Чем звезды обязаны ночи - Юон Анн-Гаэль (библиотека электронных книг txt, fb2) 📗
Я протягиваю Свингу кусочек банана, и тот с удовольствием хватает лакомство.
– Коронное блюдо Пейо – улитки. Его жена их обожала. Он готовит их в ожидании ее возвращения.
Я застываю. Что, жена? Во мне разгорелось любопытство. Я умираю от желания узнать больше. Роза, словно прочтя мои мысли, качает головой, аккуратно складывая влажное полотенце.
– Некоторые горести мешают жить. С ними свыкаются в молчании. Заговорив о них, можно нечаянно пробудить их к жизни. Я молюсь, чтобы призраки Пейо оставили его в покое. Но боюсь, что однажды они его поглотят.
15
Я была готова к тому, что придется нелегко, но все же не до такой степени. Прошло уже две недели, и никакого прогресса. Не считая моей растущей неприязни к Пейо. Я все перепробовала, чтобы вынудить его уйти. Но чем больше я стараюсь выставить его за дверь, тем крепче он вцепляется в работу. Почему? Понятия не имею. Он врезал замок в дверь своей комнаты. И, как если бы существовало негласное правило, что шеф-повара нельзя извлекать из койки раньше двух часов дня, редкие клиенты, желающие пообедать, приходят попозже и безропотно едят то, что он ставит перед ними на стол.
Мэтр Муано старается приободрить меня по телефону:
– Держитесь, Элизабет! Рано или поздно он уступит, я убежден.
Хотелось бы ему верить.
Внутри у меня все кипит. Я стараюсь сохранять спокойствие, занявшись новым интерьером ресторана. С согласия патрона я решила превратить «У Жермены» в заведение с высококачественной кухней и современным дизайном. Модерн, но не авангард. Строго, но элегантно. Гастрономический ресторан для новой клиентуры, не обязательно местной и куда более взыскательной. Осень уже не за горами. Главное, обустроить большой зал – бывшую столовую, от которой, если не считать нагроможденных у стены столов, осталось одно название. Именно здесь будет проходить ужин в честь открытия, задуманный мсье Эчегойеном.
В ресторанном деле оформление не менее важно, чем меню. Царящая атмосфера способствует созданию настроения, которое значит, пожалуй, намного больше, чем гастрономические ожидания. Я провела исследование: лучшие заведения этих мест располагаются на побережье, и наиболее популярные похожи на типичные калифорнийские закусочные. Но нам требуется класс. Ресторан «на все времена», в сдержанном стиле. Мой выбор остановился на двенадцати круглых столах с лакированными ножками и современных креслах из орехового дерева от модного дизайнера. Декор – белые скатерти и салфетки из египетского хлопка. Маленькие вазочки из муранского стекла. Изысканная посуда. Шик и строгость. Что касается меню, я вдохновлялась тем, которое разработала для своего ресторана в Париже. Упростила одни блюда, удалила другие.
Я хозяйничаю на кухне в отсутствие Пейо. Мы практически не пересекаемся – он продолжает меня игнорировать. Не проявляя агрессивности, конечно: он достаточно хитер, чтобы не нападать открыто. Для него я не существую. Вот так просто.
Когда у него хорошее настроение, он выходит из своей комнаты часов в десять и сразу уносится куда-то на мотоцикле или пропадает на своем огороде, откуда возвращается весь в земле, зато с горой свежих овощей. Понаблюдав за ним, я пришла к выводу, что от души он стряпает ночами и только ради себя любимого. Посетители же пусть довольствуются тремя дежурными блюдами, следующими друг за другом в неизменном порядке, что, кажется, никого не смущает. Понедельник – улитки. Вторник – гамбургеры. Среда – ачоа. И с четверга все по новой. Творческий подход к кулинарии он приберегает исключительно для себя. А оставшуюся часть дня курит, пьет и спит.
Чтобы немного усмирить приступы гнева, накатывающие на меня всякий раз, когда мы встречаемся, я заставляю себя вспоминать о контракте. Я считаю дни до торжественного ужина, продолжая связывать омаров попарно, чтобы их хвосты оставались прямыми в процессе готовки. Сдвиги в работе есть, но конца и края пока не видно. Нам нужны клиенты. А главное, нам нужна помощь. Профессионалы и в зале, и у плиты.
Я разослала объявления во все кулинарные и ресторанные школы по всем крупным окрестным городам. Связалась с кое-какими парижскими знакомыми, которые еще не вычеркнули меня из списка контактов, а заодно осознала, как мало таковых осталось. Но все впустую. Ни единой кандидатуры. Такое ощущение, что этот ресторан проклят и вся округа сговорилась его игнорировать.
Но я не отступаю. Я упрямая. Неутомимая. Одинокая. Я выкладываюсь, наводя порядок в зале, перекрашивая стены, полируя дерево, натирая плитку дегтярным мылом. И нахожу в этих хлопотах неожиданное утешение.
Предприниматели, к которым я обращаюсь, все как один заняты выше головы. Я подозреваю, что тут дело и в моем статусе «чужака». Баски подозрительны. Путем долгих уговоров мне удается пригласить маляра. Интерьер дома преображается. Я вешаю шторы – длинные отрезы гранатового бархата, согревающие зал. Расставляю по углам торшеры, меняю люстры и развешиваю по стенам картины – абстрактные полотна, придающие обстановке особый шик.
Утром, когда приезжает грузовик с новой мебелью, Пейо не соизволил спуститься и помочь мне. Ну и плевать, справляюсь сама. Сжимая зубы, когда подступает отчаяние.
Сегодня, когда Медведь наконец выползает из своей берлоги, зал не узнать. Я терпеливо дожидаюсь, сидя в кресле. Как он отреагирует? Заранее предвкушаю эффект. Ловлю каждый звук. Весь ритуал его пробуждения я уже знаю наизусть. Тяжелые шаги на лестнице. Шарканье стоптанных башмаков по полу. Бесформенный силуэт в коридоре. Который внезапно застывает.
Молчание.
Я не могу удержаться:
– Ну как? Тебе нравится?
Ноль реакции. С непроницаемым видом он обводит зал взглядом. И уходит на кухню готовить себе кофе.
В обычный день я бы не обратила на это внимания. Но сегодня берет верх желание то ли сцепиться врукопашную, то ли закрепить за собой победу, и я иду следом.
– Кто-то должен наконец встать у плиты! – бросаю я. – Никаких гамбургеров и улиток, переходим на высший уровень.
Я протягиваю ему несколько тщательно скрепленных листочков. Там все детально описано, и ингредиенты, и рецепты. Я даже нарисовала, каким вижу оформление тарелок. Ясно. Эффектно. Четко.
Он вскидывает брови, не отрываясь от кофеварки, куда засыпает молотый кофе.
– Возьми! – настаиваю я, помахивая листками.
Машина включается с дьявольским шумом. Возвышаясь неподвижной скалой в аромате кофе, Пейо по-прежнему меня не замечает.
Роми в шелковом халатике, обшитом перьями, курит с насмешливым видом, облокотившись на стол. Она следит за происходящим так же увлеченно, как за телесериалами, которые смаковала по воскресеньям за закрытыми ставнями.
Медленным движением Пейо берется за свой журнал и обмакивает губы в дымящуюся жидкость. Потом поднимает голову.
– Мне это ни к чему.
Роми прыскает.
– Что значит «ни к чему»? – выговариваю я, стараясь сохранить спокойствие. – Мы открываемся через восемь недель, не мешало бы подготовиться.
Он протягивает вялую руку и пробегает глазами меню, прежде чем положить его на стол.
– В моем ресторане я предпочитаю другую кухню.
– В твоем ресторане?
В груди у меня поднимается волна ярости. Необоримая. Я встаю. Смотрю ему в глаза.
– А теперь слушай меня хорошенько. Одно дело – игнорировать меня. Оставить на мне все хозяйство, всю работу, все то, что позволит ресторану процветать и чем ты не имеешь мужества заниматься. Ты раздражен, обманут в ожиданиях, твое мужское эго задето, все это мне знакомо и привычно, я перетерплю. Но вот кухню тебе лучше взять на себя. Правила поменялись, нравится тебе это или нет. Поэтому будь так любезен, напяль свой фартук и приступим к работе.
Он смотрит на меня. И разражается хохотом, идущим из самой глубины груди. Издевательским, высокомерным смехом того, кому все по барабану.
– А кого ты собираешься приглашать в свой ресторан, перед кем расстилать твои новенькие отглаженные белые скатерти, а? Перед парижанами? Журналистами? Ах нет, прости, я забыл, журналистов больше не интересует твоя кухня, их теперь интересуют твои срывы и скандалы, верно? Кстати, я тоже имею право быть свидетелем? «Уф! Когда Элизабет Клермон выходит из себя, тут только держись!»
