Коса — пока роса - Маканин Владимир Семенович (книга жизни .TXT) 📗
Вот только выражение упорства в его стиснутом рту означилось столь определенно, что Аннете Михеевне не понравилось. Старуха решительно провела ладонью. Она даже слегка пришлепнула по мертвым губам, как бы стирая его лицо в ноль... И хмыкнула:
— Надо же!
Старушке хотелось бы рассмотреть свою ночную добычу. Но склониться к нему ниже и ближе оказалось ей тяжело. В пояснице стрельнуло... Аннета Михеевна лишь слабо передернула занывшими бедрами. Натешился, сучонок! Бедра еще помнили последнюю мужскую хватку.
А ведь ей работать! Пропылесосить у Козаковых и сжечь старые стулья у Серегиных. А еще полы помыть!..
Ага: выкосить траву вдоль заборов, это можно прямо сейчас!.. Уже светает. Косу она уж третий день у забора держит — чтоб далёко не бегать. У липы стриженой.
Она помнила, как старикан Алабин схватился за сердце... Левой вдруг рукой. Этот его мах рукой ей о косе и напомнил... Инфаркт, скажет врачишка, когда придет... Они все слова знают. Много слов знают, хе-хе... Ин-фуркт!.. Ин-фрукт, хе-хе-хе-хе!.. Ин-фу-фу!
Она представила, как будет врачу или кому-то еще рассказывать. И на пробу заговорила. Жалостливо... Ернически жалостным голосом:
— Подра-аанили его... Подра-аанили старичка из ружья не нынче. Еще позапрошлой, он сказал, ночью. Но рана болела, ох, болела!.. Одинокий и лежал.
И еще подхмыкнула, по-старушечьи:
— А я что... Я ж пожалеть хотела. Пришла к нему.
Пора!.. Дачная трава негуста. Но роса хороша. И потому трава валилась сама собой, когда старуха с косой наступала шаг за шагом.
А вот здесь надо поаккуратнее. Кусты не задеть, у корней не поранить. Смородина ягода це-еенная...
Солнце... А возле дач, что по левой стороне, уже все выкошено. Костлявая и сильная, Аннета Михеевна заваливала траву ряд за рядом. Только и слышно, как ровно посвистывает коса при срезе... «Легко косит!» — подумалось старухе то ли о косе, то ли о самой себе.
Легко ложились вповал что лопухи, что цветики. И как же мощно разносился вокруг дух свежего покоса! — ни с чем не сравнимый сладкий запах только что оборванной жизни.
