Популярность. Дневник подростка-изгоя - ван Вейдженен Майя (читать книги без TXT) 📗

Все остальные школьники были изолированы. Они слышали выстрелы. Стреляли три раза, и каждый выстрел был нацелен в этого мальчика. Дети прятались под партами, боясь, что сейчас погибнут.

Но нет, убит был только пятнадцатилетний восьмиклассник.

Каково это – смотреть на тело ребенка, лежащее в школьном коридоре? И понимать, что зажатый в руке предмет – это просто игрушечный пистолет?

В слезах я лежу в постели и думаю, как мало на самом-то деле значат мои неудачи с модой.

Поднимаясь на подножку автобуса, я замечаю черно-фиолетовые кеды, торчащие из-под сиденья. Я кидаюсь обнять подругу.

– Кензи! Ты вернулась! Боже мой, как тебе, понравилось?

Она содрогается.

– Ну, ты собираешься мне отвечать? – спрашиваю я, плюхаясь рядом с ней на сиденье.

– Где твоя нормальная обувь? – произносит она пугающе тихо.

– В шкафчике, а что?

– На тебе бусы… и свитер… и юбка… и чулки.

Это на самом деле колготки, но я не стану ее поправлять. У нее и так глаз уже дергается.

– Ну да, – говорю.

– Зачем? – почти хнычет она.

– Смеха ради! – этот ответ для меня уже как родной.

– Что за фигня, Майя, ты превратилась в даму!

– Не все «дамы» одеваются, как в пятидесятых, – возражаю я.

– Вот именно! Ты превратилась в старую даму! Очень, очень старую! Ты выглядишь как училка! Ты могла бы сойти за близнеца мисс Томпсон! Ее близнеца! Ты вообще понимаешь, насколько это опасно?

– Почему? Кто-то посмеется надо мной или затеет драку? – дразню я.

– И то, и то! – она выразительно сопит и качает головой. – Я… я тебя совсем не узнаю!

– Ох, Кензи, – улыбаюсь я, – и я по тебе скучала.

– Ни за что не угадаешь, что я купила в Лувре! – говорит Кензи, вытаскивая из рюкзака увесистую книгу. – Здесь есть все картины, которые у них там висят. Вот, смотри, это «Мадонна в скалах» Леонардо да Винчи, – она переворачивает страницу. – И… ой, эту я помню! – говорит она. – Правда, я не понимаю, почему художник решил, что две голые женщины, щиплющие себя за грудь, будут кому-то интересны.

– Что? – мисс Корбейл выходит в коридор. Она смотрит на меня и застывает на месте. Походит секунда, пока я не соображаю, почему у нее отвисла челюсть. Дело в моей одежде, не в картине. Сегодня я точно превзошла себя. На мне колготки, юбка хаки ниже колена, жемчуг, туфли-пилигримы, и самый шик: пастельно-желтый кардиган.

Я краснею, язык прилипает к небу, поэтому встревает Кензи:

– Скажите, ее можно спутать с учителем на замену?

– И не говори! Она выглядит профессиональнее, чем я.

О, это нехорошо. Я, получается, сделала скачок вниз по школьной шкале популярности. Учителя на замену у нас в самом-самом низу.

Я встаю пораньше, чтобы собрать все нужное для похода в церковь. Бетти Корнелл говорит, что мы должны учиться самостоятельно следить за своими вещами, так что вчера я лично занималась стиркой. Мама в восторге. Единственный минус – я усадила отличный фиолетовый шерстяной свитер до размера Наталии. Что поделать, век живи, век учись.

Для сегодняшнего церковного дебюта я останавливаю свой выбор на темно-синем платье, шляпке, перчатках, жемчуге и клатче.

– Дай угадаю. Ты участвуешь в спектакле, или что-то в этом роде? – спрашивает младший брат Итана, когда мы приходим в церковь.

– Нет, просто оделась так смеха ради.

Смеха ради. Этот ответ стал моим объяснением, моим девизом, моей шаблонной фразой. Я начинаю обожать эти слова.

– Угу, – говорит он.

Итан внимательно смотрит на меня, но совсем не так, как мне бы хотелось. Так на меня частенько смотрят в последнее время.

Я спрашиваю у него, который час.

– Не знаю… Но мне нравится твоя шляпа, – широко улыбается он мне.

– Спасибо, – отвечаю я, краснея и не заботясь о том, что это будет заметно под слоем пудры.

Теперь я действительно рада, что нацепила на голову это соломенное сооружение.

Автобус сегодня сильно задержался, так что в школе мне первым делом приходится идти в учебную часть, отчитываться за опоздание. Заходит моя учительница по алгебре вместе с учительницей физкультуры. Они обсуждают какие-то тесты, но вдруг физкультурница странно смотрит на меня. Она будто она только что просмотрела одну из тех жутко жалостливых реклам приютов для животных.

Я натужно улыбаюсь, но она отворачивается. Странно.

Когда я собираюсь уходить из кабинета, она преграждает мне дорогу. Она выше меня сантиметров на тридцать, ее рыжие волосы заплетены в косы.

Физкультурница наклоняет ко мне и шепчет:

– Надеюсь, тебя не смутит, если я спрошу, какого размера ты носишь обувь?

– Простите?

– Я заметила, что туфли тебе великоваты. У меня есть ненужные, которые когда-то оставили в раздевалке после уроков.

Я опускаю взгляд на свои туфли-пилигримы. Снизу на меня таращатся пряжки. Я не понимаю, что она хочет сказать.

– Нет, все нормально, я в порядке.

– Милая, тебе нечего стесняться. Можешь забрать туфли себе. Какой размер?

Вот черт! Она приняла меня за нищенку!

Мои щеки начинают полыхать, руки потеют. Я вытираю их об юбку.

Она закусывает нижнюю губу. Я слишком шокирована, чтобы хоть что-то сказать.

Наконец она вздыхает и качает головой.

– Я не хочу, чтобы расстраивалась из-за моего вопроса, понимаешь? Помогу, чем понадобится, дорогая.

Закрой рот, Майя, и не выпучивай глаза.

Но как бы мне ни было стыдно, я тронута таким участием и щедростью. Если кому-то когда-то понадобится пара ботинок, я надеюсь, на их пути попадется человек такой же широкой души, как она.

Но в этот момент я понимаю, что моя учительница алгебры и другие преподаватели слышали наш разговор. Так что ощущение ужаса тотчас же возвращается.

Мы с Кензи даже до конца не уверены, взаправду ли это безумие. Как такое возможно?

Мы только что стали свидетелями развенчания популярности Надии, участницы волейбольной команды.

Вот что мы знаем наверняка (если принять сплетни волейболисток за надежный источник информации):

• Надия вела себя, как последняя стерва;

• И все такие, типа, ну и пожалуйста, обиделись на нее, и все такое;

• Она перестала с нами тусоваться, и вдруг все так резко изменилось.

Нам с Кензи также удалось восстановить следующую цепочку событий: все началось с агрессивной, пронзительной музыки в ее плеере. Потом она стала общаться с Джозефиной и Флор, лидерами компании готок. Прощайте, обручи для волос с блестяшками – здравствуйте, крашеные черные волосы. Далее, она разорвала все связи с волейболистками. Это было официально. Назад она не вернется.