Дива - Алексеев Сергей Трофимович (книги бесплатно .txt) 📗
Кем бы это старик ни был, пользу принёс не сказочную — взял да своего внука, что кучерил, в Пижменском Городке оставил. И с такими словами:
— Люди добрые здесь проживают. Сделай их счастливыми.
На другой же день колхозники собрались и выбрали его председателем, сроком на один год, но оказалось пожизненно, поскольку нечистая сила ему помогала скотину ростить, хлеба выращивать, молока надаивать. При Никите Драконе начали в пижменском краю лесовозные дороги строить, так председатель запретил тянуть прямые через пахотные земли, отвёл неудобья, увалы, болота. Все, кто ездил в этих краях, кляли и костерили председателя, наматывая лишние километры и совершая невообразимые круги. А народу тут раньше было много, и не только колхозного: две мелиоративные колонны работали, рейсовые автобусы ходили в райцентр, самолёты даже летали из Тотьмы в Красную Пижму, леспромхозный посёлок. Поэтому дороги всё время спрямляли, отчего и появилось много разбитых просёлков. На самом же деле у жителей было убеждение, будто Драконя-старший не о землях заботился и уж никак не о людях; для нечистой силы дороги прокладывал, поскольку она любит жить в чащобах, веретьях и болотах, а председатель с нею был всегда повязан. В народе молва ходила, будто он договорился с мелиораторами и тайно спустил Дорийское озеро, будто бы сапропель добывать и поля удобрять, но на самом деле, чтоб превратить водоём в непроходимое болото — всё для нечисти старался, чтоб ей спокойно жилось на моренных островах среди топей.
Но и кроме слухов многие сами наблюдали колдовство Дракони. Например, нигде грибов-ягод нет — а у него полно, или как сено косить-убирать: кругом дожди льют — у него солнышко, и даже росы не выпадают. Точно так же и хлеб жать, лён дёргать, озимые сеять. За счёт этого Драконя-младший стал потом дважды Героем Соцтруда и даже собственный бюст у него на родине ему поставили. Сначала в вологодском парке, для народа, как пример добросовестного труда, а когда перестройка началась, перенесли и установили прямо напротив окон его собственного дома, чтоб сам на себя любовался и идеи социалистического труда не рассеивал в капиталистическом производстве. Правда, цветы к памятнику по праздникам теперь кладут только дочери, зятья, губернатор с его пристебаями да нечистая сила, но всё равно почёт. Журналист из Вологды Тоха Хохолов уже лет сорок про двух Драконей статьи пишет, по телевизору показывает, за что гонорары, премии получает все эти годы! А из международной организации «зелёных» ему такую отвалили, что машину себе купил — сам хвастался. Правда, на ней и в аварию попал, полгода на костылях шкандыбал потом.
А с женой, то бишь теперь со вдовой Алфея Никитича, тоже нечистая история была. Едет однажды Никита Драконя с полей вдоль этого самого Дорийского болота — а вечер был ясный, бабье лето в тот год аж на три недели растянулось! Едет, радуется, глядь — полная корзина на обочине стоит, осокой повязана. Думал, грибники забыли, какая-нибудь слабосильная бабуля набрать-то набрала, а донести не смогла. Развязывает корзину, а там ребёнок совершенно голенький, на моховой подстилке спит, да так сладко — не разбудить. Привёз домой, отдал жене, а наутро собирает колхозное собрание и говорит: «Кто младенца у Дорийской мари оставил? Прошу сознаться и забрать, пока не поздно». Иначе, мол, доктора привезу, и на поголовном обследовании тот сразу определит, кто родил. Тогда ещё молодёжи много было, одних незамужних доярок-свинарок человек пятнадцать. Даже замужние бабы сидят, глазами хлопают, переглядываются, одну повитуху послали, чтоб определила, чьих кровей будет новорождённая. Будто в первые дни жизни на лице ребёнка ещё заметен некий родовой знак, и кто умеет смотреть, тот его увидит. Повитуха глянула на младенца, пошушукалась со старухами и говорит:
— На наших мужиков дак ни на кого не похожа, — сама же председателю в глаза не глядит. — Должно, приезжие бросили.
Дорог настроили, мост каждый год налаживали, так грибников-ягодников сотнями попёрло, могла какая-нибудь девка родить в лесу и бросить.
Тогда Драконя спрашивает:
— Кто возьмёт подкидыша на воспитание? Поднять руку!
Колхоз-то тогда ещё был в самом соку, жизнь вольготная, у всех ребятишек дополна, ростить, учить, одевать-обувать надо.
Никто руки не поднял, и тогда председатель говорит:
— Раз никто не хочет, я возьму девку.
И взял себе. А повитуха на собрании промолчала, но потом от неё слух пошёл, дескать, подкидыш-то вылитый Драконя-старший, но кто мать, неизвестно. Скорее всего, лесная дива, почему ребёночек-то и лежал не в пелёнках — в корзине на моховой подстилке. А лешачихи-то заманивать мужиков умеют! Таких чар напустят — редко кто устоит. Обычно прикидываются немощными, болящими, дескать, идти не могу, возьми на руки, понеси меня. Если же мужик взял на руки диву — тут и конец ему! Шею обовьёт, головку на грудь положит и в самое сердце дышит. Старики же раньше говорили, мол, если дива сблудит с мужиком, нагуляет пузо и родит, то младенца отцу отдаёт. Верно, и сблудила какая с председателем да и вручила новорождённую Драконе, а тот, чтоб перед женой оправдаться, колхозное собрание устроил.
По своему задорному характеру так запросто мог с какой-нибудь дивой перекликнуться и склонить ко греховному прелюбодеянию.
Тут уже попутчик не выдержал.
— А будто наши бабы с дивами не спали! — выругался он. — Будто в подоле не приносили? В лес по грибы они ходят! Да вас и склонять-то не надо лешему. Вам только поздоровей мужиков подавай — сами подвернёте! Ты меру-то знай! Сколь девок вокруг Деда Мороза хвостами вертели? Снегурочки, мать их!..
— Ну-ка приведи пример! — взъелась жена. — Кто от дива забрюхател?
— Сапронькина девка, Варвара. Всё в лес бегала...
— Она от геолога понесла! У них любовь была с этим, который скважины бурит.
— Вот он и пробурил Варваре скважину! Пацана мохнатого родила!
— Дак буровик этот армян был!..
Попутчик замахнулся, будто по заднице хотел шлёпнуть супругу, но лишь махнул рукой, а та поняла и понравилась:
— В общем, вырастил найденную девку. И замуж за сына отдал, за Алфея. То есть наврали, что Никита Драконя с дивой сблудил. А то, что она нечистое отродье, так это известно. Ведьма, и имечко у неё подходящее — Дива! Старший Драконя так назвал, и приклеилось. Трёх дочерей родила, но хоть бы, зараза, чуток постарела. Сам Алфей быстро износился от трудов, заболел да помер. А ей хоть бы что! Оно, конечно, всю жизнь за председателем жила...
— Ага, и ломила за троих! — встрял муж. — Своей скотины несколько голов держала. А ты одной коровёнки не завела...
Тётка пропустила реплику мимо ушей, ибо выдала самое главное:
— Вдова и приманила губернатора! Напустила на него чары, присушила, вот он теперь и ездит.
— Сама подумай, — попытался урезонить супруг. — На что губернатору деревенская баба, когда городских кралей хватает? Даже столичные к нему ездят. Вон принцессу король везёт! Думаешь, зря? У меня подозрение, просватать хочет за нашего губера.
— Говорят, ведьма она, — заявила та. — Потому и в принцессах засиделась, не берёт никто.
— Да кто тебе сказал? Ей ведь не просто замуж выйти! Нужен принц соответствующий.
У тётки была своя логика.
— Губернатор мужчина свободный, вдобавок лысый, но не принц. Он же раньше секретарём райкома был в Череповце! Такой партийный был, верный ленинец!
— По должности он как князь нынче!
— Я не про положение, — философски рассудила попутчица. — Про его убеждения. Идеология не позволит жениться на принцессе.
— Кто её нынче придерживается?
— Такого нелегко очаровать даже ведьме! Сдаётся, он тайный коммунист, то есть оборотень.
— У тебя все ведьмы. Когда губернатор глаз положил на Диву Никитичну, ты тоже говорила!
— И сейчас скажу: ведьма она! А губер — оборотень. И принцесса — оборотень. Приглядишься — на волчицу смахивает, рожица вытянутая.
— Где ты её видала?
