Расширение пространства борьбы - Уэльбек Мишель (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
Мне удалось сторговаться с барменом: за семьсот франков он дал мне бутылку бурбона. На обратном пути я натолкнулся на двухметрового электрика в комбинезоне. «Эй, приятель, у тебя что-то не так?» – участливо спросил он. «Сладкий мед нежности людской…» – ответил я, глядя на него снизу вверх. В зеркале мелькнуло мое отражение: лицо искажала противная гримаса. Электрик печально покачал головой; а я с бутылкой в руке двинулся через зал, но, не дойдя до цели совсем немного, споткнулся и растянулся на полу. Никто не помог мне подняться. Я видел, как надо мной дергаются ноги танцующих; очень хотелось рубануть по ним топором. Свет невыносимо бил в глаза; это был ад.
За нашим столиком сидела молодежная компания, должно быть школьные друзья и подружки лже-Вероники. Тиссерану пришлось потесниться: он храбрился, но ему все реже удавалось вставить слово, а когда один из парней предложил оплатить всем выпивку, стало ясно, что он имел в виду всех, кроме Тиссерана. Он было встал, попытался поймать взгляд лже-Вероники – но безуспешно. Тогда он снова плюхнулся на стул; он сидел, погруженный в себя, и даже не заметил моего появления. Я налил себе еще бурбона.
Так, не двигаясь, он просидел примерно минуту, потом вдруг приободрился – очевидно, это было то, что иногда называют «энергией отчаяния». Он вскочил, чуть не задев меня, и пошел к танцующим; он выглядел веселым и полным решимости; но красивее от этого не стал.
Не задумываясь, он вплотную подошел к блондиночке лет пятнадцати, очень сексуальной. Коротенькое, легкое белоснежное платьице прилипло к разгоряченному телу, а под платьем явно ничего не было; маленькие круглые ягодицы были вылеплены с изумительным совершенством; сквозь тонкую ткань виднелись темные соски, отвердевшие от возбуждения. Диск-жокей объявил четверть часа «ретро».
Тиссеран предложил ей станцевать рок-н-ролл; оторопев, она согласилась. Прозвучали первые такты – и его понесло. Свирепо сжав зубы, он то грубо отшвыривал ее, то резко притягивал к себе и при этом всякий раз клал руку на ее ягодицы. Как только музыка смолкла, девушка тут же убежала к своей компании. Тиссеран остался стоять посреди зала; на губах у него выступила пена. Девушка разговаривала с подругами, показывала на Тиссерана, а они таращились на него и умирали от смеха.
В эту минуту лже-Вероника и ее друзья отошли от стойки бара; она оживленно беседовала с молодым негром, точнее, мулатом. Он был чуть старше ее; на вид я дал ему лет двадцать. Они уселись за соседний столик; когда они проходили мимо меня, я приветственно махнул ей рукой. Она взглянула на меня с удивлением, но ничего не сказала.
После второго рок-н-ролла диск-жокей объявил медленный танец. Это был «Юг» Нино Феррера: чудесная мелодия. Мулат осторожно коснулся плеча лже-Вероники; оба встали как по команде. Тиссеран обернулся и оказался лицом к лицу с ней. Он протянул к ней руки, открыл рот, но не успел ничего сказать. Мулат спокойно и невозмутимо отстранил его, и через несколько минут они с лже-Вероникой оказались среди танцующих.
Какая великолепная пара. Лже-Вероника была довольно высокой, где-то метр семьдесят, но мулат был на целую голову выше. Она доверчиво прижималась к нему. Тиссеран сел рядом со мной; он дрожал всем телом и смотрел на эту парочку как загипнотизированный. Я выжидал; помню, этот медленный танец казался мне бесконечным. Через минуту я тронул Тиссерана за плечо и позвал: «Рафаэль, Рафаэль…»
– Что я могу сделать? – спросил он.
– Иди помастурбируй.
– Думаешь, пропащее дело?
– Конечно. Оно с самого начала пропащее. Тебе, Рафаэль, никогда не стать героем девичьих грез. Пойми раз и навсегда: все это не для тебя. И потом, уже поздно. Сексуальные неудачи преследуют тебя с детства, и обида, которую ты испытал в тринадцать лет, будет отзываться в тебе всю жизнь. Даже если у тебя будут женщины – в чем я, откровенно говоря, сомневаюсь, – это не сможет тебя удовлетворить; ничто уже не сможет тебя удовлетворить. Ты всегда будешь чувствовать себя обделенным из-за того, что в ранней юности не познал любви. Эта рана уже причиняет тебе боль, а с годами она будет болеть все сильнее. Едкая горечь наполнит твое сердце, и тебе не будет ни отрады, ни избавления. Увы, это так. Но это не значит, что ты не можешь отомстить за себя: Ты все же можешь завладеть этими женщинами, которых так сильно желаешь. Ты даже можешь завладеть самым ценным, что в них есть. А что в них самое ценное?
– Красота?
– Нет, не красота, тут я с тобой не согласен. Это также не их лоно и не их любовь – ведь все, что я назвал, исчезает вместе с жизнью. А их жизнью ты можешь завладеть, это просто. Сегодня вечером ты должен стать убийцей: поверь мне, друг, это единственный шанс, который у тебя еще остался. Когда ты почувствуешь, как их плоть трепещет под твоим ножом, услышишь, как они молят пощадить их молодость, ты воистину станешь их господином, завладеешь их телом и душой. Не исключено даже, что перед жертвоприношением ты получишь от них сладостные дары; нож, Рафаэль, – это могучий союзник.
Он не сводил глаз с парочки, которая в обнимку медленно кружилась посреди зала; одна рука лже-Вероники обвивала талию мулата, другая лежала у него на плече. Тихо, почти робко он произнес: «Я бы лучше его убил…» Это была победа. Я почувствовал облегчение и наполнил наши бокалы.
– И что же? – воскликнул я. – Что тебе мешает это сделать? Давай, прикончи этого негра! Они ведь уйдут вдвоем, это ясно. Тебе все равно придется убить его, чтобы добраться до ее тела. Между прочим, у меня в бардачке есть нож.
И действительно, через десять минут они вышли. Я встал, прихватив бутылку, а Тиссеран послушно последовал за мной.
Ночной воздух был удивительно мягким, почти теплым. На парковке негр и девушка коротко посовещались, а потом направились к мотороллеру. Я сел в машину и вынул из бардачка нож; в лунном свете весело сверкнуло зазубренное лезвие. Перед тем как сесть на мотороллер, они слились в долгом поцелуе; это было красиво и очень трогательно. Тиссеран, сидя рядом со мной, все еще дрожал; мне казалось, что я слышу, как загнившая сперма напрягает его член. Он хватался то за рычаг, то за руль и случайно мигнул фарами. Девушка зажмурилась. Наконец они уехали, а мы тихонько покатили за ними. Тиссеран спросил:
– Где они будут трахаться?
– Наверно, у ее родителей: так бывает чаще всего. Нам надо перехватить их по пути. Сразу, как окажемся на проселочной дороге, мы собьем мотороллер. Их, скорее всего, оглушит, и тебе будет совсем нетрудно прикончить этого типа.
Машина плавно катила по береговому шоссе; в свете фар было видно, как девушка прижимается сзади к своему спутнику. После недолгого молчания я сказал:
– А можно и проехаться по ним, так будет даже надежнее.
– Они вроде ни о чем не догадываются… – задумчиво произнес он.
Внезапно мотороллер резко свернул вправо, на дорожку, ведущую к морю. Этого я не предвидел; я велел Тиссерану притормозить. Чуть подальше парочка остановилась; я заметил, что, перед тем как увести девушку к дюнам, парень не забыл поставить мотороллер на сигнализацию.
Когда мы перебрались через первый ряд дюн, то смогли все разглядеть. У наших ног гигантской дугой выгибалось почти неподвижное море; полная луна мягко освещала его поверхность. Парочка шла к югу, у кромки воды. Ночь была неправдоподобно теплая, словно в июне. А, понятно, зачем они здесь: хотят заниматься любовью на берегу океана, под звездами; я бы и сам так поступил на их месте. Я протянул нож Тиссерану. Он молча взял его и пошел.
Я вернулся к машине и сел на песок, прислонившись спиной к капоту. Отпил из бутылки немного бурбона, потом сел за руль и подъехал поближе к морю.
Это было рискованно, однако ночной воздух был таким нежным, обволакивающим, что мне казалось, будто рокота мотора почти не слышно. Меня охватило неудержимое желание ехать вот так до самого океана. Тиссеран не возвращался.
