Шахматистка - Хенрикс Бертина (читаемые книги читать txt) 📗
Курос предлагал ей оплатить путешествие, но она гордо отказалась. К чему было работать все эти годы, если она не могла позволить себе эту маленькую роскошь?
Пошарив в сумке, она нащупала гладкую прохладную поверхность вещицы, которую купила себе накануне, — флакончик “О соваж”. Эта покупка серьезно ударила по ее накоплениям, но Элени была уверена, что она принесет ей удачу. Элени усмехнулась, вспомнив, как продавец снисходительно, как знаток новичку, объяснял ей, что вообще-то это туалетная вода для мужчин. Она хотела было отказаться от покупки, но вдруг подумала, что это не имеет значения. Важен сам запах. Он понравился ей сразу, как только она впервые его ощутила. Элени достала из сумки драгоценный флакон и открыла его. Вырвавшийся наружу аромат отогнал прочь привычные для нее портовые запахи, окутав Элени пьянящим невидимым облаком. Она слегка подушилась за ушами и выпрямилась, сидя на скамейке. Закрыла флакон, осторожно убрала в сумку, лежащую у нее на коленях, и осмотрелась.
Близилось время отплытия, пристань заполнялась народом. Элени узнала машину одного из клиентов мужа — фермера, владельца оливковой плантации. Элени отвернулась, чтобы он ее не заметил. Только бы не испортить все в последнюю минуту.
Вдалеке показался паром. Сначала он был крохотным, потом, по мере приближения к порту, стал превращаться в тот самый гигантский “Флаинг Долфин”, которым она часто любовалась, стоя на берегу. На этот раз он приплыл за ней. Сейчас это был ее корабль.
Раздался гудок, судно огромной кормой подошло к причалу и открыло трюмы. Взяв чемодан, Элени поспешила на посадку. Вместе с другими пассажирами встала в образовавшуюся очередь, потом, подойдя к контролю, предъявила билет, контролер надорвал его и пропустил Элени на судно. Поднявшись по маленькой лестнице на вторую палубу, она стала искать свое место в длинных рядах сидений. Стюард вежливо проводил ее. Элени отказалась сдавать чемодан в багажное отделение, пристроив его у себя в ногах. Было немного неудобно, но Элени это не смущало. Стюард не настаивал: он привык к маленьким странностям островитян. Наконец-то устроившись, она глубоко вздохнула. Неужели она в самом деле уезжает? Люди на пристани казались ей совсем маленькими.
Через четверть часа гудок прозвучал во второй раз, заработали двигатели, и паром отошел от причала.
Курос в тот день проснулся рано, посмотрел на часы. Элени уже уехала. Он был рад за нее. Он хотел встать, сварить кофе, но почувствовал страшную слабость в ногах. Начался приступ кашля, и Курос, прежде чем подняться, несколько минут сидел на постели. Появилось неприятное чувство озноба. Несмотря на недомогание, ему хотелось провести этот день как обычно. Озноб — это у детишек, решил он. Последние шестьдесят лет ничего подобного с ним не случалось.
Панис тоже проснулся раньше обычного со смутным ощущением, что что-то не так. Когда он обнаружил на столе в кухне записку, у него вырвался негодующий крик, похожий на пароходный гудок. Прибежали встревоженные дети, но отец уже был в коридоре. Размахивая запиской, он выбежал из дому, ничего не объяснив. Стоя в пижамах у двери, Яннис и Димитра вопросительно смотрели друг на друга. Потом, пройдясь по дому, они обнаружили, что одни. Не зная, что и думать, молча приготовили себе завтрак. За последние месяцы они привыкли к неожиданным поступкам родителей, и ни один, ни другая не хотели первыми высказывать неприятное предположение. Сидя за завтраком, они время от времени улыбались друг другу, точно желая оказать поддержку.
Панис помчался в трактир, в эту раннюю пору еще закрытый. Он знал, что Саак живет в маленькой квартирке над заведением, хотя ни разу не бывал у него дома. Панис постучал в дверь, и через несколько минут ему открыли. Хозяин стоял на пороге всклокоченный, с красными глазами. Ни слова не говоря, он знаком пригласил Паниса войти. В скромно обставленной гостиной Саак показал на единственное удобное кресло, бархатное, потертое, неопределенного желто-красного цвета — недоброжелатель назвал бы его цветом гусиного помета, — и тотчас же вышел. Панис остался один, мучимый злостью и подозрениями. У него в голове не помещалось, что Элени куда-то уехала, и он в который уже раз перечитывал записку:
Дорогой Панис, я поехала в Афины, буду участвовать в шахматном турнире. До скорого.
Элени.
Вернулся Саак, в черных брюках и голубой майке, в руках он нес какую-то еду. За ним появилась жена, неся кофе и чашки. Поздоровавшись с Панисом, она ушла, оставив мужчин одних. Панис протянул записку Армянину, тот внимательно ее прочел и повертел в руках, словно желая убедиться, что больше никакой информации нет.
— Она уехала сегодня утром? — спросил Армянин, наливая кофе Панису.
Тот кивнул. Оба стали молча пить кофе.
— И кто в курсе? — спросил Армянин, все это время обдумывавший ситуацию.
Он отрезал себе большой кусок хлеба, аккуратно положил на него маслины и полил маслом.
— Я, — сдавленным голосом проговорил Панис. — Пока… Ну и ты, разумеется, — добавил он для точности. — Еще Курос, я думаю. Это ведь он все устроил.
— На твоем месте я бы не впутывал сюда учителя, — с полным ртом ответил Саак.
— И все-таки я наведаюсь к нему… Вот лицемер… Просто гад какой-то…
Панису стало немного легче, когда он выплеснул наружу ругательства, уже давно вертевшиеся у него на языке.
— Почему бы не назвать вещи своими именами? — прибавил он, накалывая маслину.
— И правда, — согласился Армянин. — Но только вещи-то не те…
Панис недоуменно посмотрел на него. Он понятия не имел, на что намекал Саак. Тот продолжал спокойно жевать. Панис потерял терпение:
— Да не темни ты!
Саак не заставил себя упрашивать:
— С той нашей поездки в Халки я все думал об этом. Тут, на мой взгляд, есть два выхода. Первый: ты разводишься. Ты хочешь развестись?
Панис пробормотал что-то неразборчивое. Сааку показалось, что он услышал слово “привык”.
— Именно так я и думал, — сказал он.
— А другой выход? — спросил Панис, совсем сбитый с толку.
— Ты соглашаешься. Более того: берешь на себя ответственность!
— Ты не можешь выражаться яснее? — вскипел Панис, исчерпавший весь свой запас терпения.
— Ты испытываешь гордость. Кстати, у тебя есть для этого основания!
В голове Паниса на мгновение прояснело. Саак опять занялся бутербродом.
Кипя от возмущения, Панис хотел сразу отбросить подсказанную Армянином мысль. Однако в душе у него боролись противоречивые чувства, и он переключил внимание на еду, которую прежде не замечал. “Еда — это как сон, она может подсказать правильное решение”, — подумал Панис, делая себе бутерброд.
Хозяйка отеля “Дионис” в третий раз посмотрела на часы, уже сверенные с настенными часами в холле. Кажется, и те и другие шли верно. Было без четверти семь, а Элени еще не появилась. Хозяйка начинала нервничать. Всегда, когда горничной надо было прийти попозже, она предупреждала заранее. На завтрак уже потянулись первые туристы. Теперь Мария не могла оставить свой пост. Она попросила сына позвонить Элени домой и найти ей замену. Рассеянно обслуживая посетителей, она тем не менее демонстрировала хорошее настроение. Не то чтобы она злилась на Элени, просто не знала, что думать. Сын, вернувшись, сообщил, что дома у Элени никто не отвечает и что она, наверное, уже в дороге. Мария благодарно улыбнулась сыну — известие, однако, ее не успокоило. Целый час она наполняла чашки, приносила приборы, говорила о погоде, а сама все это время думала о том, что совершила ошибку: ей надо было поговорить с Элени. Сдержанность — это одно, а невнимание к человеку — совсем другое.
В половине девятого парадная дверь гостиницы отворилась и вошел парнишка лет пятнадцати, она его видела и раньше. Оробев от посторонних взглядов, он застыл на пороге. Мария двинулась ему навстречу. Увидев ее, мальчик приободрился и протянул ей письмо. Мария поспешно его взяла и дала мальчику монетку. Тот поблагодарил и исчез. Мария вскрыла конверт. Старательно выведенные буквы письма наводили на мысль, что писать его автору доводилось крайне редко. Мария быстро пробежала глазами короткое послание:
