Сын цирка - Ирвинг Джон (мир бесплатных книг txt) 📗
Дарувалла чувствовал страшное неудобство, рассказывая незнакомому человеку историю своих отношений с Джоном Д, о том, что этот молодой человек, фактически его приемный сын, видимо, давно был гомосексуалистом, однако доктор не знал об этом до тех пор, пока Джону Д не исполнилось почти сорок лет. Но и сейчас, когда проблема Джона обнаружилась, доктор и «молодой человек» все еще делают вид, что ее нет. Соглашаясь ухаживать за больными в приюте, Дарувалла хочет побольше узнать о самом Джоне Д. Фарук признался, что его страшит судьба Джона: ведь его любимый «почти сын» может умереть от СПИДа. Об этом страшно даже подумать. Разумеется, боялся он и за Мартина.
Существовала еще одна причина, о которой не принято было говорить вслух — Макфарлейн, носитель вируса СПИДа, состояние его здоровья. Фарук не хотел признаваться себе, что он также боялся увидеть, как его друг умрет от спила. Однако оба врача и директор приюта отдавали себе отчет, почему Фарук там появился.
Доктор представлял ход дела так: чем естественнее он научится вести себя в присутствии больных СПИДом, а также и гомосексуалистов, тем доверительнее будут его отношения с Джоном Д. Они уже сблизились после того, как Джон признался Дарувалле, что всю жизнь был гомосексуалистом. Несомненно, этому помогла дружба Даруваллы с доктором Макфарлейном. Фарук спросил Мака, что «отец» в этом случае может чувствовать, чтобы стать ближе к «сыну».
— Не пытаться слишком тесно сблизиться с Джоном Д, — посоветовал Макфарлейн. — С одной стороны, вы не его отец, с другой — не гомосексуалист, — добавил он.
Первая попытка доктора Даруваллы вписаться в коллектив приюта выглядела очень неуклюже. Как и предупреждал его Мак, Фаруку следовало осознать, что он не доктор этих пациентов, а простой доброволец. Он задавал много вопросов, обычных для врачей, и привел медицинских сестер в бешенство. Теперь он должен был исполнять приказы медсестер, должен был отказаться от своих профессиональных знаний по вопросам пролежней. Дарувалла не представлял, как это трудно. Он не смог остановиться, чтобы не назначать небольшие упражнения для борьбы с атрофией мышц пациентов, и так часто раздавал им теннисные мячи для тренировки рук, что одна из медицинских сестер дала ему кличку «доктор Мяч». Через некоторое время прозвище ему уже нравилось.
У него не было проблем с катетерами, он мог делать инъекции морфия, когда его об этом просил кто-нибудь из докторов или медицинских сестер приюта. Фарук научился вводить в пищевод трубки для растворов, заменяющих пишу. Его потрясал вид судорог у больных. Фарук надеялся, что никогда не увидит, как Джон Д скончается от кровавого поноса, от инфекции или от тяжелой формы лихорадки.
— Я тоже надеюсь, что ты этого не увидишь, однако если ты не будешь готов увидеть, как я умираю, то для меня ты окажешься бесполезен, когда этому придет время, — сказал ему Мак.
Дарувалла хотел быть готовым ко всему. Обычно его работа в качестве добровольца не отличалась разнообразием. Ночами он занимался стиркой белья — об этом ему несколько лет назад с гордостью рассказывал Макфарлейн. Фарук стирал постельное белье вместе с полотенцами. Он читал вслух тем пациентам, которые сами не могли читать, и писал для них письма.
Однажды ночью позвонила разъяренная женщина. Она исходила негодованием, узнав, что единственный ее сын умирает в приюте, а ее даже не известили об этом и сын ей ничего не сказал. Она даже не попросила позвать его к телефону.
Хотя Дарувалла не был его лечащим врачам, он предложил женщине поговорить с ним. Он уже хорошо знал приют и его требования, мог посоветовать ей. как и когда прийти, как сохранить необходимую в таких случаях тайну. Однако женщина и слушать не захотела о таких вещах.
— Вы же не лечащий врач! — возмущалась она. — Я хочу переговорить с доктором! Мне нужен самый главный в вашей организации! — кричала она.
Доктор Дарувалла мог бы сказать ей свое имя и фамилию, профессию, возраст и даже количество детей и внуков, если бы она пожелала. Однако женщина не дала ему заговорить — она продолжала бушевать:
— Вас-то как зовут, тем не менее? Кто вы по профессии?! — орала женщина.
Доктор Дарувалла ответил с такой убежденностью и гордостью, что даже сам удивился.
— Я — доброволец, — объяснил он.
Такая формулировка ему понравилась и дала повод размышлять о том, насколько приятно чувствовать себя ассимилировавшимся, как приятно называть себя добровольцем.
После того, как доктор Дарувалла покинул Бомбей, другие люди также уезжали или приезжали. В одном случае случился отъезд и возвращение. Изумительнейшая артистка Суман, исполнявшая номер «Прогулка по небу», вышла замуж за мужчину, который связан был с производством и продажей молочных продуктов. Затем после многочисленных переговоров с владельцем цирка Пратапом Вавалкаром Суман возвратилась в «Большой Королевский цирк» вместе с мужем, занимавшимся молочными продуктами. Недавно доктор узнал, что муж артистки стал одним из управляющих «Большого Королевского цирка», а Суман снова ходит вверх ногами под куполом цирка. Она все еще признанная звезда.
Оказывается, Пратап Сингх уволился из «Большого Королевского цирка». Инспектор манежа и одновременно дрессировщик животных покинул его вместе со своей женой Сумм и их труппой детей-акробатов, среди которых была и настоящая Пинки. Они влились в труппу «Нового Большого цирка». В отличие от Пинки в сценарии «Рулетка лимузинов» настоящая Пинки не была убита львом, принявшим ее за павлина. Артистка все еще выступала, переезжая из города в город. Фарук предположил, что сейчас ей уже одиннадцать или двенадцать лет.
Доктор Дарувалла услышал о том, что в «Новом Большом цирке» «Прогулку по небу» исполняет девочка по имени Ратна. Невероятно, но в этом номере Ратна могла ходить спиной вперед! Доктору впоследствии сообщили, что ко времени выступления «Нового Большого цирка» в Чанганачери имя Пинки сменили на Чоти Рани, в переводе означавшее «маленькая королева». По-видимому, Пратап Сингх выбрал новое имя не только оттого, что оно гораздо больше подходило для артистки, но и потому, что Пинки для него значила особенно много. Пратап всегда подчеркивал, что эта артистка лучше всех. И сейчас обычная Пинки превратилась в маленькую королеву.
Что касается Дипы и ее сына-карлика Шивайи, то они ушли из цирка «Большой Голубой Нил». Шивайи, как и его отец Вайнод, имел сильную волю. Акробатом он был лучшим, чем его отец, и как клоун не уступал ему. Так что вместе с матерью молодой человек перешел в «Большой Королевский цирк», что означало несомненное повышение после «Большого Голубого Нила» и что у Дипы и Вайнода никогда не получилось бы — не того уровня были артистические данные мужа — карлика. Фарук слышал, что искусство, с которым Шивайи исполнял свои клоунские номера, не говоря уже о его фирменном номере со слоном, превзошло всех других клоунов Индии.
Менее значительным артистам цирка «Большой Голубой Нил» судьба не благоволила. Они не смогли перейти на другую работу. Мальчик-калека никогда не смирился со своей участью помощника повара Его обуревали более высокие стремления. Самой неартистичной из всех женщин-исполнительниц номера «Прогулки по небу» миссис Бхагван, являвшейся женой метателя ножей, так и не удалось развеять иллюзии Ганеши относительно занятий атлетизмом. Несмотря на многочисленные падения с тренировочного устройства, установленного под потолком палатки супругов Бхагван, калека так и не оставил мечту научиться ходить вверх ногами.
Настоящий Ганеша не угомонился до тех пор, пока не попробовал себя в роли исполнителя номера. Все случилось почти так, как представлял себе доктор Дарувалла, и почти так, как он это описывал. Не было только голоса за кадром и романтических размышлений на такой высоте. Мальчик-калека, должно быть, посмотрел вниз по крайней мере один раз, чтобы понять: больше этого делать нельзя. С вершины основного купола цирка до земли оставалось более двадцати семи метров. О чем у Фарука думает сценарный Ганеша?
