Популярность. Дневник подростка-изгоя - ван Вейдженен Майя (читать книги без TXT) 📗
Самое странное во всем этом, что Надия даже разговаривает со мной и с Кензи. Улыбается нам. Десять дней назад она знать не желала о нашем существовании. Теперь она знает, как нас зовут.
Так что же это такое? Означает ли популярность, что тебе нужно быть «стервой» со всеми, кроме твоей компании? Если дела обстоят именно так, то хочу ли я быть популярной? Может, есть и другое определение популярности. Обязательно должно быть.
Я так больше не могу. Мне нужно выяснить, что происходит с мистером Лоуренсом. Болеет ли он до сих пор? Так что я спрашиваю единственного человека, который не станет ходить вокруг да около. Моего библиотекаря.
– Мисс Корбейл, вам известно, что случилось с мистером Лоуренсом?
Сперва она избегает моего взгляда, но наконец отвечает.
– Он снова в больнице. Рак, четвертая стадия.
Мое сердце перестает биться, и весь мир как будто погружается в вакуум. Мои мысли болезненные и острые, как ножи. Я пересмотрела с мамой немало дешевых медицинских сериалов, так что понимаю, что происходит на четвертой стадии рака, любого. Я сажусь за компьютер, и, как и следовало ожидать, мои выводы подтверждаются.
Мистер Лоуренс умирает.
Остаток дня проходит как в тумане. Я не знаю точно, как дотянула до конца занятий. Кензи смотрит на меня недоуменно и спрашивает, что со мной. Я вкратце объясняю, она мягко извиняется и оставляет меня в покое.
Когда мама забирает меня из школы, я рассказываю ей, что происходит, и уже не могу сдерживать слез.
– Он умирает, – плачу я. – Умирает, и никто мне ничего не сказал.
Она гладит меня по спине и дает мне выплакаться.
– Мне так жаль, детка, – шепчет она. – Очень жаль. – Мы молчим какое-то время, потом она продолжает: – Солнышко, напиши ему письмо. Пусть он знает, какую роль играет в твоей жизни.
Когда мы добираемся домой, я устраиваюсь за столом и пишу часами. Это самое тяжелое, что мне когда-либо приходилось писать. Две жалкие странички для тех двух лет, что он был моим наставником, учителем, что он помогал мне раскрывать мою настоящую страсть. Две странички, чтобы сказать ему, что он помог мне найти себя.
Мама описывает мое состояние – «опустошенность».
Я съеживаюсь на диване, ни о чем не думая.
Иногда думать слишком больно.
Сегодня Кензи отмечает свое четырнадцатилетие в местном боулинге. Я даже надеваю брюки, чтобы не позорить ее. Приглашение я получила в прошлую пятницу, но Наталия успела его съесть, так что я не уверена, где именно в боулинге мы встречаемся. Я открываю дверь и ищу взглядом Кензи. Музыка оглушительно гремит, и пахнет жареной пищей и дезодорантом для обуви. Я не вижу ее. Сердце начинает учащенно биться. Где же она? Я достаю мамин телефон, который та дала мне перед уходом, открываю его и вижу дату. У меня внутри все обрывается и я вслух испускаю стон:
– Кензи отмечала вчера!
Обмякнув, я опираюсь на грязную стену клуба. Мне так стыдно, что я едва могу пошевелиться. Но это только до тех пор, пока мне на глаза не попадается скользкого вида мужик в потной алкоголичке и с татуировкой Девы Марии, который глазеет на меня, уплетая из тарелки жирные начос. Я прячусь в женском туалете и пытаюсь собраться с мыслями.
Ты худший человек на всем белом свете. Ты заслуживаешь медленной и мучительной казни. В Индии приговоренным к смерти на голову наступал слон. Тебе надо переехать в Индию! Как ты могла так поступить со своей лучшей подругой!
Вернувшись домой, я долго смотрю на телефон, собираясь с духом. Трясущимися пальцами я набираю номер Кензи.
– Але, – слышу я голос Кензи на том конце провода.
– Боже, прости меня, пожалуйста! Я пришла на твой день рождения, но я перепутала дату, я ужасная подруга!
– Хм, кто это?
– Да, конечно, это Майя. Я пришла в боулинг, и… Дева Мария… слон! Какая я дура! Я пойму, если ты больше не хочешь со мной разговаривать.
Я заканчиваю свою бессвязную речь и слышу сдавленные всхлипы в трубке. О господи, она плачет. Нет мне прощения. Во веки веков.
Потом я понимаю, что слышу на самом деле. Она смеется надо мной.
– Извини, – говорит она между приступами смеха. – Просто это так смешно.
– Что?
– Да представила тебя там со всей этой публикой, саму по себе, и все дела. Боже, это шикарно!
После моего подробного рассказа об этом ужасном вечере, мы прощаемся. Но только после того, как она спрашивает, заметила ли я красавчика за стойкой. Ответ: нет.
Кензи самая замечательная подруга.
– Добро пожаловать на первый урок по классу здоровья, – говорит мисс Уэлч из-за своего стола. Мисс Уэлч – высокая колоритная женщина с длинными черными волосами.
Мы с Кензи переглядываемся. Весь восьмой класс мы с ужасом ждали этого момента. Последние недели этого семестра будут полностью посвящены половому воспитанию.
По указанию мисс Уэлч мы открываем учебники на четвертой странице, и она начинает рассказ о разнообразных факторах здоровья: физического, эмоционального, социального.
– Еще один фактор вашего эмоционального здоровья – это то, как вы справляетесь со всеми волшебными физиологическими переменами, которые испытываете в этом возрасте, – говорит мисс Уэлч.
По классу проходит коллективный стон. Ничего не может быть хуже, чем взрослый человек, рассуждающий о «волшебных физиологических переменах».
– Я вполне серьезно, – мисс Уэлч изгибает брови и поднимает руки в воздух. – Когда у вас, девочки, идут месячные, это действительно сказывается на вашем эмоциональном здоровье.
Парни фыркают. Я краснею. Мисс Уэлч не останавливается.
– Да ладно вам, если бы вас, мальчики, бросало то в жар, то в холод, если бы вам приходилось менять окровавленные прокладки по пять раз на дню, вы бы иначе запели.
Они таращат глаза. Какое счастье, что у Карлоса Санчеса нет этого предмета.
– Однако этим здоровье не ограничивается. Позднее в этом семестре мы с вами посмотрим видео на тему заболеваний, передаваемых половым путем, и пронаблюдаем различные инфекции пениса и вагины. Честное слово, парни, ваш пенис может выглядеть точь-в-точь как цветная капуста.
К концу урока у всех девочек ноги скрещены так плотно, что это было бы смешно, если бы не было так тревожно.
Мисс Уэлс самый эффективный учитель, который у меня когда-либо был.
Я никогда не стану заниматься сексом. Никогда.
Половина учебного года осталась позади, и я делаю краткий отчет о том, как меня воспринимают:
У ч и т е л я: «Прилежная и ответственная».
Го т к и: «Она… с приветом».
Ф у т б о л и с т ы (в лице Карлоса Санчеса): «Ботанка».
Л е о н: «Красавица».
Б и б л и о т е ч н ы е гики: «Нормальная, наверное».
Х о р: «Ботанка».
О р к е с т р: «Ботанка».
К е н з и: «Эпичная неудачница. Наиэпичнейшая».
У ч и т е л я на замену: «Нужно узнать, где она одевается. Где она достала такой кардиган?»
– Позвони мистер Лоуренсу, – говорит мама, вручая мне его телефонный номер. Я опускаюсь на кухонный стул. Ненавижу звонить по телефону. Не легче и от того, что мне нужно звонить своему самому любимому в мире учителю, который умирает от рака. Жизнь иногда так несправедлива.
Я медленно выдыхаю.
– Хорошо.
Пять гудков в трубке – я уже готовлюсь оставлять сообщение на автоответчике.
Но тут мистер Лоуренс наконец подходит к телефону.
– Алло?
– Здравствуйте, это Майя. – Я стараюсь говорить бодрым тоном.
– О, здравствуй, Майя, – кажется, он рад меня слышать. – Как твои дела?
– Хорошо, а ваши?
– Не самым лучшим образом, но я буду в порядке. Ты, наверное, слышала, что я восстанавливаюсь после рака.
