Бумажный театр. Непроза - Улицкая Людмила (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Он посмотрел на часы.
– До шести еще много времени, так что занимайтесь чуланом. О’кей?
…Как обезьянки лазают по стеллажам и антресолям чулана, спускают вниз старые лампы, связки книг, поломанную мебель. Пыль столбом. Они чихают, кашляют, восхищаются, немного играют…
– Смотри, Люб, коробка какая! Чего в ней?
– Открой да посмотри!
– Шляпа! Умереть можно! – Вынимает из футляра цилиндр.
– Цилиндр это! – догадывается Люба, надевает его.
Входит Серж.
– Ну, кто сегодня работает? Класс собрался! – И ушел.
– Вер, попозируй ты, а? – просит Люба.
– Твоя же очередь! – удивляется Вера.
– Ну прошу тебя!
– Ладно, – соглашается она.
…Сидит одна из сестричек на подиуме, с прямой спинкой, опершись рукой. Человек восемь учеников. Серж ходит между ними, склоняется над очкастой девушкой.
– Ксения, что ты делаешь? Ну что ты штрихуешь? Остановись, подумай немного, что ты хочешь сделать?
– Без рук! Вперед! – приказывает черно-густоволосый человек; из глубины маленького зала на него идут десятка полтора учеников. Присев на корточки, разведя колени и ступни, нелепым и странным ходом. Дверь открывается, появляются Вера и Люба в купальниках. Черноволосый резко оборачивается.
– В чем дело?
– Нас Серж прислал! – робко говорят сестры.
– Почему опоздали? – строго спрашивает он.
– Искали долго. Номеров-то нет, – оправдывается Люба.
– В задний ряд, быстро. Босиком, босиком! – уже не глядя в их сторону, говорит он. Девочки снимают носки и тапочки, ставят в угол. – Ничего сейчас не объясняю. Потом. Делайте как все, – бросает руководитель.
Девочки становятся в последний ряд и пытаются подключиться к этому странному занятию.
– С руками! – командует руководитель. Ученики добавляют к своему странному ходу не менее странные движения руками.
У девочек ничего не получается, все слишком сложно.
– Коврик, – командует руководитель; все расстилают коврики и ложатся. – Кленовый листок!
Девочки жмутся к стенке, ковриков у них нет. А ученики, подняв ноги, описывают ступнями немыслимые зигзаги… И всё это в темпе сильном, быстро меняющемся.
Руководитель меняет кассету и снова… и снова… Все в мыле. Он сам вытирает пот со лба.
– Маша, Гуля, Витя, Саша, – командует он, – номер седьмой!
Все мгновенно разбегаются к стенам, четверо остаются в центре. Пластическая композиция большой сложности, непривычная глазу.
– Закончили, – прерывает руководитель. – Новенькие, на середину! Друг к другу спиной! – приказывает девочкам. – Сейчас вы услышите музыку, минуту слушаете, потом по моему сигналу включаетесь. Сами будете делать то, что в музыке услышите. – Поднял палец, улыбнулся. – Чувствуйте себя свободно, здесь все свои. Просто подвигайтесь! Друг к другу спиной!
Грохнула музыка. Девочки стоят, прислонившись друг к другу спиной. Руководитель махнул рукой:
– Пошли!
Сначала робко, потом смелей, начали они танцевать. Стояли они спинами, друг друга не видели, но движения их были синхронны.
– Дают! – сказал кто-то из учеников. Руководитель махнул рукой. Все замолчали. Когда музыка кончилась, он поднял большой палец.
…Девочки лежат в своей постели, разговаривают:
– Ни рукой, ни ногой… я не могу. Люб, мы с девяти до девяти, хуже, чем на заводе.
– Ну хорошо. Что ты предлагаешь? Что?
– Ну, можем сказать, что мы так не можем. Не согласны.
– Вер, но мы-то не больше его работаем. Ты посмотри, он сам-то с утра до ночи, с утра до ночи, и ночью работает. И когда спит?
– Это его дело. Он на себя работает. Как думаешь, сколько он получает?
– Не знаю. Наверное, много. Рублей тысячу или пятьсот.
– А сколько ему лет, как думаешь?
– Не совсем еще старый, лет сорок или шестьдесят.
– Дура ты!
Совсем почти заснули девочки, но, хоть глаза закрываются, губы еще двигаются.
– У тебя, он сказал, колени, как Тинторетто писал… он сказал…
– А кто это?
– Художник старинный, в альбоме у него, он показывал.
– А как писал? В смысле, что хорошие?
– Наверное…
– Устала, тёка сита́… – закрыла глаза Вера и поцеловала Любу в плечо.
– Кукуля, – отозвалась Люба.
…Вера гладит мужскую рубашку. Люба чистит картошку. Входит Серж:
– Спасибо, девочки. Любочка, порежь соломкой, и всё. Спасибо. Вы мне больше сегодня не нужны.
Девочки переглядываются. Одна кивает другой, спрашивает:
– Серж, нам надо ремонт в комнате сделать.
– Ремонт? Уже ремонт захотелось? Быстро вы! – усмехается он.
– Мы хотим, чтоб красиво, – говорит Вера.
– Как у вас, – подтверждает Люба.
Серж становится серьезным. Чешет лоб, трет щеку – такие у него знаки работы мысли…
– Любочки, у вас очень красивая комната. Строго говоря, её можно красиво сделать. Но понимаете, у вас такой хлам… – задумчиво говорит он.
– У нас ничего нет, кроме кровати и швейной машинки, – поправляет его Вера.
– Мы всё выбросили. Давно, – добавляет Люба.
Серж смотрит на них, качает головой.
– Ей-богу, вы мне нравитесь! Правда всё выбросили?
Они кивнули.
– Да.
– Ну а как же отец, родственники? – поинтересовался он.
– Наплевать! – пожала плечами Люба.
– Да он бывает-то у нас раз в год! – сказала Вера.
Серж уже что-то соображает.
– Слушай, Люб, а у вас, кажется, панели сохранились?
– Ну, такие штуки на стенах? Да, – отвечает Люба.
– Помогу, – соглашается Серж, – только обои не покупайте. Покрасим. А панели я, может, распишу… Прыткие вы девочки, вот что я скажу!
Вера сложила рубашку.
– Ну, мы пошли.
– Идите. Завтра к двенадцати, возможно, будет большая съемка. Придет мой приятель, хочу продать вас в рекламу. Чтобы были в полном порядке.
– А что надеть? – спросила Вера.
– Наверное, те синие блузки… И захватите с собой черные платья. На всякий случай…
…Поздний вечер. Девочки возвращаются домой. Идут через проходной двор мимо помойки. Видят старую выброшенную мебель.
– Люба, кресло-то старинное, как у Сержа, смотри-ка, – говорит Вера. – Возьмем, что ли?
– Нет, у него какие-то другие, – возражает Люба.
– Возьмем, – предлагает Вера.
– Больно старое. Чинить надо.
Тащат через двор громоздкое псевдовольтеровское кресло, временами присаживаясь на него. Втаскивают в парадное…
Из парадного выходит соседка – гулять с собачкой.
– Здрасьте, тетя Лида! – здороваются девочки.
Соседка смотрит на них с удивлением:
– Девчонки, да вы что? То всё выбрасываете на помойку, то с помойки в дом тащите?
Девочки смотрят друг на друга, начинают хохотать.
– Ох, посмотрела бы на вас мать! – пожимает плечами соседка.
…Девочки одеты, накрашены, собраны. Сидят. Молчат. Говорит Серж:
– Имейте в виду: сдаю вас напрокат. На раз. Вижу в глазах вопрос. Отвечаю: получите десятку за съемку, вне зависимости от того, пойдет работа или нет.
Девочки молчат. Вид несколько обиженный.
– Мы недовольны? Всё справедливо, мышки. Нет никакой уверенности, что вы вообще подойдете для рекламы, а пробы стоят денег. – Он хлопает в ладони. – Любочки! Что случилось? Выражение лица может быть надменным, но ни в коем случае не кислым!
Фыркнула машина под окном. Этаж полуподвальный, машина остановилась рядом.
– Приехал. Человек он профессиональный, фотограф. Искусством не интересуется. Деловой, – сказал Серж и пошел открывать.
Вошел толстый светловолосый человек, с аппаратурой, с кофром, бросил:
– Привет!
Вышел. Потом принес ящик с какими-то продуктами, банками-склянками.
Серж свистнул.
– Откуда?
– Из лесу, вестимо. Роскооперация, – сбросил ящик, сел на стул. Посмотрел на девочек внимательным глазом, сказал: – А вы мне не очень-то подходите, девчата. Серж! Мне бы какую-нибудь телку килограмм на девяносто! Внешпосылторг заказчик. Мед, брусника, грибки сушеные, грибки соленые…
