Мама, я люблю тебя - Сароян Уильям (список книг .txt) 📗
— Никогда в жизни я больше с тобой не заговорю, — ответила Глэдис Дюбарри.
Она повернулась к своему доктору и заплакала, а потом закричала на него:
— А ты-то какого дьявола стоишь тут разинув рот? Если ты врач, смерь ей температуру! Неужели ты не видишь, что бедная девочка смертельно больна, больна, больна? Я никогда не видела ее такой больной!
Доктор обнял ее и сказал:
— Хорошо, пончик, хорошо.
Глэдис Дюбарри отскочила от него как ужаленная и завизжала:
— Не смей называть меня пончиком, докторишка, шарлатан, специалист по богатым невестам! О, я знаю тебя, мистер Высокий, Черный, Красивый, Скользкий и Нудный, знаю как облупленного! Посмей еще хоть раз назвать меня пончиком!
Глэдис посмотрела на всех, кто был в комнате, а потом как начнет топать ногами, рвать сумочку и визжать! Ее доктор достал из кармана коробочку с таблетками и сказал:
— Мисс Дюбарри, примите, пожалуйста, две таблетки.
Глэдис Дюбарри выбила коробочку у него из рук, коробочка ударилась о потолок, и все таблетки рассыпались. Доктор присел и начал их подбирать. Зазвонил телефон, и Мама Девочка взяла трубку.
— Нет, — сказала она, — абсолютно ничего не случилось. Можете сказать моим соседям, что я репетирую и прошу извинить, если побеспокоила их. Больше это не повторится.
Она положила трубку и посмотрела в упор на свою старую подругу, и сказала:
— Ну, не нахальство ли — заявилась к нам да еще кричит, как торговка! Ведь ты до смерти перепугала мою дочь.
— И вовсе не перепугала, — сказала я.
— Вот видишь! — воскликнула Глэдис. — Вовсе не перепугала! Она-то великолепно понимает, какая обида мне нанесена, и кем? Моей лучшей подругой! Что ж, если ты мне больше не подруга, то она остается ею по-прежнему — правда, Лягушонок?
— Я бы предпочла, чтобы ты не задавала ей глупых вопросов, — сказала Мама Девочка.
— Я пришла сказать вам обоим, как я рада за вас. Я пришла разделить вашу радость. Очень жаль, что первая же удача превратила мою задушевную подругу в бесчувственного врага.
Доктор подошел к ней и протянул ей на ладони две маленькие таблетки.
— Что это? — спросила Глэдис.
— Успокаивающее, — прошептал доктор.
Глэдис Дюбарри ударила по его руке. Две маленькие таблетки стукнулись о потолок и раскололись.
— Сам принимай их! — сказала она, теперь уже без крика. — Не нужны мне никакие успокаивающие, понял, ты, охотник за богатыми невестами? И кстати говоря, никакое это не успокаивающее: будь это успокаивающее, я не была бы такой легко возбудимой. Уже целый год я принимаю их по шесть-семь в день. Мел — вот что это такое, обыкновенный мел. Ну а мел мне ни к чему!
Доктор поклонился Маме Девочке, а потом мне и повернулся было, чтобы уйти.
— Ты куда это? — крикнула на него Глэдис Дюбарри.
Доктор остановился перед дверью, обернулся и только поглядел на нее долгим взглядом, не говоря ни слова. А потом отворил дверь и вышел.
Глэдис посмотрела на свою сумочку, которую порвала в клочья, но удержалась и не заплакала.
— Почему ты не выйдешь за него замуж? — спросила Мама Девочка шепотом.
— А почему я должна за него выходить? — сказала, тоже шепотом, Глэдис Дюбарри.
— Ну хотя бы потому, что он тебя любит.
Глэдис, не глядя на Маму Девочку, все разглаживала и распрямляла свою сумочку.
— Ты действительно так думаешь?
— Ну конечно любит! Я поняла это в первый же раз, когда увидела его с тобой.
— Я не выношу мужчин, которые позволяют женщине помыкать собой, — сказала Глэдис.
— Ты о его матери?
— Нет, не о его матери. О себе. Мать его обожает. И презирает меня.
— Выйди за него замуж.
— Он вовсе не охотник за богатыми невестами — я это сказала просто так, со злости. Но он не знает, как надо вести себя с такой девушкой, как я.
— Так научи его.
— А чего, по-твоему, я добиваюсь весь этот год?
— Ну а как ты хочешь, чтобы он с тобой себя вел?
— Я хочу, чтобы он обращался со мной, как с обычной девушкой. Не хочу, чтобы он слушал все, что я болтаю, и делал все, чего я требую. И хочу, чтобы он заставил меня выйти за него замуж.
— А ты заставь его заставить тебя выйти за него замуж.
— Как?
— Не знаю как, но уверена, что ты знаешь.
— Боюсь.
— Чего?
— Совершить ошибку.
— Знаешь, иногда ошибкой бывает не совершить ошибку.
— Я боюсь, что он меня отравит.
— Чего ради?
— Ради моего состояния.
— Слушай, брось ты это, — сказала Мама Девочка. — Подумаешь, твое состояние! Да ты самая бедная девушка в Нью-Йорке.
— Правда ведь?
— Ну конечно. Забудь про свое состояние и выходи за него замуж.
— Так ты уверена, что он меня не отравит?
— Да с какой стати он должен тебя травить?
— Если бы он обращался со мной так, как я с ним, и мы бы поженились, я бы его отравила.
— Тогда перестань с ним так обращаться.
— Не могу. Хочу, но… не могу.
— Может, тебе стоит показаться психиатру?
— Ты знаешь хорошего?
— Я — нет, но уж он — обязательно.
— Не хочется, чтобы он об этом знал. И еще я боюсь иметь детей.
— Ой, уходи, пожалуйста, очень тебя прошу, — сказала Мама Девочка, но сказала безо всякой злости.
— Я уйду, но запомни: я не заговорю с тобой до конца своей жизни.
— Хорошо, — ответила Мама Девочка.
Глэдис Дюбарри пошла к двери.
— С этого дня я буду тебе только писать, — сказала она, — и чтоб не смела со мной заговаривать, не то… Пиши, если тебе будет позарез нужно, а говорить — ни-ни.
— Хорошо.
— Прощай, Лягушонок. Я люблю тебя и буду любить вечно.
— Я тебя тоже люблю, — сказала я.
— Знаю, что любишь, Лягушонок, и знаю, что это не потому, что ты хочешь, чтобы я не забыла тебя в своем завещании, но я все равно не забуду.
— Ох, уходи скорее, — попросила Мама Девочка.
— Я рада, что ты прославилась, — прошептала Глэдис Дюбарри, — но ужасно жаль, что это вскружило тебе голову. Никогда не думала, что ты бросишь свою лучшую подругу, как только станешь знаменитостью.
— Никакая я не знаменитость. А ты иногда умеешь быть самой ужасной занудой в мире.
— Может быть, в Вене найдется очень хороший, — подумала вслух Глэдис Дюбарри. — Тогда я выпишу его сюда.
— Конечно, конечно — зачем тебе мелочиться!
— Но ведь мне необходим самый лучший!
— Когда спустишься вниз, попроси у портье телефонную книгу. По оглавлению найди психиатров. Выбери того, чья приемная ближе других к твоему дому. Созвонись с ним и договорись о приеме. Назовись Глэдис Смит и расскажи ему о себе всю правду. Только таким путем ты сможешь освободиться от пожизненной мании величия.
— Никакой такой мании у меня нет.
— Да ну? А ты попробуй прожить хоть месяц без своего состояния — тогда узнаешь, что у тебя есть, а чего нет. Выдай себе пятьдесят долларов и живи на них в какой-нибудь клетушке, пока не найдешь работу.
— Пожалуйста, могу хоть сейчас снять такую же комнату, как эта, прямо здесь, в «Пьере». Ты поговори с управляющим и скажи ему, что у тебя есть очень бедная подруга и ей, пока она не найдет себе работу, нужна такая комната.
— И не подумаю.
— Больше не заговорю с тобой ни разу в жизни. Проходит слава, дружба — никогда. Знаю, тебе будет очень горько и стыдно, когда ты придешь ко мне за помощью, а я, вместо того чтобы дать тебе от ворот поворот, тебе помогу. Прощай навеки.
— Прощай навеки, — ответила Мама Девочка.
Глэдис Дюбарри вышла.
Мама Девочка снова взяла пьесу и начала читать ее — так, как будто ничего не произошло. Ее голос звучал теперь даже лучше. Я слушала, но все никак не могла забыть Глэдис Дюбарри. Мне хотелось, чтобы она перестала быть такой несчастной.
К нам позвонили. Мама Девочка открыла дверь, и это снова оказалась Глэдис. Она протянула Маме Девочке пачку денег.
— Я случайно нашла эти деньги в сумке, — заговорила она, — и мне хотелось бы, чтобы Лягушонок потратила их на платья и автомобиль для себя еще до того, как я умру.
