведь слова им не скажи — десятью словами ответят, а то и кулаком, силища-то в них как в буйволах…» Долго не могли успокоиться в магазине, долго обсуждали случившееся и печалились о современной молодежи. А Вера молчала. Она сразу же хотела бежать домой, но заставила себя остаться: «Это они должны убегать, они, а не я!» Она двигалась в очереди, и с ней о чем-то говорили, а она словно бы ничего не слышала и не замечала. Будто бы ее ранили и она, превозмогая боль, ползла теперь к лазарету. Только однажды она увидела, что Чистяков смотрит в ее сторону, в глазах его была усмешка. «Ну как же, — подумала Вера, — этот доволен». Чистякову-то, по мнению Веры, очень бы хотелось, чтобы она считалась дрянью и те двое, а не он, он-то еще отмоется, еще встанет на ноги и далеко пойдет, сам будет другим читать мораль…
Как она только дошла до дома, как ее ноги донесли… В зеркало поглядела — не поседела ли? «Ну, все, — сказала она себе, — ну, все…» Зубы ее стучали, все в ней, казалось, дрожало, и когда она мыла на кухне посуду, вилки и ножи то и дело звякали в ее руках.
По дому Вера ходила молча, на вид была мрачной и усталой, в разговоры с матерью и сестрами не вступала, ссылалась на головную боль. И когда приехал Сергей и она пошла с ним гулять к пруду и к Поспелихинскому лесу, она молчала, Сергея не слушала и повторяла про себя: «Ну, все… Ну, все…» То ли себе она это говорила. То ли обращалась мысленно к своим обидчикам. Только расставаясь с Сергеем, она рассказала ему о встрече в магазине и так рассказала, будто дело было не с ней, а с кем-то другим.
На следующий день нервное ее возбуждение как будто прошло. Вера чувствовала себя вялой, подавленной. На занятиях ей хотелось спать, она зевала, прикрывая ладошкой рот. «Давление, что ли, у меня понизилось?» — думала Вера. Вернулась домой и легла с книгой в своей комнате на кровать. Но и книга ей стала скучна. Задремала, и когда проснулась, на часах увидела половину шестого. «Колокольников скоро появится на станции», — подумала она сразу же. Она знала, что Колокольников обычно возвращается с работы в шесть двадцать семь, львовской электричкой. Если не задерживается в Силикатной, у своей девушки.
Она чуть было не отправилась на станцию, хотя и понимала, что сама мысль об этом безрассудна. Зачем ей был теперь Колокольников? Может быть, она просто желала увидеть его и узнать, как отнесся Сергей к ее вчерашнему рассказу…
А потом пришла Нина. Она возвращалась из Москвы, встретила на платформе Колокольникова, и тот на нее чуть ли не налетел. Опять был подвыпивший, весь в синяках и ругался. «Это, говорил, твоя подруга Сергея подучила! Ну ничего… И за нами не пропадет! Пусть съезжает из Никольского, не будет ей здесь житья!»
— Так, значит… — нахмурилась Вера. — Ну ладно.
— Зверем глядел! — сказала Нина. Потом добавила: — А может, не надо было тебе Сергея-то направлять…
— Может, и не надо было… — сказала Вера. Теперь-то, узнав о синяках Колокольникова и успокоившись насчет Сергея, она и сама готова была посчитать, что не надо было… — Обидно же, Нинк. И тошно. Ведь я им простила, а они… Ведь я им простила не потому, что меня следователь уговорил, а потому, что в моей жизни все наладилось, и с матерью… Мне спокойно было, вот я и пожалела и их, и их матерей… Ведь должны они были понять…
— Может, еще и суд над ними будет…
— Как вы все не поймете, что суд теперь во мне! Во мне! И к себе самой, и к ним!
Часов в десять к ним в дом прибежала Клавдия Афанасьевна, выгнала девочек из большой комнаты и при матери стала отчитывать Веру:
— Ты зачем Сергея заставила драться, ему и себе вредишь, а Чистяковым и Колокольниковым только того и надо, чтобы ткнуть в тебя пальцем — вон, мол, какая! Зачем дурной повод давать, надо сжать себя в кулак и терпеть! Ты, Настя, ей скажи. Надо гордой быть и умной, тебя оскорбили, а ты молчи до поры до времен. Сама кулакам и горлу волю не давай, есть сила, что защитит тебя и от наговоров и от сплетен. Есть!
