Популярность. Дневник подростка-изгоя - ван Вейдженен Майя (читать книги без TXT) 📗

Сейчас пять утра, и на улице кусачий холод. Мы стоим и ждем перед школой, куда должны подать наше модное средство передвижения. Поскольку платит за это не наш округ, мы останавливаемся в дорогой гостинице и едем на автобусе, который скорее напоминает самолет. Это очень и очень круто.

Конечно, прежде мы должны составить наши сумки в ряд на парковке. Понимаю, что это лишь формальность, но мне все равно кажется, что мы единственная средняя школа, где багаж учеников перед любой поездкой обнюхивают ищейки.

Полицейские пару раз проводят энергичного пса вдоль сумок и рюкзаков, пока мы стоим в пятнадцати метрах от них. Я не люблю собак-ищеек. Но как ни прискорбно, когда живешь на границе, приходится привыкать к их присутствию.

Поскольку никто не вызвался быть моей соседкой по путешествию, меня свалили на Еву, семиклассницу, чья лучшая подруга слегла с отравлением и не смогла поехать. Поначалу мы с ней сидим молча, но со временем находим, о чем поговорить. Я понимаю, что она все равно грустит, ведь на моем месте сейчас могла быть ее подруга. Но по крайней мере я уверена, что от меня хорошо пахнет.

Срабатывает прикроватный будильник, и я с размаху луплю по кнопке. Медленно выползаю в ванную и изучаю свое отражение. Нет. Никаких подрисованных фломастером усов. Я улыбаюсь. Может, эта поездка и не будет сущим адом.

Я быстро принимаю душ и натягиваю панталоны, пока никто не видит. Потом полощу рот, как советует Бетти, и спешу разбудить остальных.

Когда все одеты и собраны, мы забираемся в автобус и едем на концерт. Мое сердце громко бьется, когда мы приближаемся к дому культуры. Мы проводим последнюю генеральную репетицию, после чего нас тихо выводят к лесенке перед просторным помещением, битком набитым сотнями зрителей.

В выступлении есть какое-то особенное свойство. С момента, когда мисс Чарльз поднимает руки, наступает тревожная тишина, и толпа ждет. Когда мы берем первую ноту, можно заметить, как в аудитории задерживают дыхание. Это волшебно. Я пою так, как никогда прежде. Я так счастлива жить, быть здесь сейчас, несмотря на все неудобства. Я улыбаюсь, глядя, как мисс Чарльз плавно опускает и вскидывает руки. Музыка течет безупречно. Я жду, что мисс Чарльз нас остановит, потому что мы забыли про стаккато или сфальшивили, но она ведет песню дальше. Яркий свет не дает рассмотреть зрительный зал, и кажется, будто его вовсе не существует. Только хор, дирижер и музыка.

Все оканчивается слишком быстро.

Весь зал встает с мест. Аплодисменты оглушительны.

– Так, все, кто идет кататься на коньках, постройтесь в ряд, я раздам вам пропуска, – объявляет мисс Чарльз. Мы с мамой заранее решили, что я не буду кататься с остальными на коньках после концерта. У меня исключительно слабые колени, и в сочетании с плохой координацией это гарантия катастрофы. Мама даже заставила меня перевязать на все время поездки больное колено, просто на всякий случай.

Я сажусь за стол у бортика катка, устраиваюсь у стекла и достаю книгу. Проходит минут двадцать, я отрываюсь и в окно вижу скопление обеспокоенного народа. Толпа все растет, люди выглядывают на лед недалеко от того места, где сижу я. Я замечаю, что там сидит Изабелла, семиклассница из нашего хора.

Я смотрю, как работники катка выкатывают на лед кресло-каталку и подвозят к ней. Изабелла пытается встать, но падает обратно. Она сдерживает слезы, ее отвозят в помещение с вывеской «МЕДПУНКТ».

Я пытаюсь вернуться к чтению, но не могу думать ни о чем, кроме того, как ей сейчас больно. Это поглощает все мое внимание, и я слежу за дверью, пока та не открывается. Прихрамывая, Изабелла выходит из медпункта, прикладывая к ноге лед. Она осторожно садится в нескольких столиках от меня.

Мы с Изабеллой никогда даже не здоровались. Но недолго думая, я просто подхожу к ней и присаживаюсь рядом.

– Привет. Как ты? – спрашиваю я, указывая на ее колено.

– Нормально, – говорит она, слабо улыбаясь. – Я такая неудачница. У меня только начало получаться, и тут что-то случилось с коленом. Оно как бы выскочило и потом вставилось обратно. Так странно. Блин, как же больно.

Мы немного разговариваем о том, о сем, от болячек до мюзиклов, она даже признается, что хочет быть писателем. Я отдаю ей свой бандаж и показываю, как оборачивать колено.

После еще одного часа на катке наш хор возвращается в гостиницу. Я помогаю Изабелле забраться в автобус и выйти из него. Мы останавливаемся у дверей.

– Спасибо, Майя, – говорит она с глазами, полными слез. – Спасибо тебе за все.

Что такое эта новоприобретенная дружба? Что она значит для популярности? Самое удивительное, что до своего эксперимента я бы никогда не набралась смелости просто подойти и поздороваться. Может, настоящая популярность приходит тогда, когда ты находишь время прислушаться к кому-то другому? Когда ты действительно неравнодушна к ним?

Мы с Изабеллой болтаем всю дорогу домой. Говорим об одежде, и моде (оказывается, ее любимый предмет одежды – юбка), и еде, и она даже спрашивает у меня совета про мальчиков! Меня, девочку-хоббита! Но согласна, в основном я говорю «Ого», «Угу» и «Ты заслуживаешь большего, если он так себя ведет».

Пятичасовая дорога домой проходит приятно, потому что семиклассницы теперь принимают меня в свою группу. Увидев меня с Изабеллой, они тоже начали разговаривать со мной. Все они.

Не хотелось бы опережать события, но вдруг все действительно может измениться? Вдруг не все еще потеряно?

Мама забирает меня от школы, и я рассказываю ей, как все прошло. Как бы она меня ни поддерживала, она никак не ожидала, что я смогу преодолеть клеймо последней выбранной девочки.

Я тоже не ожидала.

Сегодня День святого Валентина. Я вручаю всем учителям конфеты и открытки. Трудно поверить, сколько замечательных преподавателей украшают своим присутствием этот пограничный городок. Я также раздаю конфеты своим одноклассникам, включая Леона, который щедро меня благодарит. Будучи в радушном настроении, я даже угощаю Карлоса Санчеса.

– Блин, Майя, ну спасибо, – ухмыляется он, подбирая с моей парты еще одну валентинку и «случайно» разрывая ее. – Это очень ценный подарок.

Я не рассчитываю получить что-то взамен (за последние два года я получила только три валентинки), но может, удача окажется на моей стороне.

ШЕСТЬ!

ЦЕЛЫХ ШЕСТЬ ВАЛЕНТИНОК! ШЕСТЬ!

Это так прекрасно, так похоже на популярность, что я едва могу дышать. Все началось с шестиклассницы, с которой мы мило общаемся в библиотеке. Она вручила мне упаковку «M&M’s». Открытки от двух девочек из хора: с ними я иногда обмениваюсь улыбками. Конфеты и рисунок от одноклассницы, с которой мы вместе сидели на ИЗО в прошлом году, когда с ней больше никто не сидел. Еще конфеты – от семиклассницы, с которой мы вместе были в поездке.

И только я начинаю думать, что лучше уже не бывает, как ко мне подходит Изабелла с открыткой в виде бабочки и плюшевой собачкой в руках. Я еще никогда не получала плюшевых валентинок.

Я благодарю всех этих людей за подарки, и кое-что понимаю.

В прошлом я проявляла доброту к каждому из них.

Панталоны отвратительны, несмотря на то, что они утягивают живот. Если резинка опускается ниже, то из трусов вываливается слой жира. Если натянуть слишком высоко – то все режет так, что хочется взять и хирургически удалить все лишнее.

Я обнаружила и еще одну проблему, которая доказывает, что теория Бетти Корнелл о грациях и утягивающем белье ошибочна. Вот какой диагноз я себе поставила: