Время любить - Козлов Вильям Федорович (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
– И плохие люди бывают умными…
– Я его мало знаю.
– Как-то давно, когда я еще был студентом, Ушков стал просвещать меня насчет загадочности человеческой души, вспомнил Достоевского, Фолкнера, говорил о каких-то тайных пружинах внутри нас, которые неподвластны уму и воле… Смысл, наверное, в том, что даже самый положительный человек живет и не подозревает, что при определенных обстоятельствах способен совершить преступление… Как Раскольников у Достоевского.
– Николай Петрович любит умничать, – вставила Мария.
– Тайные пружины внутри нас… – произнес Андрей. – Не совсем точно, но верно. Человек – это загадка не только природы, но загадка и для самого себя. Гениальные писатели не могли до конца постичь не только человеческую душу, но и самих себя.
– А Достоевский?
– Он приблизился к истинному пониманию человеческой сущности, причем приоткрыл, главным образом, то непостижимое в людях, что запрятано в самые потайные уголки нашего сознания. Нащупал вот эти самые тайные пружины, которые могут человека сделать преступником или чудовищем. Заметь, Достоевского почему-то больше всего занимали внутренние, темные стороны человеческой души.
Когда Андрей начинал волноваться, он жестикулировал. Стоя на стремянке и держа в одной руке отвертку, он потерял равновесие, схватился за полку, и та со скрежетом полетела вниз. Мария едва успела отпрянуть, тяжелая полка грохнулась на паркет у самых ее ног.
– Боже! – вскричал Андрей, спрыгивая на пол. – Не задело?!
Красноватая пыль припорошила его лоб, темно-русые волосы.
– Ты дрожишь? – удивилась Мария. Она не успела даже испугаться. И не понимала волнения мужа.
– Больше никогда не стой рядом, когда я долблю эти проклятые дырки и вешаю полки! – с гневом вырвалось у него. Он отстранил от себя жену, заглянул ей в глаза, только сейчас она заметила, что он бледный, как стена, которую недавно долбил. – Лучше бы она мне на голову свалилась…
– Успокойся ты, – гладила она его мягкие короткие волосы. – Ничего ведь не случилось?
– Знаешь, о чем я сейчас думаю?.. – проговорил он, глядя мимо ее плеча на дверь. – Я был бы самым несчастным человеком на свете, если бы с тобой что-нибудь случилось, Маришка! Живешь, смеешься, рассуждаешь на философские темы, а рядом с жизнью бродит смерть с косой…
– Уж тогда с молотком, – улыбнулась жена.
– Жизнь, смерть, любовь – вот вечные истины в нашем мире.
– Может, с полигона уже летит к нам атомная ракета, – в тон ему сказала Мария. – Летит, а мы ничего не знаем. И глазом не успеем моргнуть, как очутимся на том свете… Есть ли он, тот свет?
– Нам и на этом хорошо, – поцеловал ее Андрей. – А войны не будет. Не должно быть! Я верю, что на земле больше умных, хороших людей, чем выродков, человеконенавистников, подонков… Да и кому нужна война, в которой не будет ни победителей, ни побежденных?
– Грозят же… – прошептала Мария.
Ей вдруг стало спокойно и тепло. Она слушала Андрея и удивлялась, что он как-то особенно торжественно произносит все эти слова, которые каждый день они слышат по радио и телевидению, читают в газетах.
– Сейчас тысяча девятьсот восемьдесят шестой год. – Андрей долгим взглядом посмотрел Марии в глаза: – Ты знаешь, я вчера подал заявление в партию. Вот вдруг почувствовал, что я должен быть с ними, коммунистами. То, что сейчас происходит, – это тоже революция. Могу ли я быть в стороне? Прости, что мои слова звучат по-газетному, но я и есть журналист.
– Уж ты-то никогда в стороне не был, – засмеялась Мария. – И не будешь! Не такой ты человек.
– Лишь бюрократам, консерваторам, жулью и алкоголикам не по нутру перемены, – продолжал Андрей. – А как чиновники держатся за свои кресла! Литературные чинуши из кожи вон лезут, чтобы убедить всех, что они за перемены, а сами спят и видят во сне старые времена, когда были неуязвимы. Верю, что, если сами не уйдут, их сметет свежий ветер…
– И Вадим Федорович рассуждает, как ты, – вставила Мария.
– Все честные люди думают так.
– Наверное, нужно не только думать, но и действовать?
– Я готов действовать пером и кулаками! – вырвалось у Андрея.
– Сейчас нужны острые, сердитые вещи, а ты… ты, Андрей, добрый.
– Это я с тобой и маленьким Ванькой, – рассмеялся Андрей, но вдруг снова погрустнел. – Так интересно сейчас жить, а мы с тобой…
– Говорим о смерти?
– К черту дырки, полки, молотки! – засмеялся он. – Одевайся, идем в сад за Ваней! Я помню, отец мне, маленькому, говорил, что я, наверное, полечу в пассажирской ракете на Луну или Марс… Может, я не полечу, но вот то, что наш Ванька полетит к дальним звездам, это факт, Маша!
– Пусть лучше он сажает деревья на Земле, – сказала Мария. – Только и слышишь, что леса вырубают, реки-озера мелеют, птицы-звери гибнут… Зачем ему лететь на Марс, если на Земле дел по горло?
– Говорю же, ты умница, Маша! – обнял жену Андрей. – Настоящая земная женщина!
– А ты инопланетянин? – улыбнулась она.
– Пишут же некоторые ученые, что жизнь занесена на Землю из космоса, – сказал Андрей. – А впрочем, вот что сказал Гёте… – Он откинул взлохмаченную голову назад и продекламировал:
2
Последние несколько лет Вадим Федорович почти не ездил по Ленинграду на «Жигулях». Ему ведь не нужно было каждое утро спешить куда-то на работу. Его работа – письменный стол в кабинете, а если куда и надо пойти, например в издательство или в Дом писателей, то можно и пешком. Ведь гараж его находился от дома далеко, в получасе езды на автобусе. С утра он работал дома, а после обеда придумывал себе какое-нибудь дело и пешком отправлялся по городу. Так просто выходить на прогулки по городу он себя не приучил, вот в Андреевке – это другое дело, там он каждый вечер гулял вдоль железнодорожного полотна от водонапорной башни до висячего моста через Лысуху. Там он был один, никто не мешал ему думать, выстраивать сюжет очередной главы или просто любоваться окрестностями. В городе не бывает пусто, в любую погоду навстречу тебе текут толпы людей. Конечно, смотреть на незнакомые лица тоже интересно. Смотреть и угадывать профессии людей. Часто его поражало количество народа в будний день – такое впечатление, что половина города не работает. Или так много приезжих в Ленинграде? На Невском в любой час дня не протолкнуться, да и на других улицах идут и идут люди. Куда, спрашивается, идут? Понятно, не на работу. На работу люди едут утром, ну и после пяти часов по переполненному транспорту чувствуется, что они возвращаются домой. А днем? На этот вопрос Казаков так и не смог сам себе ответить. Не подойдешь же к человеку и не спросишь: дескать, что вы делаете на улице в рабочее время?..
Путь его в центр обычно пролегал от улицы Чайковского по набережной Фонтанки до моста, мимо Михайловского замка, его еще называют Инженерным. Эго несколько мрачноватое красное здание нравилось ему. Его построил по проекту Баженова архитектор Бренна на месте бывшего деревянного Летнего дворца. В этом замке в 1801 году был убит Павел I. Перед фасадом, обращенным к Летнему саду, в парке резвились спущенные с поводков собаки, а внизу, у горбатого моста, на льду Мойки зябли утки. Добросердечные женщины с детьми перегибались через чугунную ограду, бросали птицам куски булки. Тут же крутились вездесущие голуби и осторожные вороны. Лишь под мостом свинцово поблескивала полынья, а так вся Фонтанка и Мойка были схвачены льдом. Вадим Федорович тоже жалел уток, уже не первый год зимовавших в городе, не раз брал с собой хлеб и бросал им в воду. Если голуби и вороны чувствовали себя в десятиградусный мороз нормально, то скромные в своем коричневом оперении утки и радужные красавцы селезни – их почему-то было гораздо больше самок – явно приуныли. Ходили по льду медленно, вперевалку, то и дело поджимали под себя то одну, то другую красную озябшую лапу. И хлеб клевали равнодушно, уступая проворным голубям. А некоторые утки нахохлившись стояли на снегу в полудремотном состоянии.
