Обрученные с Югом - Конрой Пэт (книги бесплатно читать без .TXT, .FB2) 📗

— Бог ветров, Бог штормов, мы вручаем себя Твоей власти в эту таинственную ночь, в эту ночь страха и трепета. Неслучайно Ты собрал нас вместе, под одной крышей. Наверняка тому есть причина, и эта тайна откроется на рассвете. Мы просим Тебя: будь милостив к этому городу, к этому дому и к этим людям. Мы веруем в Тебя и понимаем неизбежность бедствий, которые постигают землю, природу смерчей, силу слова и смысл Тайной вечери. Мы верим в Твое милосердие и надеемся, что Ты оправдаешь наши надежды. Мне очень жаль, что Уорт Ратлидж не любит католиков, и надеюсь, что за этот тяжкий грех Ты отправишь его в преисподнюю, пусть вечно горит в адском огне. Аминь.

— Аминь, — вторят собравшиеся, и даже Уорт выдавливает натянутый смешок.

— Ненавижу показные, чересчур красноречивые молитвы, — язвительно замечает моя мать и берется за ложку.

— Сегодня нам нужна хорошая молитва, доктор Кинг, — отвечает Молли, наливая суп своему свекру. — Лео, подкати Тревора к столу.

— Я не голоден, милая, — откликается Тревор.

— Музыка успокаивает меня, — говорит ему миссис Ратлидж со страдальческой улыбкой. — Я чувствую себя как жена Ноя. Перед потопом.

— Это всего-навсего ураган, — заявляет ее муж. — Дождик с ветром. При чем здесь потоп?

— Как поживают дети? — спрашиваю я у Молли.

— Они в безопасности, в горах. Чэд говорит, что все местные гостиницы переполнены. Если дело примет плохой оборот, нам, возможно, придется воспользоваться твоим домом, Найлз. Родители Айка с детьми уже там.

— Если бы я поехал на север, то остановился бы в гостинице «Гроув-Парк», — говорит Уорт, с аппетитом поедая мясо. — Самый роскошный отель в Эшвилле. «Риц-Карлтон» по сравнению с ним — кемпинг.

Моя мать откашливается и кладет салфетку на стол.

— Я не могу во время урагана находиться рядом с этим вульгарным типом.

— Успокойся, мать, — прошу я.

— Мы с вами любим Париж, доктор Кинг, — говорит Тревор и наигрывает мелодию «As Time Goes Ву» из «Касабланки» — он знает, что мать ее любит.

Когда он заканчивает громким аккордом, в наступившей тишине Молли шепчет:

— Вы только послушайте, какой ветер! Боже мой!

— Надо было остаться дома, — ворчит Уорт Ратлидж. — По крайней мере, если и умрем, то в достойном доме.

— Заткнись, Уорт! — огрызается его жена и, резко поднявшись, уходит в дальнюю гостевую комнату. За ней быстрым шагом идет Фрейзер и отсутствует несколько минут, успокаивая ее.

Я подвожу Тревора к дивану и говорю, что не отстану, пока он хотя бы не выпьет молочного коктейля перед сном. Странное следствие СПИДа заключается в том, что Тревор продолжает терять вес независимо от того, сколько калорий мне удается впихнуть в него. Он все время обвиняет меня в том, что я закармливаю его, как французская фермерша рождественского гуся. Я выдумываю тысячу поводов, чтобы заставить его перекусить самыми калорийными блюдами, которые мне известны, но еда не идет Тревору впрок.

Приношу Тревору молочный коктейль, потом стою возле матери, которая не желает отходить от телевизора с его душеспасительными программами, где сводки новостей чередуются с полезными советами. «Хьюго» теперь напоминает винтовку, перекрестье прицела которой наведено точно на Чарлстон. Надеваю дождевик, чтобы выйти на улицу и оценить обстановку.

— Я собираю информацию для газеты, — возражаю я на протесты матери. — К тому же меня волнует ситуация к югу от Брод-стрит. Пойду проверю уровень воды.

— Я с тобой, — заявляет Молли.

— Ни в коем случае! — вмешивается Фрейзер. — Подумай о своих детях.

— Хорошо, — надевая дождевик, кивает Молли. — Я о них подумала. Пошли, Жаба. Пока ветер не стал еще сильнее.

Нам приходится объединить усилия, чтобы открыть дверь осажденного дома. Снова завладев дверью, ветер с оглушительным треском ее захлопывает. Дебби Чард сообщила, что сила ветра достигает восьмидесяти миль в час. Зажмурившись, мы с Молли вслепую совершаем спринтерскую пробежку до стены Бэттери. Странный зеленый свет неприятно действует на нервы. Взявшись за руки, мы пытаемся устоять на ногах, двигаясь навстречу урагану. Поднявшись по ступеням на дамбу, мы хватаемся за поручни — обычно отсюда туристы любуются фортом Самтер и особняками на Ист-Бэй-стрит. Дождь сечет по лицу, внезапно волна перехлестывает через дамбу и едва не смывает нас.

— Лично мне ситуация ясна. — Молли силится перекричать ветер.

Мы выпрямляемся и смотрим на Чарлстонскую гавань, которая приобретает грозный, устрашающий вид. Цвет воды пугает меня. Мне казалось, что я знаю все его возможные оттенки — от зелено-серого до коричневого. Но сейчас воды Купера стали абсолютно белыми, будто лицо смертельно больного.

Держась за руки, мы, как заправские спринтеры, возвращаемся обратно наперегонки с ветром. Встретив у парадных ворот Найлза, мы разражаемся истерическим смехом.

— Заходите через задние ворота, ребятки, — кричит он. — Парадные закрыты. Я вышел запереть сарай, и тут в меня врезалось миртовое дерево — его вырвало с корнем. Я чуть в штаны не наложил.

— И ты рисковал жизнью ради сарая с инструментами? — спрашивает Молли. Это ее почему-то смешит.

— Трудно придумать более курьезную смерть, — говорю я.

— Можно и не пытаться! — подхватывает Молли.

Вместе входим в дом, хохоча и стряхивая воду с плащей. Мы с Молли рассказываем Найлзу, что видели. Где-то на улице раздается громовый раскат — и гаснет свет. На мгновение вспыхивает сгоревший трансформатор, и дом погружается в полную темноту.

До гостиной мы добираемся на ощупь. Тревор встречает нас словами:

— Здесь темно, как у бога за пазухой.

— У вас есть фонари «молния»? — спрашивает Молли у Фрейзер, которая пытается нащупать на комоде спички.

— Зажжем свечи и достанем фонарики, — отвечает Фрейзер.

Сейчас, когда в городе завывает «Хьюго», с корнем вырывая сосны, подхватывая и кружа их, словно зубочистки, в фосфоресцирующей темноте и разбивая о стены домов, Фрейзер разговаривает более высоким, чем обычно, голосом. Черный дуб прибило к двери соседнего дома. Вдоль по улице один за другим вспыхивают и перегорают трансформаторы. Мы с Найлзом немного приподнимаем жалюзи, чтобы взглянуть, что делается снаружи. Нас поражает изумрудно-зеленый свет, такой яркий, что можно видеть, как автомобили и яхты порхают в воздухе, словно насекомые. Мимо окна с визгом пролетает такса. В соседнем квартале перегорает еще несколько трансформаторов, и скрученные, как спагетти, провода падают на землю. Дорожный знак «стоп» врезается в ствол пальмы. Сильнейший порыв ветра, кажется, сейчас оторвет сам дом от фундамента. Но старые дома выдерживают натиск ураганов, как морские волки.

Молли замечает, что мы стоим у окна.

— Вы с ума сошли? — кричит она. — Если магнолия упадет, то вы как раз получите по башке.

— Ты права, — киваю я, и мы с Найлзом отходим от окна.

Из-за перепадов атмосферного давления закладывает уши, пересыхают губы. Мы тяжело дышим, передавая друг другу охлажденные бутылки с водой и пивом.

— А дом-то держится! — говорит Найлз со сдержанным оптимизмом, который тут же навлекает критику со стороны моей матери.

— Я не спешила бы с выводами! — отвечает она.

— Черт подери, Линдси! — фыркает Уорт. — Ты всегда рассуждаешь как учительница.

— Не всегда, Уорт. Иногда на меня нападает маразм, и тогда я рассуждаю как адвокат с Брод-стрит.

Уорт не успевает ответить, потому что поднимается оглушительный грохот. Дом трясется и подпрыгивает, ему вторят огни свечей.

— Тут становится опасно! — кричит Молли. — Дом, похоже, не выдержит.

— Этому дому двести лет! — орет Уорт. — Наши предки строили на века! Этот дом выдержит все!

— Твои предки никогда ничего не строили, — возражает моя мать. — Строили их рабы.

Уорт снова не успевает ответить, потому что мать вдруг вскрикивает:

— Вода! Боже мой, Лео! Прилив!

Вода начинает проникать в дом через окна и двери. Сначала медленно и методично. Затем ветер срывает оконные рамы, пол первого этажа засыпают осколки стекла. Высокий прилив и тринадцатифутовая океанская волна со всей неодолимой силой наступают на дом. Не успеваю я пошевелиться, как оказываюсь по щиколотку в воде.