Купальская ночь - Вернер Елена (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
Оставшись одна, в темноте двора, Катя зажмурилась и едва утерпела, чтобы не завопить от радости. На то теперь была веская причина.
Но ночь прошла мучительно. Кожу словно жалили тысячи пчел, лежать на простынях было пыткой, ожоги саднило от малейшего прикосновения. Катя, вся обмазанная сметаной, тихо поскуливала, и задремала только под утро. А полуденный зной ушла пережидать на речку. Она расположилась в самой густой тени, быстро искупнулась и взялась дочитывать «Ночь в Лиссабоне». Это единственное, что могло помочь скоротать вязко текущие минуты.
Она как раз перелистнула и дочитала последнюю страницу, вытерла тыльной стороной ладони слезы и постаралась шмыгнуть носом потише.
– Эй!
Катя мельком подняла глаза, стыдясь их красноты. Рядом стоял Степа Венедиктов.
– Привет. Я сейчас, – торопливо подскочив, она направилась к реке, и несколько минут плавала, старательно ныряя и давая воде охладить свое лицо. Пока Катя купалась, Степа следил за ней, а потом, поколебавшись, сел на песок и пролистал растрепанную книгу.
– Читал? – возвращаясь, спросила у него Катя. Тот отрицательно покачал головой и поспешно вернул книгу на место.
– Хорошая. Очень хорошая, – пробормотала она и ощутила, что вот-вот снова расплачется. Перед глазами еще стояло видение белого и тревожного корабля, призрака спасения объятой огнем Европы. Это было так же реально, как искрящаяся на солнце Юла. Как будто воды Юлы слились с водами португальской Тахо. – Хочешь, дам почитать?
– О чем она? – поинтересовался Степа.
Катя замялась, подыскивая слова.
– О жизни…
И досадливо сморщилась: хотела донести до Степы хоть кусочек своего впечатления, а вместо этого сморозила глупость.
– А что о ней читать? О жизни… – хмыкнул Степа с недоумением.
– Ну да…
Кате захотелось взять книгу и спрятать под покрывало, чтобы ничьи взгляды, особенно Степины, не трогали ее. Защитить от его щенячьей неуклюжести то, что под обложкой. Девушка едва сдержалась. И она, и Степа долго и неловко молчали.
– Ты… читать любишь, да? – начал он.
– Да, люблю.
– А что любишь читать?
– Да разное. Ну вот, Ремарк, например. Который эту книгу написал. И Хэмингуэй. И Райдер Хаггард. Диккенс…
Степа вдруг громко засмеялся, и Катя удрученно замолкла.
– Я никого из них не знаю, если честно, – признался Степа. – Хорошо пишут?
Катя неопределенно повела плечами.
– Ну ясно, хорошо, – Степа кивнул. – А тут-то ты их откуда берешь? У нас, например, дома книг нет…
– Вообще? – поразилась она.
– Вообще. Ну, учебники разве что.
– Я с собой привезла. То, что у бабушки в шкафу стоит, все уже прочитано. И эта последняя, тоже только что дочитала.
– Теперь нечего делать, да?
Катя развела руками.
– Можно где-то раздобыть еще книг, если хочешь! – радостно заявил он.
Степа казался ей вполне милым, но каким-то маленьким. Будто она намного его старше. И дело было не в его худых коленках и торчащих перпендикулярно голове больших ушах.
– Степ, а сколько у вас с братом разница в возрасте? – решила уточнить она.
– Четыре. Мне семнадцать, а ему двадцать один. А что?
– Да так.
Разговор не клеился, но уходить Степа явно не собирался. Он смотрел на нее и о чем-то словно просил. Кате это было в тягость, и она не понимала, чего он хочет. Больше всего на свете она желала бы повыспрашивать у него про Костю, но боялась сказать лишнего, того, что между слов. Поэтому она сослалась на домашние дела и улизнула с пляжа, стараясь не обращать внимания на его разочарование и уговоры остаться.
И потянулись долгие часы ожидания. Костя не сказал, когда зайдет за ней, да они и не договорились толком. Но это явно подразумевалось. Алена ушла к Дубко, и Катя слонялась из комнаты в комнату, не зная, куда себя деть.
В шесть часов – конец рабочего дня у всех, и у Кости, вероятно, – она принялась бестолково перетряхивать шкаф и сумку с вещами, стараясь выискать что-то особенное. Но, боясь показаться смешной, не решилась надеть платье. И по этой же причине сначала накрасила глаза, а потом умылась. Внутри у нее все бродило от нетерпения и волнения, в животе урчало и сводило, даже поужинать толком не получилось. Хорошо еще, что Алена засиделась у Ольги и не видела Катиных сборов.
В семь она занервничала, не в силах больше сидеть в доме, вышла во двор и устроилась на крыльце. На коленях у нее покоилась книга, одна из старых, давно прочитанных, и строки сливались в бессмысленную череду черненьких крошек. Она ждала, вся напряженно превратившись в слух. Сколько вокруг звуков! Шелест шин по асфальту, щебет птиц, гогот гусей, веселый залихватский матерок пастуха, погнавшего обратно стадо, и треск кустов за забором, в которых запуталась чья-то бестолковая корова. Катя уговаривала себя: вот, наверное, Костя вернулся домой, переодевается, ужинает, или вот уже идет по Береговой, и через минуту появится здесь. Ну, или через пять минут. В крайнем случае, через двадцать, надо только потерпеть.
Но проходили и эти двадцать минут, а Костя все не появлялся.
Когда калитка скрипнула, Катя оказалась на ногах быстрее, чем успела осознать это.
– Катюх! Что ждешь, меня, что ль? – Настена поглядела на нее с любопытством.
– А, это ты… Да мама к тете Оле ушла, и я…
– Ясно. Айда гулять?
Катя беспокойно соображала. Согласиться – и проворонить Костю, а ведь они договаривались. Отказаться – а вдруг он вовсе не придет? Но этого не может быть.
– Нет, Настен, сегодня не получится, я маме должна помочь.
– Да ла-адно, – тянула Сойкина, пытливо вглядываясь в лицо подруги.
– Нет, сегодня никак, – твердо решила Катя.
– Как знаешь, я предлагала! – и Настена вышла за ворота. Ржавые петли натужно и безнадежно заскрипели.
В полдесятого вернулась Алена. Если и заметила, что с дочерью что-то не так, то виду не подала. Позвала ужинать, но Катя отказалась. Она продолжала сидеть на крыльце и старалась читать. Но буквы как-то странно расплывались, дрожали и не желали складываться в слова.
Наконец, завечерело, над ухом назойливо заныли комары. На крыльцо вышла Алена:
– Катюш, хватит глаза портить.
– Да-да, сейчас, – отозвалась она. Дождалась, пока мать вернется в комнату, и глубоко вздохнула, пытаясь успокоить подкатывающий к горлу всхлип. Захлопнула книгу и прислушалась, в последний раз, с сумасшедшей надеждой…
Но нет, никто не подошел, не заглянул, не запыхался.
Катя зашла в дом и опустила за собой большую кованую гильотину щеколды.
– Смотри, Витя Дубко с пасеки меду принес. Сядь, поешь.
– Не хочу.
– Да что ты со своим «не хочу»?
Алена поставила перед ней тарелку спелой малины, и полила ее из банки медом, диковинным, тягучим и совершенно прозрачным, как жидкое стекло. Катя, повинуясь, сунула в рот несколько ягод, и от их приторной сладости ей вдруг стало и горько, и безразлично. Как робот, она сидела и ела эту малину, уставившись в одну точку.
– Как твои плечи?
– А? Плечи? А что… А, плечи… – с трудом поняла она вопрос. – Более-менее.
– Сметаной мазать надо?
– Зачем переводить на меня продукт? – невесело улыбнулась девушка. – И так переживу. Что там тетя Оля?
Ответа матери она не слушала, спросила для того, чтобы закрыть чем-то тишину. И в какой-то момент осознала, что сидит и просто смотрит на Алену. Изучающе, как будто только что познакомилась с нею. И видит перед собой поразительную женщину, с большими зеленоватыми глазами, прямой спиной и длинной шеей балерины, маленькими деятельными ручками и надменным подбородком. У Кати защемило сердце: вот в чем причина того, что он не пришел. Вчера он наконец-то разглядел ее такой, какая она есть, без ореола Алениного сарафана, глупую, красную как рак девчонку-сорванца, нисколько не похожую на свою красивую мать. Купальская ночь навеяла морок, но следующий день разбил его так же легко. И вот исход.
– Мам… – перебила она на полуслове. – Как так получилось, что ты не вышла замуж? Я имею в виду, второй раз. Не может быть, чтобы тебе не предлагали!
