Дива - Алексеев Сергей Трофимович (книги бесплатно .txt) 📗

Академики назад побежали, Шлопак схватил сосуд, открыл — полон парного молока, ещё тёплый на ощупь.

Первым он и приложился, да чуть не весь выпил! Боруте пришлось стучать ему и по плечам, и по голове, чтобы оставил немного.

Целитель наконец-то оторвался от бидончика, где было всего-то несколько глотков. Данила попробовал — в это тёплые, не успевшие загустеть после сепаратора сливки! Ещё коровой пахнут и по его гурманскому вку­су не самые добрые, от увядающего осеннего травостоя.

— Это не молоко, — рассеянно произнёс Борута. — это же сливки!

— Потрясающе! — воскликнул целитель. — Нам пре­поднесли сливки с Млечного Пути. Вкуси же их, Данила!

Он всегда говорил так выспренно и поэтично, если даже речь шла о чем-либо земном и обыденном. Шлопак был романтической и возвышенной натурой, чего как раз не хватало Боруте.

— Как бы вреда не было, — усомнился он. — С не­привычки...

Предупредить товарища хотел, однако вдохновлён­ный целитель заговорил уже афоризмами:

— Знания приносят печаль, но не вред!

Данила выпил остатки, всего-то со стакан, и тут почу­ял зуд во лбу чуть выше переносицы — такой же стойкий, навязчивый, как на копчике, прежде чем хвосту отра­сти. Руки теперь были свободны, он почесал, испытывая удовольствие, но через несколько минут ощутил в этом месте напряжение, будто чем-то тупым давят изнутри черепной коробки. И когда петухи на соседнем острове наорались и смолкли, у Боруты на лбу выросла крупная, розовая шишка...

4

 И вот королю с принцессой была обещана охота в этот сезон на самом высоком уровне, а на Пижме леший ходит! Это же международный скандал, если вместо медведя к Его Величеству выпрет див или дива! Мало ли что лешачьему отродью в голову взбредёт, оно же не понимает ни чинов, ни титулов. Лад­но Эдика приласкать: литовского иностранца все бабы целуют, а если принцессу чмокнет? Ещё хуже — короля так же, взасос?!

В общем, губернатор озадачил Недоеденного вытра­вить эту тварь из пижменского края и сам озадачился, подключил свои столичные связи, и вот теперь из Мо­сквы должна приехать целая бригада специалистов по ра­боте со снежным человеком. То есть учёных людей, кото­рые будто бы умеют с ними обращаться. Но это вряд ли поможет, потому как в местных лесах бродит самый на­стоящий див, а не обезьяна, дикарь какой-нибудь или снежный человек. Туземцы, кто договаривался и при­манил сюда лешего, кто знает его повадки и нрав, по­могать не станут, а самим учёным не сладить, будь они хоть академиками. Костыль в этом убедился: неугомон­ный, он на следующий день после охоты с губернатором велел егерям поправить лабаз, вечером на него засел, и в сумерках леший опять явился. Только на корточках по овсу не ползал и горох уже не жрал; подошёл в откры­тую с опушки леса и снёс крышу с засидки. Охотовед пы­тался взять его на мушку и выстрелить, но вдруг оторопь взяла и тяжесть разлилась по всему телу, будто в мышцы воды закачали. Ладно, пожёванная левая рука, но и пра­вая стала непослушной, замедленной, сигналы от голо­вы не принимала. А див выудил из лабаза Недоеденного, обнюхал всего, фыркнул и швырнул в овёс. Добро, тот спортом занимался, сгруппироваться успел, а то бы весь переломался. И хорошо ещё вездесущий Борута оказал­ся неподалёку. Третий глаз у него ещё не открылся, од­нако он уже им подсматривал, стервец, и знал, что будет, наперёд! Дождался он, когда леший удалится, подбежал, сгрёб Костыля, даже старой обиды не помня, положил в мотоциклетную коляску и скорее в Пижму.

Всё равно охотовед сутки пластом пролежал, и когда немного поправился, вздумал с ним помириться, из врага друга сделать. Предложил ему должность инспектора, на­чальника над егерями, зарплату с губернаторскими над­бавками, казённую машину и карабин, однако гордый колхозник отказался из-за своего непреклонного норова. Тут Костыль и заподозрил, что это собачник из-за обиды ему нагадил и зазвал лешего, однако всем известно, Бо­рута здесь ни при чём. Он бы и сам рад вступить в кон­такт, да только лешему это без нужды: раз есть договор с мужиками — а Недоеденный в этом не сомневался, — то чудище будет исполнять его в точности. Без ведома ле­шего ни один человек, тем паче пришлый, в лес не вой­дёт, гриба не сорвёт — не то что медведя взять.

Зарубина подмывало спросить, кто же они, эти мужи­ки-туземцы, что со зверем договаривались и лешачиху пригласили в район, однако выдавать себя было рано­вато. Тётка же расчувствовалась, по-матерински про­никлась к нему, считала, что Зарубина бог послал, иначе пришлось бы ночевать на обочине. Поэтому проситель­но произнесла:

— Человек-от почти за тыщу километров ехал. Нехо­рошо отправлять не солоно хлебавши...

— И чего ты предлагаешь? — грубо спросил её муж и скрежетнул новопоставленными зубами.

— Дак может Драконину вдову попросить? Дракоши нынче овсы сеяли, и медведи у них все сосчитаны.

— Ага! Станут тебе Дракоши чужого на своих медве­дей водить! Они москвичей терпеть не могут. Сама же Дива Никитична не поведёт?

Сама не поведёт, но ежели попросить, даст зятя.  Скажем: знакомый, в гости приехал...

Лучше сказать, что родня он нам, потому за него хло­почем. Кум, брат, сват, что-то в этом роде. А то не поверит.

- Скажем: будущий зять! — нашлась тётка. — Ната­щи кавалер!

Ты женатый, нет? — спросил попутчик.

— Да холостой он, — уверенно заявила его жена. — сразу видно!

Откуда тебе видно? Ему ведь лет сорок! Видно, бок­сом занимался, эвон какой нос. Нынешние девки таких любят...

— Я холостых мужиков сразу вижу, — похвасталась тетка. — От них дух такой исходит, ядрёный...

— Да уж, — ревниво проворчал попутчик, — в ком­сомоле ты хвостом повертела...

Для тётки это была больная тема, и она попыталась переключить внимание мужа на Зарубина.

—- Человек он хороший, подсадил, повёз и денег не спросил. Так бы пёрлись с сумками. Цего бы ему не по­мочь?.. Скажем, Натахин ухажёр. Натаха-то должна вот-вот приехать с практики. Если уже не приехала! Пускай у Драконей и поживёт. Зачем отдавать его Недоеденному?

 — Почему тогда у Драконей? Где логика? Если Ната­щи кавалер?

Тётка смутилась и что-то прошептала мужу — тот сер- ш то отпрянул.

— Да и хрен с ним, пускай пристаёт! Скорей бы V с кто-нибудь к ней пристал!

- Она же у нас девица! — возмутилась попутчица.

Девица? А кто с Дедом Морозом в обнимку фотался?

Жена ему рот заткнула.

— Ты что мелешь-то?! Сфоталась, ну и что? С ним все девки фотаются!

— А зачем в этом выставила, как его...

— В Интернете? Так это модно сейчас!

— Ну а почто голая-то снималась?!

— Почему голая? Это стринги называются!

— Ага, стринги: здесь черта и здесь черта. Больше нету ни черта...

— Натаха хотела показать, что ни деда, ни мороза не боится!

— Телеса она свои показывала, — обидчиво провор­чал попутчик и умолк.

— Всё равно, пусть вдова у себя поселит, — упрямо повторила жена, покосившись на Зарубина. — От греха подальше.

— Она поселит! И себе парня приберёт! Любит при­езжих...

Тётка вздохнула:

— И то правда... Но и к нам его тоже опасно. Залезет ночью к Натахе...

— Вот и будем до пенсии её кормить, если никто не за­лезет.

— Будем, а что остаётся? Теперь зубы вставили...

Обсуждали это так, словно Зарубина не было!

— Мне всё равно надо к Костылю, — не вытерпел он. — Лицензии к нему выписаны...

— Костыль тебя в лес не пустит, — заявил попут­чик. — И охотиться не даст, пока приказ губернатора не исполнит, дива не изведёт.

— А эти Дракоши дадут?

— С дракошами тебя ни один леший не тронет, — вставила тётка. — Тем паче со вдовой. Ей даже губерна­тор не указ.

— Как же так? — обескураженно спросил Зарубин.

— Дак Драконя-то был председатель! И Герой!

- Председатель чего?

Как цего? Объединённого колхоза!

— Но ведь колхоз у вас развалился?