Роман - Миченер Джеймс (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
— Ваши этические принципы для меня святы. Конечно, я буду с вами.
— А теперь вопрос вопросов. Предположим, новые владельцы не американцы. Например, японцы или немцы. Я с ними не могу сработаться и ухожу…
— Я уйду с вами.
— Понятно. Пусть наша беседа останется между нами, а мои вопросы можете считать только игрой воображения.
— А мои ответы — нет. Я гораздо серьезней воспринимаю книгоиздательство, чем представляется Эмме. Для меня это не игра, не цифры, это один из самых величайших процессов в мире. И я счастлив принимать в нем участие. — Я был слишком многословен и поэтому смутился. И последние слова произнес шепотом: — Я не смог бы работать, если бы вы так не помогли мне, и я никогда этого не забуду.
В этот свой визит в Нью-Йорк я не стал возвращаться домой, а остался здесь ночевать, так как на следующий день мне надо было встретиться с моим агентом, с которым меня связывали чисто деловые отношения. Я имел довольно печальный опыт общения с агентами. Один из них, довольно известный в своих кругах, будучи должником миссис Мармелл, с большой неохотой взялся за мои дела. Я стал его клиентом только благодаря моему редактору. И когда он почувствовал, что мои первые книги идут ко дну, и понял, что у меня нет дара писать короткие яркие статьи, бросил меня, послав соответствующее письмо, даже позвонить не счел нужным. Затем меня подобрал молодой человек, который, закончив обучение у Уильяма Морриса, организовал собственное агентство. Говорил он очень много, но делал крайне мало. Как только он увидел, что от меня никогда не дождешься того, что он называл «значительными успехами», он тоже меня покинул. Теперь, когда мои успехи стали не просто «значительными», а «потрясающими», я хотел бы узнать, что думает этот молодой человек, вспоминая день, когда он от меня отказался. Но тогда, на мое счастье, свои услуги мне предложила Хильда Крейн, которой понравился мой четвертый роман «Изгнанный». Она предлагала его везде: в Голливуд, на телевидение, в газеты, но никто к нему не проявлял интереса.
Но она верила в успех нашего предприятия и убеждала меня, что рано или поздно эта или какая-то другая из моих книг будет замечена. Как радовалась она, когда «Нечистая сила» стала бестселлером. Ликуя в душе, она предложила ее все тем же агентствам, и в этот раз ответы были положительными.
У мисс Крейн был трехкомнатный офис на Бродвее. Никакой роскоши, только картотеки и бумаги. Она шутила: «Боюсь, что придется переезжать в более просторное помещение, столько работы из-за успехов ваших последних трех книг и, будем надеяться, следующей». Эта сорокачетырехлетняя женщина, которая могла в зависимости от времени суток или обстоятельств выглядеть на двадцать четыре или шестьдесят четыре, была мне настоящей опорой. С самого начала она предупредила меня о своем стиле поведения: «Я своих авторов не балую, не помогаю им в их бракоразводных делах, не покупаю им билетов в театр, не организую скидок в отелях. Я не поправляю их и не помогаю им, когда они пишут свои произведения. Что я делаю, и делаю хорошо, это принимаю все, что они напишут, и прикладываю все силы, чтобы это продать. Если есть хоть какая-то возможность продать, я ее использую. Порой они приходят в изумление, когда узнают, кому и куда я продала их вещь. Ведь я обращаюсь, наряду со всем прочим, и в фабричные, фермерские, университетские журналы — я все их курирую. Моя страсть — видеть вещи моих клиентов напечатанными. Иногда я продаю статью за пять долларов только для того, чтобы ее автора напечатали. Вот что для меня важно».
Я платил ей десять процентов со всех видов моих доходов, мы полностью доверяли друг другу, и я не принимал наличных или чека на свое имя, не проинформировав ее и не послав ей эти десять процентов. За эти десять процентов она предоставляла ряд фантастических услуг. Но самое важное — она вела переговоры об объеме всех моих гонораров, хотя в писательском бизнесе не было редкостью, когда писатель сам разбирался со своим издателем в вопросах продвижения своей рукописи и суммах гонорара. Гораздо удобнее, когда автору предлагалось волноваться; о качестве своей рукописи, а агенту о том, сколько можно за нее получить.
Кроме переговоров о гонорарах, мисс Крейн также занималась вспомогательными продажами, поисками новых контрактов, когда это было необходимо, контролем за соблюдением авторских прав и многим другим. Иногда она посылала мне по три-четыре письма в неделю, каждое по поводу какой-нибудь сделки, о которой я почти ничего не знал, но организация которой было делом серьезным. Обычно мисс Крейн получала свои десять процентов, а в этом году, если надежды миссис Мармелл оправдаются, она получит как минимум полмиллиона долларов от того, кого она называет «мой скромный маленький немец». И к тому же ей для этого не придется прикладывать почти никаких усилий. В то время как миссис Мармелл носится с моей рукописью, словно нянька с младенцем.
Успех моего нового романа будет ее личной заслугой. А получит она лишь полагающуюся ей скромную зарплату от «Кинетик». Пожалуй, это несправедливо, однако я слышал рассказ мисс Крейн о том, как она зарабатывала на другом своем авторе: «Я возилась с ним, как с собственным ребенком, следила, чтобы он писал для нужных журналов в нужное время, и радовалась, что его писательская репутация неизменно растет. А без меня бы он как слепой продвигался на ощупь».
Тот, кому она все это объясняла, спросил: «А не могла бы всем этим заниматься его жена?» Вопрос насторожил меня, так как я подозревал, что Эмма тоже могла бы всем этим заниматься. Но мисс Крейн сухо ответила: «Когда писатель использует свою жену в качестве агента, это ведет к неуспеху. Писателю нужна не любящая, а жесткая рука».
А вот что она еще рассказала своему собеседнику:
«Десять процентов, которые я имею от таких писателей, как Йодер, дают возможность моему агентству вывести в люди начинающих писателей, еще мне доходов не приносящих. Лукас Йодер поддерживает их, пока они сами не станут Йодерами». Пока я слушал, меня заинтересовал такой факт. В первые тринадцать лет моей писательской деятельности все три мои агента вместе взятые заработали на мне четыреста девяносто шесть долларов десять центов. На почтовые издержки и телефонные звонки они наверняка потратили в пять раз больше. Я не завидовал сегодняшним огромным доходам мисс Крейн и надеялся, что она делает то, что говорит, а именно — тратит часть моих денег на молодых авторов.
Сегодня мисс Крейн показалась мне гораздо более сдержанной, чем обычно. Но, уловив мое замешательство, она оживилась:
— Очень рада вас видеть, мистер Йодер. Нам надо многое обсудить. — И, не успел я как следует усесться, как она сказала своим профессиональным тоном: — Есть хорошие новости, но есть и плохие. С чего начнем? — Я пожал плечами, и она продолжила: — Ладно. Начнем с хороших.
Скороговоркой она прочла данные о предварительных продажах, набросанные на листке бумаги. Я любовался ею, слабо вникая в детали — они меня мало интересовали. Всегда ухоженная, одета в дорогой, но не экстравагантный костюм, левый отворот которого всегда украшен какой-нибудь брошью, она была красивой женщиной, с волосами, не тронутыми сединой, и свежей кожей. Дела она всегда вела спокойно и четко, и мне представлялось, что она похожа на добропорядочную английскую учительницу, заботящуюся о хороших манерах своих учеников.
— Но это только преамбула, мистер Йодер. Вы видели тот многосерийный фильм об амишах? По-моему, он получил «Оскара», его название — «Очевидец»?
— Слышал о нем, но не видел.
— Он всех потряс. Превосходные актеры — вы не могли об этом не слышать, хороший сюжет, действие происходит в одной из амишских деревень Поля, деревенские постройки — все это выглядит на экране восхитительно.
— Я слышал, они отнеслись к амишам с уважением. Нет дешевых шуток.
— Но что самое главное — успех этого фильма разбудил интерес к вашему творчеству. Компания под названием «Аргос филм» — оригинальный союз японского финансиста и израильского кинематографического гения — хочет купить права на «Изгнанного». И, если я правильно их поняла, они предполагают снять фильм в лучших традициях: последовательное развитие характеров, сцены, показывающие красоту земли, духовный триумф брата, оставшегося амишем, и духовный кризис другого, преуспевшего в делах, но потерявшего душевный покой.
