Синяя веранда (сборник) - Вернер Елена (электронные книги без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Она подошла с другой стороны. Вход в подземную, архивную часть мемориала был ярко освещен. Охранники, вооружившись фонариками, гоняли веселую молодежь, прыгающую с плиты на плиту. По камням памятника метались лучи света, выхватывая из темноты четкие рубленые углы. Здесь было легко затеряться, и скоро только хохоток откуда-то из глубин темного квартала возвестил о счастливом спасении от преследования. Очередной луч скользнул по Катиному лицу, но она, видимо, производила впечатление полной благонадежности, так что никто ничего ей не сказал. Вдохнув поглубже, Катя направилась по одной из узких аллей в глубину. Бетонные стелы столпились вокруг нее, словно только и ждали ее прихода, и мгновенно стали выше ее роста. Стараясь сдержать их напор, она выставила вперед обе руки и коснулась поверхности плит.
После дневного зноя на город наползала прохлада. Но плиты были на ощупь тепловатые, по-прежнему мягко-твердые. Катя поняла, что напоминает их покрытие. Человеческая кожа. Они все как будто обтянуты человеческой кожей, особенно теперь, необъяснимо теплые по сравнению с воздухом вокруг. Ее вдруг замутило. Катя отдернула руки и быстро пошла по проходу. Сердце заколотилось где-то в горле. Она перешла на бег. Справа и слева мелькали такие же проходы, один за другим, один за другим, дробно и быстро. Повинуясь какому-то интуитивному ощущению, девушка свернула в один из них и тут же заблудилась. Все эти аллеи были похожи как две капли воды, и сколько ни крути головой, нет никакого шанса понять, откуда ты только что пришел. Вокруг было тихо. Вдалеке, на самом краю темной мемориальной аллеи, в мире живых горел фонарь на уличном столбе и, кажется, на дороге даже промелькнула машина. Катя снова побежала, слыша вокруг себя только эхо собственного дыхания и шагов. И опять свернула, и снова, и снова.
А потом остановилась и неожиданно рассмеялась. Гнетущее ощущение рассеялось внезапно, как будто его выключили. Катя почувствовала себя ребенком в каком-то причудливом лабиринте. Он был абсолютно безопасен, этот лабиринт, ведь из любой его точки есть как минимум четыре выхода. Можно уйти сразу, как только захочешь этого. И потеряться тоже – когда хочешь. Она захотела потеряться. В голове звенела пустота. Стоило замереть и перестать двигаться, как вокруг оживало множество звуков и шорохов, чьих-то шагов по соседним проходам, отдаленный смех, речь незнакомых языков. Пространство полнилось призраками, шепотами, тенями. Но как только девушка пускалась бежать, бездумно сворачивая то направо, то налево, то тут же оказывалась в полном одиночестве, в запутанной пещере биения собственного сердца. Никто не видел ее, она словно существовала и не существовала одновременно, и никому не было до нее дела. Она становилась такой же – одной из теней в темном лабиринте, и другие тени, проскальзывавшие мимо нее, не имели лиц, как и она.
Наконец Катя остановилась. Ощущение сторон света и времени улетучилось, и вместе с ним пропало чувство реальности. Она не имела ни малейшего представления, где находится, и это совершенно ее не беспокоило. Спиной она вжалась в каменную плиту вдвое выше нее, и теперь плита показалась ей не отталкивающей, а, наоборот, надежной и спокойной. Катя распласталась по плите и даже повернула голову, чтобы прислониться к гладкой бархатистой поверхности щекой. И на мгновение зажмурилась.
На нее кто-то посмотрел.
Она дернулась, открыла глаза и завертела головой по сторонам. Странное место. Здесь легко затеряться, но невозможно спрятаться: каждый проход просматривается на свет от края до края. Катя поняла, что ее силуэт привлек чье-то внимание. Но кто это был и в какой стороне?
Неуверенно шагнув от плиты, она прошла пару проходов и снова остановилась. Рядом раздался мягкий приглушенный смех. Девушка хихикнула в ответ и перебежала к соседней плите. Справа от нее мелькнула мужская фигура и пропала. Смех повторился. Катя осторожно выглянула из-за плиты и успела увидеть чью-то голову, поспешно исчезнувшую за поворотом. Через секунду человек опять осторожно выглянул, и тогда она рассмеялась во весь голос и бросилась по проходу. После нескольких поворотов она нырнула налево и замерла, прислушиваясь.
Вокруг стало сгущаться темное волнующее напряжение, клубы невидимого дыма.
– Hallo, – донеслось до нее.
– Hallo, – весело отозвалась Катя и почувствовала, как внутри у нее все замирает. Она выглянула из-за плиты и увидела незнакомца на расстоянии двух проходов от себя. Нарочно медленно шагнула за укрытие соседней плиты.
– Кто ты? – пробормотала она довольно громко по-русски. Ответом ей был мягкий смех.
Мужчина выглянул из-за очередного камня. Она помедлила, прежде чем снова скрыться за поворотом. И поймала себя на том, что прячется только для того, чтобы быть пойманной. Ей не хотелось отходить далеко, она боялась, что этот незнакомец может ее потерять.
Они перемещались перебежками, словно кружили друг вокруг друга. Катя чувствовала, что мужчина стоит прямо за ближайшей к ней колонной и смотрит на нее, и специально сворачивала в соседний проулок. Они мелькали совсем рядом, но их пути все еще не пересекались.
– Как дела? – донеслась до нее его русская фраза с гортанным акцентом. Она почему-то тотчас поняла, что на этом его познания в русском языке закончились, и засмеялась. Выждала какое-то время и выглянула из-за угла.
Эта аллея просматривалась полностью, но была пуста. Катя с беспокойством нахмурилась. Прошла туда-обратно и остановилась, уже не уверенная, что вернулась на то же место. Все стало тихо.
Воздух вокруг вибрировал, накаляясь. Где-то в груди холод сменялся жаром, который волнами скатывался вниз и тут же приливал к щекам. Катя прислонилась лицом к плите, надеясь унять дрожь. Потом вдруг встрепенулась, бросилась куда-то вслепую, налетела лбом на угол плиты и вскрикнула от боли. На пару секунд пришлось остановиться. Растирая рукой ноющую бровь, она ругала себя за неловкость и благодарила Бога за то, что здесь темно и этой глупой неловкости никто не видел.
И тут смех раздался совсем близко. Сзади. Катя медленно повернулась и увидела, что незнакомец стоит, прислонившись плечом к бетонной глыбе. Его лицо скрывала тень от соседней плиты, но она почти уверилась в том, что он насмешливо улыбается. Наступило бесконечное мгновение. И ее сердце то ли пропустило удар, то ли не успело его сделать, когда она шагнула навстречу.
Он был выше нее на полголовы, и им двоим в проходе стало почти тесно. Не осознавая полностью, что делает, она уже подняла лицо и прикрыла глаза.
Тогда его руки мягко легли ей на талию, а губы встретились с ее губами.
Со временем творилось что-то совсем уж необъяснимое. Они все целовались и целовались, в первый и последний раз, и их прерывистые лихорадочные вздохи смешивались. Этот таинственный поцелуй отзывался болью где-то внутри и все длился и не заканчивался. Ни имен, ни слов, ни даже лиц. Просто мужчина и просто женщина в каменном переулке страшного изломанного места.
А потом она отступила. Шаг назад, еще шаг. Она повернулась и побежала что есть сил. Он не окликал ее. И вскоре оцепенение графитовых плит осталось позади, а она очутилась у входа. Голова шла кругом, но даже мысль о том, что можно присесть на один из невысоких, словно могильных, камней и прийти в себя, причиняла ей беспокойство. А губы все еще хранили вкус сожаления и отчаяния.
Катя шла по улице, иногда рукой прикрывая глаза от запоздалой стыдливости, и качала головой, удивляясь самой себе. Завтра она придет в музей под памятником, где список трех миллионов имен погибших во время холокоста. Она надеялась, что эти люди не будут сердиты на нее из-за маленького ее ночного происшествия. Ведь, скорее всего, у мертвых есть более важные дела, чем сердиться на живых за такую малость.
Взаправду
А что, если бы… август 1943 года ничем не отличался от других августов?..
Можно представить, что…
…это был такой же август, как до или после него. На Итальянской Ривьере текли самые замечательные дни, когда в сиесту городки, рассыпанные вдоль моря, замирали, таясь за захлопнутыми темно-оливковыми и синими ставнями, а по вечерам искрились миллионом огней. В пестрой толпе, прогуливающейся по набережной, звучали все европейские языки сразу, но громче остальных, конечно, итальянский, одновременно певучий и резкий, с неподражаемой интонацией южан, довольных жизнью настолько, что даже собственная речь доставляет им удовольствие.
