Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд (версия книг .TXT) 📗
После вечеринки он бросил своих товарищей, усадил Афину к себе в машину, и они отправились в «Мирабель», потом в «Багатель», и только из-за того, что ему нужно было возвращаться в Нортамптоншир и быть на плацу в семь-тридцать утра, он наконец, отвез ее домой и высадил у дверей дома на Кэдоган-Мьюз.
— Это твой дом?
— Нет, мамин.
— Она здесь?
— Нет, здесь никого. Но тебе входить запрещается.
— Почему?
— Потому что я не хочу, чтобы ты входил. И потому что тебе надо назад в Нортамптоншир.
— Мы увидимся снова?
— Не знаю.
— Могу я позвонить тебе?
— Если хочешь. Мы единственные Кэри-Лыоисы в телефонной книге. — Она скользнула губами по его щеке. — Пока.
Он не успел ее ни остановить, ни даже проводить — она мигом выскользнула из машины, перелетела мощеный тротуар, открыла парадную дверь, юркнула внутрь и решительно захлопнула за собой дверь. С минуту он сидел, уставившись на дверь, и, все еще под хмельком, вопрошал себя: ну, разве можно было представить себе что-нибудь подобное? Потом глубоко вздохнул, завел мотор, с шумом покатил вдоль по улице, проехав под аркой в самом ее конце. Обратно в часть он вернулся впритык к утреннему смотру.
Он звонил и звонил — никто не брал трубку. Написал письмо, потом послал открытку — ответа не было. В конце концов, в одно субботнее утро, он появился у парадной двери знакомого домика и принялся барабанить в нее кулаком, а когда Афина, босоногая и в шелковом халате, открыла, сунул ей в руки букет цветов и взмолился:
— Едем в Глостершир!
— Почему в Глостершир? — удивилась она.
— Потому что я там живу.
— А почему ты не в Нортамптоншире со своей кавалерией?
— Потому что я здесь, и на службу мне только завтра вечером. Пожалуйста, едем!
— Ну, ладно, — сдалась Афина. — Но что я должна буду делать?
Он не сообразил:
— Ничего.
— Я не о том. Я имею в виду: во что одеться? Ну, ты понимаешь… Бальный костюм, или к чайному столу, или что-нибудь для прогулок по грязи.
— Бриджи для верховой езды, — отчеканил Руперт.
— Но я не езжу верхом. — Вообще?
— Терпеть не могу лошадей.
У Руперта упало сердце, ведь мать его ни о чем, кроме как о лошадях, не говорила да и не думала. Но он не собирался сдаваться.
— Что-нибудь для ужинов и что-нибудь в церковь, — нашелся он.
— Боже, в какой разгул ты намерен окунуться! А мать твоя знает о моем приезде?
— Я дал ей штормовое предупреждение. Сказал, что, возможно, приеду вместе с тобой.
— Я ей не понравлюсь. Как и любой другой матери. Я не умею вести светскую беседу.
— Зато отец тебя полюбит.
— Ничего хорошего из этого не выйдет, только лишние неприятности.
— Афина, прошу тебя. Впусти меня, а сама иди укладывать вещи. Времени слишком мало, чтобы еще стоять здесь и спорить.
— Я не спорю. Просто предупреждаю, что твоя затея, возможно, окончится ужасным провалом.
— Там видно будет.
Ничего хорошего из визита Афины в Глостершир действительно не вышло. Таддингтон-Холл, родовой особняк Райкрофтов, был каменной громадиной викторианских времен, окруженной садами и парками необъятных размеров и безупречно правильной планировки. Дальше раскинулись земли имения: луга и рощи, усадебная ферма, обрабатываемые земли, отвоеванные у леса, речка, где водилась форель, охотничье угодье, знаменитое рекордным числом ежегодно подстреливаемых фазанов. Отец Руперта, сэр Генри Райкрофт, был лордом-наместником графства; возглавлял местных консерваторов; имел чин полковника; носил почетное звание егеря — профессионала по охоте на лисиц с собаками; председательствовал в совете графства и служил мировым судьей. Леди Райкрофт была не менее деятельна — она являлась столпом женского комитета и была вся в заботах по организации мероприятий для девочек-скаутов, устройству сельских больниц и совершенствованию местного просвещения, а свободное время отдавала рыбной ловле, садоводству и охоте верхом с собаками. Появление Афины поразило обоих родителей Руперта, как удар грома, а когда она не вышла тютелька в тютельку в назначенное время к завтраку, леди Райкрофт сочла нужным высказать свое недоумение сыну.
— Что она там делает?
— Спит, я полагаю.
— Может быть, она не слышала гонга?
— Откуда мне знать. Хочешь, я пойду разбужу ее?
— Что ты, и думать забудь!
— Хорошо.
— Чем занимается эта девушка?
— Не знаю. Очевидно, ничем.
— Но кто она такая? — настаивала леди Райкрофт. — Что у нее за семья?
— Ты все равно их не знаешь — они живут в Корнуолле.
— Никогда не видела такой ленивой девушки! Вчера вечером она просто сидела. Хоть бы работу какую принесла с собой!
— Ты шитье имеешь в виду? Я не уверен, что она сумеет вдеть нитку в иголку.
— Вот уж не думала, Руперт, что ты свяжешься с никчемной девицей.
— Я с ней не связывался, мама.
— И она даже не ездит верхом! Удивительное дело… ей-богу… В этот момент дверь распахнулась и появилась Афина в серых фланелевых брюках и бледно-голубом свитере из ангоры, хорошенькая, как картинка.
— Здравствуйте, — проговорила она. — Я не знала, в какой комнате завтрак. Такой громадный дом, я немножко заблудилась…
Да, ничего хорошего. Руперт, старший из двух сыновей, должен был унаследовать Таддингтон, и у его матери имелись непоколебимо твердые представления о том, какой следует быть его будущей жене. Прежде всего, из хорошей семьи, родовитой и со связями. Как-никак, Руперт — капитан королевской гвардии, а в таком полку социальное положение жен имеет крайне важное значение. Не помешает невесте иметь и немножко деньжат, хотя, в общем, Руперту нет нужды охотиться за богатыми наследницами. А уж какова невеста из себя — это большой роли не играет, при условии, что у нее правильное произношение и все необходимое для появления будущих Райкрофтов мужского пола, которые продолжат славный род. Разумеется, это будет хорошая наездница, а когда придет время, она сумеет стать хорошей хозяйкой для Таддингтона, этой неуклюжей, расползшейся вширь махины, и сада, не менее впечатляющего своим викторианским размахом.
Афина оказалась полной противоположностью этому идеальному образу.
Но Руперту было все равно. Он не влюбился в Афину и не собирался на ней жениться, он был просто очарован красотой девушки, ее несвязной, слегка несуразной манерой говорить, ее полнейшей непредсказуемостью. Порой она выводила его из себя, а порой трогала до глубины души своей наивной, детской бесхитростностью. Казалось, она совершенно не понимает, какое действие на него оказывает, и с легкостью могла бы исчезнуть без предупреждения — укатить на выходные с другим молодым человеком, поехать в Церматт кататься на лыжах или в Париж навестить старых друзей.
Наконец, когда пришел август, он припер ее к стенке.
— Скоро у меня начинается длинный отпуск, — сообщил он без всяких околичностей, — и меня пригласили поохотиться на тетеревов в Пертшире. Сказали, что и тебя могу взять.
— Кто сказал?
— Монтегью-Криштоны. С Джейми Монтегью-Криштоном мы учились вместе в военной академии в Сандхерсте. Родители его — милейшие люди, и у них есть чудесный охотничий домик сразу за Тленфручи. Холмы да вереск, по вечерам — камин, который топят торфом. Пожалуйста, скажи мне, что поедешь.
— Мне придется ездить верхом?
— Нет, только немного ходить пешком.
— А вдруг зарядит дождь?
— Будем надеяться, не зарядит, а если это и случится, так ты всегда можешь засесть дома с книжкой,
— Да нет, на самом деле мне безразлично, что делать, но я ненавижу, когда от меня ожидают определенного поведения,
— Я знаю. Так поедешь? Будет весело.
Она колебалась, закусив розовую нижнюю губку.
— Сколько времени мы там пробудем?
— Как насчет недели?
— А когда эта неделя кончится, ты еще будешь в отпуске?
— Почему ты спрашиваешь?
— Я хочу заключить с тобой сделку. Я отправлюсь с тобой в Шотландию, но потом давай поедем вместе в Корнуолл. Погостишь в Нанчерроу, познакомишься с мамой, с папчиком, с Лавди и Эдвардом. И с нашими любимыми собаками. Со всеми, кого я люблю.
