Корабль отстоя - Покровский Александр Михайлович (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
– А теперь мне нужно деньгами семь рублей, – обратился я к бармену, постепенно трезвея, – остальные коктейли ты ставишь на поднос, сколько уместится.
Уместилось восемь стаканов, прочие я ему простил, и он проводил меня вниз лично, нес передо мной поднос со стаканами и деньгами.
– Блин, Валера! – вскричал помощник, – Куда ж ты делся? Я тут два часа сижу в окружении пулеметов!
И я ему рассказал про шашки. Мы расплатились, проглотили коктейли и вышли – на шаланду было пора.
– А если б ты проиграл? – все переживал по дороге помощник и качал головой, а я улыбался и только, потому что все перед глазами снова принялось сливаться во что-то розовое и на душе приютилось тепло.
Если б проиграл. Ну, да! Я в шашки никогда не проигрываю.
ПОХОД
Значит так, объясняю: хочется в море ходить.
Кораблей нормальных нет, экипажей тоже нет – потому как все в сиську пьяные – но хочется.
На дворе 1995 год. Матчасть без присмотра уже лет десять, и люди по помойкам.
Но мы же великая страна! (При этом ебануть бы об чего-нибудь!)
А великая страна не может без флота! (И ещё бы ебануть!)
Ну, раз не можете, тогда так: сначала из трех кораблей делаем два, потом из четырех делаем два, затем из шести делаем два, из десяти… и вот когда из одиннадцати мы соорудим один, тогда в море пора, надо только подводничков на него посадить, потому что корабль у нас не совсем корабль, а подводная лодка.
И кого на нее посадить? А кого попало. Кого на улице поймаете – вон их сколько, неухоженных. Так что за работу!
И придумана была прекрасная секретная операция по отлову людей, при которой в «УАЗик» начальника штаба, бредущий вяло, как больная гиена, по дороге в поселок, бросались все, кого встретишь, там уже выяснялось кто это у нас тут по специальности, после чего народ отвозили на пирс и под охраной с автоматами опускали в лодку.
Очень скоро в лодке от народу было не протолкнуться. Все они желали идти в море, потому что ни одного нормального среди них не обнаружилось.
Последним закинули штурмана Василия и он был трезвый, а до отхода ерунда осталась.
Старпом, в голове трава – на траве дрова, икнул и скомандовал: «По… ый, бля… шли… – то есть, «По местам стоять, со швартовых сниматься!»
Ага! Значит, к «бою и походу» они давно приготовились.
А на пирсе стояло родное командование, которое и помогло «отдать концы!», особенно кормовой.
Ну! Мда!
А место, из которого они выходят – это такое узкое, как ковшик с ручкой, горлышко, причем под словом «ручка» понимается проход (вокруг Дальний Восток, проще говоря).
А напротив него, того прохода, чтоб от ужаса вам обмотаться, остров.
И вот подводная лодка чудовищных размеров, из-за конструкторов горбатая, страшная для врагов как смерть, битком набитая всякой пьянью, высунула свою гидроакустическую морду в залив, направляется прямиком к островку со скалами, чтобы вовремя от него повернув влево, устремиться в большой и огромный океан.
И надо же, именно в этот момент трезвый штурман Василий, не имея никакой возможности выставить подчиненного на мостик, в виду полной его невменяемости, решил выходить из базы по радиолокации, корректируя место эхолотом, циферки которого он видел краем глаза торчащими на табло из штурманской.
И тут из первого отсека прозвучало что-то невнятное, но похожее на то, что неплохо бы подать электропитание на шпиль для экстренной отдачи якоря в случае чего…
Это был минер, это его осенило: если дело пойдет, как оно идет, то вполне может случиться и что-нибудь «чего».
Старпом, совладав с икотой, резонно заметил, что это даже соответствует всем требованиям по подготовке корабля к проходу узкости, и послал морячка, улыбчивого идиота, случившегося под рукой, включить рубильник, чтоб питание подать на этот долбаный шпиль.
Моряк бодро пошел, но питание не подал, зато он отключил эхолот.
А, к слову сказать, на мостике в тот момент делать было нечего: очень понятный для той местности туман не давал возможности разглядеть даже кормовой вертикальный руль нашего бедного корабля, который (руль, конечно) имеет обыкновение торчать из воды.
То есть, видимость – ноль, а тут ещё штурман Василий зрит в табло, а там неумолимо гаснут циферки эхолота, после чего он – штурман – выпучивает глаза, как рогатая жаба, поглотившая мыша, и визжит английской свиньей, медленно увеличивая тональность: «Э-ээээээ-т-та что?!!!!»
Старпом, в мгновение ока протрезвев ровно на треть, помчался в предполагаемое местонахождение нашего посланного моряка, от рождения дауна, с твердой решимостью напинать ему в задницу – и исправить создавшееся положение или наоборот сначала одно, потом другое.
Словом, он прибежал, напинал и подал питание на эхолот и шпиль, одновременно сняв его – такое нужное – с пульта управления рулями и, вырубив заодно и радиолокационную станцию, к которой как раз заворожено приник трезвенник Василий, по совместительству штурман, созерцая причудливость береговой черты.
Тут штурман Василий и боцман, – надо же, ещё один мудак пришел в себя, – обнаружив, что остались без вверенных Родиной инструментов (а рули заклинило), истошно заверещав, ринулись врассыпную, путая папу с мамой.
Штурман – в штурманскую, а боцман – на палубу, ко шпилю, проверить как там его здоровье, потому что он-то – о боцмане речь – понял – отвернуть от уютного островка не удастся, всенепременно втемяшимся, а щит якорного клюза, которым якорек наш прикрывается до того, как в нем, в якоре, почувствуют надобность, не отваливается по причине того, что он неисправен, но открыть его можно с помощью некоторого ломика, который он – то бишь боцман – запрятал предусмотрительно в одном закуточке, коих на лодке полно.
Тем временем время для штурмана Василия остановилось. Штурман Василий, цвета слоновой кости, шевеля губами, в полной прострации озвучивал показания ожившего эхолота… «Семь метров… шесть с половиной… шесть метров…»
– «А-а-а-аааааааааааа…!!!!»
Это старпом, принесла нелегкая.
– «А-а-аатдать якоррррь!!!»
В центральном все вздрогнули, как после горного обвала, а почти протрезвевший минный офицер вместе с боцманом в этот момент уже терзали щит якорного клюза, грызть их за жопу зубами…
Наконец-таки ломом удалось подцепить его, сняв со стопоров, и – хррррясь!!!!!! – щит всегда так лихо отваливался, что мог запросто размножить боцмана безо всего пополам.
Боцман, хитрая бестия, знал это.
Прытко отскочив, он поскользнулся, и на излете присосался задом к палубе, сильно треснувшись обо что-то затылком, чем и погасил свое сознание.
А в «Каштан» уже рвалось: «Пашшшёл!!! Пашшёл шпиль!!!!!»
И он пошёл. Дохло и неторопливо. Вот только якорь никуда не пошёл. Просто влип в клюз и всё! От всего от этого нагадить в низ себя кубометр можно!
Уж и нападал на него минёр, и материл – ну никак!
