Синяя веранда (сборник) - Вернер Елена (электронные книги без регистрации .TXT, .FB2) 📗
– Черт… – Сев на корточки, он принялся копаться в сумке, перекинутой через плечо.
– Что?
– Я забыл напильники.
– Ты – что? – не поверил своим ушам Аксель.
– Напильники в машине, что-что! Ты же говорил про ножницы, вот я и думал про ножницы, а напильники…
– Ладно, я понял. – Аксель чуть не шипел. – Топайте дальше. Я к машине вернусь и сразу за вами. Только не лажайте больше!
Его не было всего четыре минуты – Аксель заметил по наручным часам, но приятели успели уйти так далеко, что он уже не видел их. Стараясь двигаться ровно и бесшумно, Аксель направился вдоль забора лагеря. Черная экипировка, благодаря которой обычно он чувствовал себя неуязвимым, была почти бесполезна, все вокруг вытравливал свет луны. Как расплавленное паяльником олово, он растекался по огромному полю, обнесенному забором, выбеливал крыши нескольких низких бараков посредине. Несмотря на эти здания, территория лагеря казалась пустой. Опустошенной.
Прямо перед Акселем в небо упирался гигантский обелиск в память о советских воинах-освободителях. Дорожки вдоль стены не было, и идти приходилось по целине – газоном это не назвать. Под ногами шелестела трава, короткая и сухая, изредка попадались какие-то высокие былинки, трескучие и цепкие кусточки, норовящие запутаться в штанине или шнурках.
Поднялся северный ветер. За забором сосны качались и шуршали, будто кто-то ходит. Аксель поймал себя на этой мысли и прислушался, тут же насторожившись. Обычно интуиция его не подводила, а нервы были достаточно крепкими, чтобы не впадать в паранойю из-за незнакомых звуков. Убедившись, что он все еще один, Аксель продолжил путь. Он миновал темную полосу тени от обелиска и снова вышел на залитую светом пустыню, присматриваясь в надежде разыскать где-нибудь неподалеку Тима и Миро. Не могли же они так быстро дойти до башни…
Сухая серая трава в лунном свечении казалась припорошенной снегом или прихваченной инеем. От пронизывающего ветра заслезились глаза, и стало холодно даже под курткой. Аксель прибавил шаг. Он ощущал, как вокруг него зреет, сгущается что-то нехорошее, тяжелое, от чего давит грудь, а внутри неповоротливо, словно кузнечные мехи, расправляются легкие. Быстрое бестолковое дыхание оставляло во рту привкус пепла.
Здесь были люди, много людей. Их выводили сюда и оставляли на морозе. Снег серебрился в свете луны точно так же, как сейчас серебрится трава. Их обливали водой, и они покрывались льдом заживо. Аксель откуда-то знал это так же, как и свое имя.
Пустое пространство лагеря было до краев переполнено. Оно густело, как кисель, и ветер не мог разогнать этот вязкий холодный морок. Аксель смотрел во все глаза, вертел головой, только чтобы увидеть то, что так сильно его пугало. Оно было здесь, вокруг. Оно жило здесь повсюду. Казалось, кто-то натужно и с присвистом дышит над ухом, стоит за правым плечом – и Аксель оборачивался направо. Нет, за левым – и он чуть не подскакивал, поворачиваясь всем корпусом, чтобы встретить угрозу. «Призраки, духи, тени – выходите! Покажитесь, ну же!» – то ли шептал, то ли думал Аксель. Еще пытаясь держать себя в руках, он уже знал, что не справится. В смертной тоске, стараясь ухватиться за что-нибудь привычное, он бросил взгляд на часы. Ровно три часа ночи. И секунда, которая была потрачена на этот взгляд, показалась ему пустой тратой бесценного времени, ошибкой, за которую он, возможно, расплатится прямо сейчас. Нельзя было спускать глаз с переполненной пустоты вокруг, бесплотной массы, настроенной так враждебно. Она может выстрелить ему в затылок. Сейчас.
Или вот сейчас.
Его охватил дикий, первобытный ужас. На загривке поднялись маленькие волоски, и под рукавами, прямо по локтям, потек холодный пот. Аксель чувствовал вокруг себя – Это. Нечто. Если раньше «добро» и «зло» казались ему просто понятиями и не имели никакого смысла кроме обывательско-очевидного, то в эту минуту все изменилось. Открылась вдруг страшная, нечеловеческая глубина этих слов. Аксель словно только что родился, остывающая голая кожа еще хранила память о тепле утробы, о влаге материнской слизи и крови. Ничего не зная о добре, он уже отчетливо понял, что на свете есть зло. Абсолютное зло. Оно клубилось здесь. Аксель впервые в жизни почувствовал его сладковатый тошнотворный запах, сочащийся из каждого камня вокруг, из земли, на которой он стоял.
Он побежал, не помня себя. Кто угодно живой – есть тут кто-нибудь? Охранник, сторож, Тим, Миро – кто угодно. Не в силах больше находиться на залитом лунным свинцом поле, он нырнул куда-то в сторону: стена оборвалась проходом. Пробежал еще несколько метров, оступился, когда из-под ног пропала земля, и кубарем скатился вниз.
Траншея, похожая на большой погреб, только без крыши. Все стенки выложены аккуратными деревянными спилами одинакового размера. Аксель встал, чувствуя, что сильно ушиб ногу и плечо, озираясь по сторонам и даже радуясь боли – она притупила его страх. Прихрамывая, он пошел к выходу из траншеи, наклонной белой дорожке. Он не представлял, что это за место, и страшился узнавать. Но глаза сами, против его желания, выхватили из полумрака табличку. Расстрельный ров. Он же тир – смерть как развлечение.
Сглатывая тошноту, Аксель попытался бежать. Мысль о поле и ветре все еще пугала его, поэтому он задержался у какого-то строения. Ровный короб в форме куба, одной стеной выходящий к общей территории. Вместо двери просто проем, приглашающий зайти.
Аксель знал, что туда идти не надо. Заходя внутрь, он понимал, что пожалеет.
Внутри было темно, свет от луны падал только на часть помещения – где отсутствовала крыша. Перед скульптурной композицией в красных лампадках подрагивали огоньки, зажженные еще днем. Аксель не стал вглядываться в скульптуры, зная, что от этого станет только хуже. Он чувствовал, что здесь, в этом лагере, ему становится только хуже, с каждой пережитой минутой все хуже и хуже.
Он вдруг вспомнил, что в кармане лежит фонарик. Теплый желтый луч скользнул по бетонным перегородкам и обнажил трещины и провалы в полу. Раньше помещение явно было перегорожено стенками. «Станция Z» – гласила табличка.
Откуда все эти знания в его помутневшей голове? Аксель не помнил, где он читал об этом месте. Но он точно знал, что было в этих отсеках. Что это такое, станция Z.
Это последняя буква алфавита. Это конечная станция.
«Осторожно, двери закрываются… Абсолютное зло. Никуда оно не исчезало, – в отчаянии думал Аксель. – Ему больше лет, чем этому лагерю, чем всем лагерям, вместе взятым. Его побеждали, но не уничтожали, и оно продолжало быть, тлеть, таясь в самых черных углах, – вот как этот. И выжидало, когда ослабнет воздвигнутая против него оборона».
Нет, только не так, слишком рано для конца. Акселю надо вернуться к началу! Превозмогая боль в колене, он бросился прочь. Теперь он бежал прямо через поле – только чтобы скорее оказаться у ворот, у башни А.
Наконец ужас стал отступать. Аксель замедлил бег, чувствуя, что задыхается, а потом и вовсе остановился, растирая ушибленную ногу. Оказывается, при падении он порвал штаны и разбил колено. Хромая, Аксель добрался до скрытых тенью здания ворот. Тех самых, что и были его целью еще недавно.
У ворот деловито крутились две тени.
– Эй! – донесся до него громкий шепот Тима. – Аксель! Какого черта? Ты где таскаешься?
– Упал.
– Ну ты даешь… Мы уже первый пруток без тебя перекусили.
Аксель посмотрел на ворота и впервые увидел ее наяву. Безнадежную. Ироничную. Надпись, из-за которой пережил все это. Она оказалась не такой большой, как он представлял. И обращена она была не к нему, находящемуся внутри, а к входящим, к тем, кто шел с другой стороны.
По спине Акселя пробежал озноб. Он больше не хотел иметь ничего общего с этим местом. Ни пылинки на подошвах кроссовок – не говоря уж о надписи или хотя бы воспоминаниях о ней в своей голове. Он мечтал, как окажется дома, выстирает одежду, вымоет обувь и примет душ, и жалел только о том, что душ нельзя засунуть внутрь головы, чтобы прополоскать и там тоже.