Обрученные с Югом - Конрой Пэт (книги бесплатно читать без .TXT, .FB2) 📗

— Хорошая была команда, — говорит тренер Джефферсон, не отвечая на мой вопрос. — Отличные капитаны.

— Да, особенно белый, — киваю я. — Классный парень.

— А мой папа тоже играл в команде? — Малыш Айк встревает в разговор, обращаясь к деду.

— Твой папа и дядя Найлз были звездами команды, — отвечает тренер Джефферсон. — А дядя Чэд поразил меня, как никакой другой игрок в жизни.

— А дядя Лео? — спрашивает кто-то из детей.

— А дядю Лео опрокидывали на каждой игре, — отвечает тренер. — Зато много грозных защитников спотыкалось о его тело, пока он валялся на земле. — Тренер делает паузу, чтобы я мог выразить свое возмущение, а потом заключает: — Да, малыш, что правда, то правда. Таланта особого у Лео не было. Но он себя не жалел. Видит бог, он себя не жалел.

— Давайте лучше поговорим о нашей банде поддержки! — с искрой прежней горячности вступает в разговор Тревор. — Каковы мы были, а? Потрясли основы! Я был первым парнем-чирлидером за всю историю «Пенинсулы». А уж ножки-то у меня были лучшие в группе!

— Полегче с обобщениями, — отвечает Молли.

Вся наша компания переходит в дом, потому что к ночи воздух в горах становится холодным. Найлз ловко, привычными движениями, разжигает камин, его тепло ласкает кожу. В доме тесно, как в автобусе в час пик. Дети возятся на полу или сидят на коленях у взрослых. Ко мне на одно колено забрался малыш Айк, а на другое — малыш Найлз. Я не сомневаюсь, что в эту ночь буду спать крепко, как убитый.

Я уже начинаю клевать носом, когда очаровательная дочь Молли, шестнадцатилетняя Сара, просит:

— Мама, расскажи про дельфина!

— А вы откуда знаете про дельфина? — удивляется Молли.

— Папа позвонил и прочитал нам, — объясняет ей сын, Уорт-младший. — Из Чикаго звонил, — с детским удивлением добавляет он.

Молли в недоумении.

— Мою статью перепечатали в Чикаго. Ее передали по телеграфу, — объясняю я.

— Лео называет тебя богиней ураганов, моя дорогая, — сообщает дочери миссис Ратлидж официальным тоном, с ноткой искренней симпатии по отношению ко мне, которой я не слышал после ураганной ночи.

— Лео всегда увлекается, когда пишет, и все преувеличивает, — говорит Молли, но по глазам видно, что ей приятно.

— Наоборот, я преуменьшил! — возражаю ей.

Дети хотят услышать историю из ее собственных уст. Я сижу у камина и слушаю ясный, протяжный голос Молли, который переносит меня обратно в пострадавший от урагана город с домами без крыш. Обо всем Молли рассказывает подробно и точно, но, когда речь доходит до дельфина, она начинает спешить. Она торопится закончить рассказ, ее голос становится бесцветным, почти скучным. Финальную фразу она произносит без всякого выражения:

— Мы отнесли дельфина к воде и выпустили в море.

Наступает недолгое молчание, затем юная Сара заявляет с прямотой бесцеремонной юности:

— У дяди Лео эта история звучит лучше.

— У Молли отсутствует тяга к преувеличениям, свойственная моему сыну, — защищает Молли моя мать.

— Что у нее отсутствует, так это верность правде жизни, — поправляю я. — Скажите, дети, разве кто-нибудь из скучных, занудных, лишенных юмора друзей ваших родителей хоть раз рассказал вам настоящую историю? Конечно нет. Единственный человек в этой комнате, который всегда рассказывал вам увлекательные, захватывающие истории, — это старина Жаба. Жаба круче всех, вы согласны?

— Согласны! — кричат дети. — Жаба круче всех! — И тут же спохватываются: — После моего папы!

Счастливые, веселые дети моих друзей долгие годы являются для меня источником радости. Бездетность — мое личное горе и причина неутихающего конфликта между мной и матерью. Так что эта любящая ватага заменяет мне собственных детей. Я рассказывал им перед сном истории, в чем за долгие годы достиг совершенства. Я хотел развить их воображение, поэтому всегда в этих историях главными действующими лицами были они сами. Я превращал их в королей и королев, в рыцарей Круглого стола, они побывали «зелеными беретами» и солдатами Французского иностранного легиона. Вместе мы победили все ночные страхи, сражаясь с чудовищами, людоедами, злыми драконами. В наши истории попадают все мерзавцы, негодяи и хулиганы, с которыми дети встречаются на школьном дворе, и те учителя, которые унижают, вместо того чтобы учить. Конечно, мы ведем честную борьбу, но так уж выходит, что наши враги всегда погибают. Таков мой принцип: плохой парень должен умереть и смерть его бывает медленной и мучительной. К тому моменту, когда детям предстоит отойти ко сну, зло, затаившееся на границе ночи, лежит во прахе, поверженное и раздавленное. Я говорю: «Конец, а кто слушал — молодец», целую их и желаю им спокойной ночи.

— Давайте я расскажу вам про дельфина, как все было на самом деле, — говорю я. — Я расскажу вам эту историю сегодня перед сном.

— Я уже выросла, чтобы слушать байки на сон грядущий, — возражает Сара.

— Не бывает так, чтобы человек вырос из историй на сон грядущий, — отвечаю я. — Истории — слишком важная часть нашей жизни. Твой отец прочитал мою статью в чикагской газете. Почему ее напечатали там? Да потому, что моя история удалась на славу.

— Я готов подтвердить это в суде, — говорит Уорт.

— Кто из присутствующих считает, что дядя Лео что-то приукрасил? — спрашивает Фрейзер. — Поднимите руки.

Комната битком набита скептиками, трусами и занудами, лишенными чувства юмора. Все поднимают руки, и детский смех рассыпается по комнате, как горох.

— Итак, меня предали собственная мать, родители лучших друзей, дети лучших друзей и сами лучшие друзья. Это труднейшая минута в моей жизни. Хоть чему-то, что я говорю, вы верите?

— Нет! — в один голос кричат дети.

— Ну, процентов двадцать семь — правда, — заключает юная Сара, которая сидит рядом с матерью. — А остальное ты присочиняешь.

— Нет, девятнадцать процентов! — кричит малыш Айк. — Дядя Лео с самого моего рождения рассказывает мне, как я убиваю драконов, а я ни одного даже не видел!

Среди детского гама более всего меня задевают слова малыша Айка.

— Когда ты был совсем маленьким, и в комнате выключали свет, и ты оставался один, разве не казалось тебе, что рядом с кроваткой кто-то есть?

— А мне и сейчас кажется, — говорит Найлз-младший.

— А после моих историй что происходит с чудовищами, которые пугают детей и мешают им заснуть?

— Они погибают! — кричат дети.

— Двадцать семь процентов погибает? Или девятнадцать? — уточняю я.

— Сто процентов! — отвечают дети, что постарше.

— Тогда послушайте историю про Молли и дельфина. Слушайте внимательно, дети. Следите за моим рассказом. Тогда вы сможете определить, что в нем правда, а что я выдумал. Итак, дети, я научу вас сочинять истории. Это самый важный урок, который вам когда-либо преподавали в жизни. — Я встаю перед камином и говорю: — А река течет.

Это начало романа Джеймса Джойса «Поминки по Финнегану». Я подмигиваю матери, которая хмурится в ответ на мою шутку.

Река течет и внизу, под нами. И, как в реку, я погружаюсь в повествование.

— Когда известие о смерти великой актрисы Шебы По разнеслось по миру, первым, кто ее оплакал, был Господь Бог. Он с большой любовью и тщанием создал эту необыкновенную женщину и причислил ее к своим совершеннейшим творениям. Одна из его слез упала в Атлантический океан недалеко от Африки и породила ветер. Это был злой ветер. Он спросил у Бога, чего ему угодно, и Бог ответил: «Подготовься к великой битве, ветер. Собери свои силы и бесстрашие. Я подарю тебе глаз. Отправляйся в Чарлстон и покарай этот город. Чарлстонцы не уберегли Шебу По, они позволили убить мою Шебу! Я нарекаю тебя „Хьюго“».

И «Хьюго» восстал из океана, и закрутился воронкой, и начал свой устрашающий полет к Чарлстону, а его глаз хранил ту самую единственную божью слезу. Достигнув Чарлстона, «Хьюго» обрушился на город. Его оружие — ветер, дождь, наводнение. Он ломал дома, сносил крыши, затоплял улицы. Единственное место, которого «Хьюго» не тронул, это могила Шебы По. Она осталась чистой и сухой, как молитвенник. Все цветы, вырванные из садов Чарлстона, падали на ее могилу, по воле любящего и милосердного Господа.