Испытание медными трубами (сборник) - Метлицкая Мария (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
В общем, каждый день Лена вздрагивала от звонков в дверь – ждала милицию или бандитов. Неизвестно, что лучше. Начали трястись руки и дергаться глаз.
Новый год надвигался. Надо было купить подарки детям, свекрови и мужу, закрыть в школе четверть и подготовиться с детьми к капустнику. Дела немного отвлекали. Но как только она оставалась одна…
Лена подумала, что надо бы съездить к Элле и поздравить ее с Новым годом. Она-то точно ни в чем не виновата. Принести какой-нибудь новогодний сувенир, коробку конфет и цветы. Но тут же отказывалась от этой мысли – смотреть Элле в глаза будет невыносимо. «Просто позвоню», – думала она.
Тридцатого Лена наконец взяла себя в руки: поставила варить овощи для оливье, замариновала курицу и сделала любимый всеми лимонный пирог. Сережа принес елку, и дети радостно ее наряжали. Лена стояла в проеме двери и думала о том, как три месяца назад она была абсолютно и безоговорочно счастлива. Тридцать первого разобрали большой стол, постелили белую скатерть, и все дружно принялись доставать парадную посуду.
– Лучше мы сами, – сказал муж, забирая из Лениных рук хрустальный бокал для шампанского. – А то еще кокнешь, – улыбнулся он, – а бокалы исторические, подарены на свадьбу.
Лена вышла на кухню, тихо заплакала и подумала: «У меня такая замечательная семья – и дети, и муж. А я сама все испортила».
Она посмотрела на часы, взяла телефон и набрала Эллин номер.
– С Новым годом! – Лена попыталась говорить веселым и беспечным голосом. Она пожелала Элле здоровья, благополучия и душевного покоя. Та с иронией комментировала Ленины пожелания. Разговор уже пора было сворачивать, как вдруг Элла сказала:
– Ой, Лен, а я совсем забыла. – Она замолчала и тяжело вздохнула. – Таньку-то Лосеву мы похоронили.
– Как? – вскрикнула Лена.
– Да вот так. Тринадцатого декабря ее машина сбила. Насмерть, прямо у дома, на Тверской. – Элла опять вздохнула. – Вот так-то. Все было у человека – и здоровье, и деньги. Весь мир у ног, живи – не хочу. И вкуса к жизни она не потеряла: и тряпки новые покупала, и цвет волос меняла раз в полгода. И платье сшила к Новому году. Под те аметисты. Всех убить хотела. А видишь, как вышло. Человек предполагает, как говорится… Жалко ее – неплохая баба была. Невредная. Богатством не очень кичилась – в меру. Похоронили ее, конечно, по-царски. Сынок постарался. Все честь по чести. Отпевали в Елоховской. Гроб полированный, с бронзой. Только ей уже точно все равно. А если бы знала – была бы довольна. – Элла усмехнулась и вздохнула: – А в Марбелью я так и не съездила. Ну, да черт с ней. Весной поеду в Юрмалу, в санаторий. Вот такие дела, Лена.
Распрощались.
Лена сидела на табуретке и держала в руке телефонную трубку.
– Мам, ты что застыла? – На кухню зашли сын и дочь.
Дочь рассмеялась:
– Ты что как мумия, мам?
– Ничего, – сказала Лена.
– Ну тогда пойдем веселиться! – И дочь потянула ее за руку.
– И есть очень хочется, – добавил сын.
Лена встала, словно под наркозом. Села за стол. Родные внимательно смотрели на нее.
– Ну? – сказал с раздражением муж. – Что опять не так?
– А действительно! – Лена тряхнула головой, улыбнулась и стала раскладывать по тарелкам салаты.
Она сглотнула слюну и почувствовала, что в первый раз за несколько месяцев захотела есть. Она съела полную тарелку салата и положила добавки. Все смотрели на нее с удивлением.
– Мам, а ты не беременная? – хихикнул сын.
– Дурак! – ответила Лена.
– Хороший диалог! – усмехнулся муж.
В двенадцать, под бой курантов, подняли бокалы. А потом, когда наконец наелись, все пошло как обычно: раздача подарков, танец вокруг елки, щелканье пультом перед телевизором. Часа в два все захотели гулять. На улице, озаряя небо разноцветными вспышками, громко рвались петарды и вспыхивали огненными фонтанами фейерверки.
Лена гулять не пошла – сказала, что уберет со стола и накроет чай. Когда захлопнулась входная дверь, она вышла на кухню, и, не зажигая света, прижалась лбом к холодному и темному стеклу. На улице вовсю шло веселье. Вот и все, подумала она. Это называется – концы в воду. Теперь никто и никогда не уличит ее в афере. Даже если ушлая Танина сноха найдет украшения, вряд ли ее заинтересует их происхождение. Она никогда не узнает, сколько потратила на них ее транжира-свекровь. Заберет все себе и будет спокойненько носить, не подозревая о подлоге. Короче говоря, все шито-крыто. Значит, Лена спасена. Ей ничего не грозит – ни бандиты, ни правоохранительные органы. И не придется общаться со Славой – уже счастье. Потому что с ней все равно не справиться – силы слишком не равны. Получается, что Татьянина смерть спасла Лену от позора и мук. Получается, что она должна радоваться этому событию – смерти ни в чем не повинного человека. Она, Лена. Приличный, казалось бы, человек. Или – когда-то приличный человек. Она подумала о том, что ее поразило больше всего – смерть Татьяны или собственное освобождение. Наверно, эти вещи неразрывно связаны, успокаивала она себя. И значит, на ней еще один грех.
Шумно ввалилась довольная, вымокшая от снега и уставшая семья. Все дружно потребовали чаю с лимонным пирогом. К четырем утра разошлись по своим комнатам. «Надо сходить в церковь, – вдруг подумала Лена. – Поставить свечки и попросить прощения. Наверно, станет легче. Потому что потом надо будет жить. И растить детей. И любить мужа. И ходить на работу».
В первый раз за долгие месяцы она моментально и крепко уснула – как провалилась. И было уже не так страшно проснуться утром.
Первого днем все выкатились на кухню, часам к трем – заспанные, зевающие и вялые. Но вчерашние яства доели с удовольствием. Главой семейства была дана команда бездельничать всем, сколько душе угодно. Дети, конечно, бросились к компьютеру, начались, как обычно, крики и разборки. Лена убрала со стола и пошла в спальню:
– Я поваляюсь?
Муж кивнул:
– Имеешь право!
Лена легла в кровать, подоткнула под себя одеяло – уютно, как в детстве. Но спать не хотелось – при том что она чувствовала огромную усталость, и душевную, и физическую.
«Муки совести, – подумала она. – Вот так выглядит душевный раздрай – как полнейшее бессилье».
Она лежала и размышляла о том, как поступить с деньгами. Вариантов приходило в голову несколько: детский дом, дом престарелых, хоспис. Смущало, что, судя по многочисленных публикациям в прессе, деньги никогда по адресу не доходят. Значит, надо отдать не деньгами, а вещами. Нужными и необходимыми. Она вспомнила, что когда-то, на конференции в департаменте образования, она познакомилась с директрисой одного из детских домов. Надо бы ее найти. По виду – очень милый и приличный человек. Похоже, фанат своего дела. Дальше. Объявить Эллу – прости Господи! – самодуркой, потребовавшей наследство назад. Или сказать мужу про детский дом? Вряд ли он ее поймет. И вряд ли поверит. Эту схему надо еще продумать. «Ведь я теперь профессиональная врунья и аферистка», – горько усмехнулась она.
А потом вспомнила про шубу. Конечно, носить она ее не будет – это понятно. Значит, надо продать. И немного успокоившись, Лена уснула.
За десять дней каникул она очень устала: подать три раза в день, столько же убрать. По квартире все раскидано. Дети постоянно в конфликте. Муж как скала – неприступен, лежит на диване с журналом в руках. Дети требуют развлечений: кино, выставок, поездок. Лена носится по кухне с котелками. Муж заявляет, что тоже имеет право на отдых. Короче говоря, какой идиот придумал эти десятидневные зимние каникулы? Все простые женщины должны объединиться и его прибить. Или их – без разницы. В общем, Лена была счастлива, когда подошло время выходить на работу.
На перемене она подошла к физичке Ольге – та была ушлой девицей, знающей все и вся, и спросила, где можно продать новую норковую шубу.
– Твою? – удивилась Ольга.
Лена объяснила, что подружкину.
– Когда купила? – поинтересовалась Ольга.
