Ослепительные дрозды - Рыбин Алексей Викторович Рыба (книги бесплатно читать без .txt) 📗
— Нет.
— Pourqoi?
— Потому что я не умер.
— Mais moi, est-ce que tu a decid* vraiment que je suis morte?
— Нет, никогда.
— А из вашего окна площадь Красная видна, — встряла ни к селу ни к городу Маркиза.
— Да-а… Но где же этот наш, как его… Кстати, люди, как его зовут-то? Приблудного? — спросил Огурец.
— Ты, Огурец, м-мудак, — отозвалась Маркиза. — Совсем поляну не сечешь. Говорю тебе, это работодатель мой. Бывший. — Она вздохнула. — Вавилов это, во кто!
— Господа, господа, — всполошилась Анна. — Зачем же так грубо? Приличный мужчина такой. А вы его за une sorte de merde держите.
— А это кто? — изумилась Маркиза. — Эй, парни, кто тут геронтофил, кайтесь.
— Это подружка моя, — сказал Огурец. — Старая.
— Ну это мы и сами видим. Откуда взялась-то?
— Оттуда.
Огурец честно показал в угол.
— I see. Shared dream — подытожила Маркиза. — Ладно, проехали. Глюк — так глюк. Мне не привыкать. Слышь, глюк. Может ты отследил, куда Вавилыч ушкандыбал?
Старенькая Анна печально смотрела на jeuns betes.
— Il venait * chercher de guitare. — объяснила она девочке по имени Маркиза.
— Where is a guitar, fuck your mind? — встрепенулся Огурец. — Маркиза, tsra-translate.
— Щас! — сказала Макиза. — Сам объясняйся с глюками. Заколебал вконец! Ты врубись, это же не МОЙ глюк. Он общий.
— А в-вот и я, — кокетливо выдавил Вавилов, открывая дверь в «нумера». — О-о! Нашего полка прибавилось. Бабулька какая-то. Мадам!…
— Какая я вам бабулька? — обиделась Анна. — Я и не бабулька вовсе. И вообще, наливайте мужчины. У меня поезд скоро. Спешу.
— Не ссы, — успокоила ее Маркиза. — У этого вон колеса. «Джипяра» навороченный. Что за джип-то у тебя, кстати, Вавилов?
— Чероки, — начал было Владимир Владимирович, но Маркиза не дала ему договорить.
— Во! Джип — широкий. Я же говорила, тачка — на всех хватит. Все влезем. Влезем, а, хозяин жизни?
— Влезем.
Вавилов усмехнулся.
— Джип и правда, широкий.
— И холуй при нем, — не унималась Маркиза. — И ваще. На этот поезд не успеешь, под другой впишем. Какая, блин разница? Вздрогнули, люди!…
— А Леков где? — озаботился вдруг Вавилов.
— Да спит он. — ответил Огурец. — Поблевал, покашлял и спит. After, так сказать, humble vomitting. — Ты гитару приволок, мэн? Как обещал?
— Там, — Вавилов мотнул головой. — А, вообще-то, господа, вы кто?
— Ну, здрассьте!
Маркиза сделала книксен.
— Я, между прочим, до недавнего времени в вашей фирме работала, Владимир Владимирович. Покуда вы меня в троллейбусе не уволили.
— А кем?
— Дизайнером, с вашего позволения.
— Да? Вот как интересно… А что ты пьешь, дизайнер?
— Все, что горит. И трахаю, уважаемый бывший начальник, все, что шевелится.
— Ты?
— Я.
— Пардон, пардон, господа, нельзя же так сразу — «трахаю»… Вы, милочка, такая юная, такая прекрасная… Как вас зовут? Маркиза? Вам же еще жить и жить, Маркизочка, — встрепенулась Анна Каренина.
— Погоди бабуля, не встревай. Держись за стакан и молчи. — Застывшая в нижней точке книксена Маркиза неотрывно и зло глядела на Вавилова.
«Господи, какие же они все дети!» — подумала Анна.
— Ну что молчишь, начальник?
— Ты еще на пол сядь, — Вавилов решил не поддаваться на дурацкие подначки.
Книксен, понимаешь. Из нижней точки книксена, если простоять в ней некоторое время, удобно перейти в стойку дракона.
Огурец сделал попытку сконцентрироваться. Маркиза, если ей вожжа под хвост попадет, такую акробатику может дать, что мало никому не покажется. Даже этому мажору. Хотя и крутой он. Реально крутой. Кстати, кто он такой, вообще? Работодатель Маркизин — стало быть — шоу-бизнес.
— Слышь, ты кто вообще-то, мужик? — спросил Огурец у Вавилова.
Книксен начал угрожающе перетекать во что-то, чему в китайской философии ни имени, ни названия. Похоже, что маркизин книксен грозил закончиться ударом в точку ху-зна.
— Да я, как тебе сказать, брателло…
«Как мучительно долго меня учили делать „книксен“. — подумала Анна. — И насколько все это было бессмысленно… А эта девочка…».
«Центр тяжести, если она голову чуть наклонит назад, сместится, — подумал Огурец. — И тогда она точно грохнется на спину. А если голову чуть вправо, то…».
Маркиза наклонила голову вправо.
Джинса потертая, клетчатая рубаха. Из нагрудного кармана вываливается мобильник, из штанов потертых, джинсовых, мелочь — пш-ш-шик! — никелированной речушкой потекла. И пачка сигарет — шлеп — из какого-то потаенного кармана.
— Ассс! — прошипела Маркиза. — Ассс!…
Сальто, двойное сальто, сальто заднее и снова в книксен.
«Научилась держать себя, — подумал Огурец. — Не дерется теперь, хотя бы. И то хлеб.»
— Какая чудная вещица у Вас, — тихо сказала Анна. — Чудная, просто чудная.
Маркиза сгребла ладошкой вывалившийся из-за пазухи кулон на тонкой серебряной цепочке и быстро спрятала его под рубаху.
— Фамильный? — спросила Анна.
— Ну, женщина, я Вас умоляю, что вы, как глупая, купленный.
Даже не оборачиваясь Маркиза выстрелила последнюю тираду и тут же, посерьезнев, обратилась к Вавилову:
— Понял, какого дизайнера потерял?
— Я дизайнера потерял? — спросил Вавилов. — Я — потерял? Да у меня таких, как ты, знаешь, сколько было?
— Таких как я не было никогда, — уверенно ответила Маркиза.
— Очень может быть. А знаете, вообще, господа, чем я занимаюсь?
— Знаем.
Леков стоял посреди комнаты. Когда он успел войти в гостиную из соседней комнаты — никто не успел заметь. Но он стоял — в той же грязной нейлоновой куртке, в джинсах — «варенках», вышедших из моды уже лет семь назад, переминался с ноги на ногу, пачкая ковер грязью со стоптанных «скороходовских» говнодавов.
— Слушай, — сказал Вавилов. — Я тебя знаю.
— Это замечательно, — осклабился в улыбке Леков. — Ты пожрать-то принес, а то я вырубился тут…
— Пожрать… Что такое — «пожрать»? Господи, да что это такое — «пожрать»? Разве это самое главное? Разве в этом смысл всего?…
— В этом, в этом, — заметила Маркиза. — Вот и Аннушка скажет. Правда, тетя Аня?
— Точняк, — уверенно сказала Анна Каренина.
— Да вы что? Да вы понимаете, кто… Что…
