Сивилла - Шрайбер Флора Рита (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Для того чтобы развернуть эту невероятную сагу, представляющую собой калейдоскоп событий, которые заставляют содрогнуться или испытать головокружение, я должна была прежде всего отделить зерна от плевел. Поначалу исследование заключалось в обзоре всех до единого документов, связанных с психоанализом Сивиллы, проводившимся одиннадцать лет назад. В число документов входили: нацарапанные карандашом на бланках рецептов ежедневные заметки доктора Уилбур, сделанные во время 2354 сеансов психоанализа, состоявшихся в ее кабинете; эссе Сивиллы, написанные в качестве одного из средств психотерапии; магнитофонные записи некоторых сеансов. Кроме того, я изучала дневники Сивиллы, которые она вела с подросткового возраста до первого года психоанализа; к той же категории документов относятся письма, записи, которые велись в семье и в больнице, а также статьи в газетах и официальные документы города Уиллоу-Корнерса, составленные в те годы, когда там жило семейство Дорсетт.
В течение этих десяти лет, из которых семь лет я активно работала над книгой, у меня завязались тесные отношения с доктором Уилбур и Сивиллой, причем обе они – иногда вместе, а иногда по отдельности – с готовностью соглашались «попозировать для портрета». В то же время роли, которые мы играли, были весьма различны. Я всего-навсего воссоздавала то, что Сивилла уже прожила, а доктор Уилбур уже проанализировала. Но вероятно, никогда еще автору книги не попадались столь готовые к самоотдаче субъекты. Точнее говоря, в ответ на любой вопрос они засыпали меня многоаспектным анализом этого вопроса. Кроме того, мне доставляло удовлетворение то, что всегда существовала возможность проверить медицинские факты, касающиеся этого случая, у лечащего врача и что для этого нужно было всего лишь набрать номер местного городского телефона.
Прочитав уже завершенный текст этой книги, Сивилла заметила: «Все эмоции отражены верно»; доктор Уилбур прокомментировала: «Все факты с точки зрения психиатрии представлены точно».
Истинная история Сивиллы предоставляет редкую возможность заглянуть в подсознание, тем самым позволяя более глубоко понять это явление. Случай Сивиллы Дорсетт, являющийся отражением аномальной психологии и нехарактерным стереотипом развития, помогает по-новому оценить то, что мы называем нормой. Мы получаем возможность не только посмотреть свежим взглядом на могущество подсознательного, которое действует на мотивацию поведения человека, но и по-другому взглянуть на динамику деструктивных внутрисемейных отношений, на уродующее воздействие косной, фанатичной религиозной среды, на самоидентифицирование женщины с мужчинами своей семьи и на категорический отказ от самоанализа. Если рассматривать историю Сивиллы с точки зрения «как нельзя поступать», то она дает ценный урок по воспитанию детей. В скрытом виде в книге содержатся и ответы на вопросы: «Что такое зрелость?», «Что такое цельная личность?».
История жизни Сивиллы по-новому освещает роль подсознательного в творчестве, тонкие взаимосвязи процессов запоминания и забывания, сосуществования прошлого с настоящим, а также позволяет оценить огромное значение так называемой первичной сцены в процессе возникновения психоневрозов. Помимо того, книга затрагивает ряд психологических вопросов, а именно тонкие взаимоотношения между реальным и нереальным и значение понятия «я».
С медицинской точки зрения этот отчет бросает свет на происхождение психических заболеваний, говорит о влиянии на них наследственности и окружающей среды, рассматривает разницу между шизофренией (термин, который отдельные врачи и широкая публика с излишней готовностью используют для мгновенного и всеохватывающего определения множества самых разнообразных симптомов) и grande hystérie – малоизученной болезнью, которой была поражена Сивилла.
Возможно, самое важное заключается в том, что читатель, постепенно подпадая под колдовское обаяние внутренних переживаний Сивиллы, расширяет сферу своего сознания.
Часть 1
Бытие
1. Непостижимые часы
От звона стекла в висках забился пульс. Комната закружилась перед глазами. Ноздри заполнил кислый запах химикалий – значительно более сильный, чем от тех, что действительно содержались в воздухе. Запах, казалось, исходил из неких смутных воспоминаний о каких-то давным-давно забытых переживаниях. Этот запах, столь отдаленный и в то же время столь знакомый, напоминал о старой аптеке на родине.
Разбитое стекло в витрине старой аптеки. Разбитое стекло в большой столовой. И оба раза обвиняющий голос: «Это ты его разбила».
Сивилла Изабел Дорсетт торопливо бросила конспект по химии в коричневую застегивающуюся на молнию папку и поспешно направилась к двери, сопровождаемая недоуменными пристальными взглядами профессора и других студентов.
Дверь за ней захлопнулась. Сивилла оказалась в длинном мрачном коридоре четвертого этажа Хевмейер-холла в Колумбийском университете. Потом она в одиночестве ждала лифт.
«Слишком долго, слишком долго». Ее мысли крутились по кругу. Слишком долго она выжидала, прежде чем покинуть лабораторию. Она могла бы предотвратить случившееся, выйдя оттуда в тот самый момент, когда раздался звон стекла.
Слишком долго. Лифт тоже не приходил слишком долго.
Сивилла потянулась за своей папкой. Ее не оказалось на месте. Не оказалось на месте ни лифта, ни мрачного коридора. Она стояла на длинной прямой улице, покрытой снегом. Лифт не пришел, и Сивилла пошла пешком.
Резкие снежные заряды хлестали ее по лицу. Снег, белый, хрустящий, кружащийся в воздухе, ложился ей под ноги. У нее не было ни подходящей обуви, ни перчаток, ни шляпы; окоченевшие уши начали побаливать. Легкое серое твидовое пальто, которое казалось очень теплым, когда она шла в лабораторию из своей квартиры на Морнингсайд-драйв, теперь практически не защищало от пронизывающего холода.
Сивилла взглянула на угол дома в поисках таблички с названием улицы. Никакой таблички нигде не было видно. Она стала высматривать дом, где можно было бы найти убежище. Такого не оказалось. Может быть, бензозаправочная станция? Тоже не видно. Какая-нибудь аптека? Нигде ничего.
Аптека, химическая лаборатория, длинный мрачный коридор, лифт – здесь ничего этого не было. Здесь была только улица, плохо освещенная, пустынная, безымянная улица в неизвестном ей месте.
Старые, некрасивые, массивные деревянные строения (некоторые выкрашены военной шаровой краской, другие покрыты листовым металлом) выстроились по обеим сторонам улицы. Над их входами нависали балконы, внизу находились огромные двери, а окна были крошечными.
Это место не могло быть Нью-Йорком. Возможно, оно находится в ее родном штате Висконсин, где ребенком Сивилла пережила не одну зимнюю метель, похожую на эту, и знала, что такое обморожение. Смешно. Как она могла попасть в Висконсин через долю секунды после ожидания лифта в Колумбийском университете? Но за такое время вообще никуда нельзя было попасть. Возможно, она никуда и не попала; возможно, она нигде и не находилась. Возможно, все это было каким-то кошмаром.
Тем не менее по мере того, как Сивилла ускоряла шаг, реальность снова и снова представала перед ней в виде неприглядных зданий и беспрестанно падающего снега, который она стирала с лица голой рукой и пыталась стряхнуть с тела, вращаясь из стороны в сторону. Она понимала, что не могла выдумать эти громоздкие строения – ничего подобного она раньше никогда не видела. Двери были такими огромными не потому, что она выдумала их такими, а потому, что здания использовались для складирования и разгрузки. Реалистическая часть ее воображения вновь взяла верх, и Сивилла поняла, что находится в районе складов.
На другой стороне улицы неожиданно появился какой-то черный на фоне белого снега силуэт, контур мужской фигуры. Он казался таким же неуловимым, как мелькающая тень, таким же неживым, как здания, заставлявшие Сивиллу чувствовать себя карликом. Хотя этот мужчина, несомненно, мог бы сообщить ей, где она находится, обратиться к нему она не могла. Кроме того, она опасалась, что он неправильно поймет ее намерения. Она просто дала ему пройти мимо и удалиться в то, что выглядело как ночь, поспешить в мир, находящийся вне этих складов, вне ее молений.
