Обрученные с Югом - Конрой Пэт (книги бесплатно читать без .TXT, .FB2) 📗

Осенью 1949 года Джаспер Кинг забрал Линдси Уивер из монастыря. Она была в том же платье, в каком приехала одиннадцать лет назад. Они обвенчались в узком кругу перед главным алтарем церкви Святого Иоанна Крестителя, и отец Максвелл провел церемонию с тем блеском, который снискал ему славу среди прихожан. Спустя десять месяцев в 1950 году родился Стивен Дедалус Кинг, а в 1952 году на свет появился я. Терпение Джаспера было вознаграждено — он получил свою единственную любовь.

— Ветер поднимается, Лео, — сказал отец. — Давай возвращаться на берег.

Мы вытащили удочки из воды. Я укладывал снасти, пока отец разворачивал лодку в обратную сторону. Слабому моторчику пришлось побороться с течением.

Опустив руку в соленую воду, я размышлял о том странном времени, когда меня не было. Как трудно вообразить мир, лишенный зудящего присутствия Лео Кинга. И все же отец помог мне заглянуть в прошлое, когда мать, заключенная в монастыре, хранила девственность, а отец был обречен на жизнь одинокую, даже горькую. Неделю назад я писал автобиографию и, как выясняется, даже не коснулся главной правды своей жизни. Если познание начинается с открытия, что до сих пор за свое прошлое ты принимал химеру, а не реальность, то мы с отцом провели ночь на реке Эшли очень плодотворно.

На пристани мы привязали лодку, вынули снасти, ловко и быстро почистили рыбу. Отец взял за правило делать все максимально хорошо. Движения его были четкими и осмысленными, мне очень нравилось за ним наблюдать, но трудно было ему подражать. По Локвудскому бульвару мы подошли к дому. Отец стал укладывать рыбу в холодильник, а я сразу направился к спальне матери и постучал в дверь. Как и следовало ожидать, она читала «Улисса».

— Поймали что-нибудь? — спросила она, кладя зачитанную до дыр книгу на тумбочку возле кровати.

— Хорошая была ночь. — Я вошел и прилег рядом с ней. По натуре я не склонен к нежностям, и для меня это был неожиданный поступок.

Она обняла меня — поступок неожиданный для женщины, которая тоже не склонна к нежностям, и я уткнулся лицом ей в плечо.

— Спасибо, что ты ушла из монастыря, мать. Тебе трудно было решиться на этот шаг.

— Почему ты так думаешь? — помолчав, спросила она.

— Потому что я знаю тебя. Уверен, в монастыре тебе было хорошо. Ты чувствовала себя в безопасности.

— Но я хотела быть женой. Я мечтала стать матерью. Я всего этого хотела. Или, по крайней мере, мне так казалось.

— Ты ведь не могла знать, что случится со Стивом.

— Не приведи бог мне было знать это. Мы чуть не потеряли тебя из-за Стива. Мы с отцом чуть не потеряли друг друга.

Вошел отец. Он не мог скрыть радости, увидев меня в объятиях матери.

— Я ухожу, не буду вам мешать.

— Я вообще-то собирался спать, — сказал я, вставая.

— Спокойной ночи, Лео, — пожелала мать.

Отец крепко обнял меня, поцеловал и тоже пожелал:

— Спокойной ночи, малыш.

— Спокойной ночи, отец, — кивнул я и, не удержавшись, добавил: — Спокойной ночи, сестра Мэри Норберта!

Я успел выскочить из комнаты прежде, чем потрепанный «Улисс» полетел мне вслед. Он ударился о захлопнувшуюся дверь, а я со смехом побежал к себе.

Глава 6

Добрый папаша

Лежа в своей комнате в темноте, я перебирал в уме события минувшей недели, удивляясь их яркости и разнообразию. Силы, с которыми я столкнулся в течение недели, стали материализовываться той же ночью. Я завел будильник на 4.30 утра. Началось еженощное путешествие по стране сновидений. Как всегда, там меня ждал Стив. Мне предстояло рассказать ему о сиротах, о близнецах из дома напротив, о чернокожем тренере и его мрачном сыне, об обеде в яхт-клубе, о ночной рыбалке с отцом, о монашеском прошлом нашей матери. Разбудили меня плач и крик.

— Вставай, Лео! — прокричал отец под дверью. — В доме напротив что-то случилось!

Я натянул брюки и футболку, схватил очки и выскочил из комнаты, нос к носу столкнувшись с плачущей Шебой По, ее перепуганным братом и их полупьяной матерью. В гостиной моя мать открыла шкаф с оружием, вручила отцу его дробовик, а мне — мой, который достался мне от отца. Плохо соображая спросонок, отец вставлял патроны в магазин. Я поймал коробку с патронами, брошенную матерью, и тоже зарядил ружье.

— Кто-то ломится в дом к По, — пояснил мне отец.

— Мы прибежали к вам, потому что больше никого не знаем. — Голос Тревора дрожал от страха.

— Опять он нас нашел, мама, — крикнула Шеба.

— Он нас всегда находит, — заплетающимся языком ответила мать.

Моя мать в ночной рубашке бросилась к телефону, чтобы вызвать полицию, а мы с отцом выбежали из дома в темноту. В иных случаях я ненавидел, что я южанин, в иных — радовался этому. Сейчас был как раз такой случай. Мои родители воспитали меня покорителем лесов и рек, и с ружьем я обращался не хуже, чем дирижер со своей палочкой. Ружье придавало мне уверенности, когда я следовал за отцом. Мы обошли вокруг дома По, приглядываясь ко всем теням, прислушиваясь ко всем шорохам. Нам не удалось обнаружить никаких признаков взлома и насильственного проникновения в дом. Обследовав кусты азалий и камелий, мы вернулись к входной двери. По всему городу завыли сирены. Мать вызвала не только полицию, но и ее начальника, дочь которого училась у нее в классе.

Отец первым заметил странный рисунок на входной двери — улыбающаяся рожица, нарисованная неровно и, судя по всему, кровью. Из левого глаза вытекает слеза. Отец достал платок, дотронулся до рисунка и поднес к носу.

— Лак для ногтей, — сказал он.

Машины съезжались со всех сторон, из них выскакивали полицейские и бросались врассыпную к дому, во двор. Отец забрал у меня ружье, шепнув:

— У тебя испытательный срок не закончился.

— Я и забыл!

Соседи начали выползать из своих домов, сонные, но любопытные. Одна машина остановилась перед нашим домом, полицейский вышел и заговорил с Шебой, Тревором и моей матерью. Белль Фэрклот, имевшая обыкновение гулять по вечерам, сообщила, что уже два вечера подряд видит незнакомца в белой машине возле Колониал-лейк. Мужчина много курит, у него светлые волосы, но других примет она назвать не смогла. Более трех часов полиция обшаривала дом в поисках улик и ключей к разгадке, но ничего не нашла, кроме разбитого стекла в подвальном окне. Украдено, испорчено, сдвинуто с места также ничего не было. Внимания заслуживала только улыбающаяся рожица на входной двери.

Когда полицейские разъехались, мы с отцом, обессиленные впечатлениями этой ночи, вернулись домой. Мать налила себе и отцу бурбона, а мне сделала чашку горячего шоколада. Мы с отцом сидели на кухне, перешептывались. Мать поднялась на второй этаж и вернулась, сообщив, что уложила семейство По в комнатах, которые отец некогда сдавал.

— Эти люди потрясены, — тихо сказала она. — Они пережили душевную травму. Думают, что их хотели убить.

— Вряд ли, — ответил отец. — Скорее, случайное хулиганство.

— Лео, — обратилась ко мне мать, — будь добр к этим детям. Будь так добр, как только можешь, но не пускай их в свое сердце. Ты не знаешь, сколько зла в мире. Ты неопытен и не видишь опасностей.

— А ты испугался сегодня, Лео? — спросил отец, когда я допил горячий шоколад.

— Ужасно.

— А виду не подал, — заметила мать.

— Потому что я был с отцом.

Был уже четвертый час, когда я снова лег в постель и вокруг все затихло. Сон пришел быстро. Я забрался глубоко в его дебри, когда почувствовал прикосновение девичьих губ к своим губам, открыл глаза и увидел обнаженную Шебу По. Она скользнула ко мне под одеяло. Я ни разу не был на свидании, даже не сидел рядом с девушкой на сиденье автомобиля. И вдруг я оказался с девушкой в постели, да еще и с самой прекрасной девушкой на свете. Ее руки скользили вверх-вниз по моему телу. С ее помощью мои губы оказались возле ее груди, а моя рука — внутри ее тела. И я познал, что женщина пахнет как сырая земля, ее влага рождает огонь, а огонь наполняет жизнь сиянием. Я чувствовал ее язык на шее, на груди, в десять минут она научила меня, что для языка не существует запретных мест. Вошел в нее я также с ее помощью. Я никогда не предполагал, какое наслаждение одно человеческое тело может доставить другому. Сидя на мне, она раскачивалась, как лодочка на речных волнах, а золотые волосы струились по ее плечам. Рукой она зажала мне рот, чтобы удержать мой крик, и благодарила меня хриплым шепотом. Я спал, когда она пришла и разбудила меня к жизни более яркой, более полной, чем я мог видеть в самых лучших снах. А потом ускользнула так же бесшумно, как появилась, и исчезла в темноте. Я лежал с открытыми глазами. В каждой клетке пульсировала новая жизнь. Когда на востоке поднялось солнце, я мог думать только о Шебе. Развозя «Ньюс энд курьер», я представлял ее лицо на первой странице каждой газеты, которую оставлял на веранде чарлстонцам. Лишь много лет спустя я узнал, что моя мать видела в ту ночь, как Шеба выходила из моей комнаты. И не только мать это видела.