С мороза - Смирнова Дуня (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Парадокс нынешней художественной эпохи в том и состоит, что эти простые хорошие вещи говорить как-то не принято, да и некому. Поэтому если их все-таки кто-то произносит, то выглядят они необычайно экстравагантно. Алешковский-писатель прекрасно понимает это и сдабривает свое повествование заведомо эпатирующим матом, невероятными, почти сорокинскими по абсурду приключениями человека-кенгуру, гоголевской трагикомической фантасмагорией. То есть всячески усиливает экстравагантность внешнюю, оставляя банальности всю ее метафизику, прописной истине – незамутненность, а простоте – невыразимость и сложность.
Читая Алешковского, получаешь совершенно физическое удовольствие, такое же простое и неотменяемое, как рюмка водки под хрустящий груздь. Хороший писатель, мне очень нравится.
«Радуйтесь, православные христиане, к вам идет Дед Мороз!» Так называлась знаменитая картина художника Константина Звездочетова, в начале Перестройки воспроизведенная во всех западных публикациях о русском неофициальном искусстве. Если к Деду Морозу и христианам добавить еще партбилет и войну с фашистами, получится «Мифогенная любовь каст». То есть сам-то роман не получится, но основные его ингредиенты будут налицо.
Роман не получится потому, что нельзя повторить чужой бред. А это действительно бред, настоящий, густой, временами смешной, но в основном утомительный. Соц-арт и русские сказки – единственные осмысленные его элементы. Много мата и фекалий, которым авторы радуются как дети. Это вот если из Сорокина изъять какие бы то ни было идеи, а все остальное оставить.
Понятно, что два милых, интеллигентных, образованных человека нажрались какой-то дряни и записали все, что им довелось увидеть. Тоже, кстати, дело. Всяко лучше, чем просто блевать по углам. В какой-то момент становится даже интересно, что за вещества они употребляли. Вообще в медицинском смысле книга чрезвычайно поучительная. Но возникает один вопрос. Как они умудрились ее издать? Для того чтобы прийти с этим трудом в издательство, на полном серьезе подписать договор, вычитать верстку, утвердить макет и т. д., и писатели, и издатели должны были пребывать в том же состоянии, в каком роман создавался. В состоянии глубокого психиатрического штопора.
Книга предназначена для широкого круга читателей, находящихся без сознания.
Один раз я видела Марию Арбатову по телевизору. 1де-то с месяц назад шла какая-то идиотская передача, посвященная отношениям в семье. Невыносимо духовная ведущая произнесла что-то в таком роде: «Знаете ли, Мария, статистика утверждает, что женщины гораздо чаще являются инициаторами развода, чем мужчины. Не кажется ли вам, что это доказывает, что женщины гораздо больше страдают в браке?» На что Арбатова совершенно невозмутимо ответила, что нет, ей так не кажется. Ей кажется, что женщины просто с гораздо большей легкостью собирают все необходимые для развода официальные бумажки и с большей легкостью стоят в очередях в инстанции. Дальше все продолжалось по той же схеме. Ведущая спрашивала что-нибудь необыкновенно печальное и многозначительное, а Арбатова отвечала со всем возможным здравомыслием. Этот абсурд продолжался где-то с полчаса, набирая обороты. К концу эфира было полное впечатление, что ведущая вот-вот спросит: «Не кажется ли вам, Мария, что Солнце все-таки гораздо меньше Земли и на самом деле вокруг нее вращается, а не наоборот?» А Арбатова ответит: «Нет, мне так не кажется».
Когда этот ужас кончился, я еще подумала: вот какая симпатичная и неглупая женщина эта Мария Арбатова. Я всегда очень радуюсь, если обнаруживаю лишнее доказательство того, что не все женщины дуры. И тут я прямо пела и свистела от удовольствия.
Потом я купила книгу пьес Марии Арбатовой «По дороге к себе». Ну что тут скажешь? Читать это невозможно.
Я даже и не знаю, что тут писать. Настолько остроумная, веселая и профессиональная книга, что тираж в 30 000 кажется мне мизерным. По-моему, стопроцентный бестселлер на все времена. В предисловии сказано: «Словарь предназначается для использования возчиками гужевого транспорта, литературными критиками, политическими обозревателями, такелажниками, линейным персоналом строительных предприятий, преподавателями средней и высшей школы, работниками сферы услуг и розничной торговли товарами массового спроса».
А вот извольте, статья о слове «пердун»: «…употребляется исключительно с эпитетом „старый". Сказать „молодой П." – значит расписаться в собственной стилистической безграмотности. К категории старых П. относятся преимущественно раздражительные пенсионеры, занимавшие в прошлом руководящие посты… По достижении полной нетрудоспособности они переходят на эпистолярный жанр, засыпая длинными письмами редакции газет, радио и телевидения… Письма содержат точные указания о том, как руководить страной, и о том, что можно вещать по радио, показывать по телевидению, а что – ни в коем случае! В общем, это безобидные маразматики, и ненавидят их только сотрудники отдела писем…» Единственное возражение, которое возникло у меня по ходу чтения словаря, то, что «дура», по мнению авторов, является просто женской формой слова «дурак». Не могу с этим согласиться, поскольку «дура», в отличие от «дурака», – это целая мировоззренческая система. Или, если хотите, метод восприятия и контакта с действительностью. Уж я-то знаю, о чем говорю.
Новая книга Михаила Ардова – одна из самых диких причуд отечественного книгоиздания. «Возвращение на Ордынку» – это название первого раздела эссеистики Ардова, литературного. В него входят как авторские комментарии к записным книжкам Ахматовой, так и эссе о Гоголе, Зощенко, русском романе XIX века, «Мастере и Маргарите» Булгакова. Все они в разной степени интересны и достаточно спорны для любого читателя-неклирика. Все их отличает самоуверенная ловкость неофита – чего стоит одно только упоминание достойнейшей Елены Сергеевны Булгаковой как известной «московской прелестницы»: автор явно имеет в виду, что Елена Сергеевна была красавицей, кружившей головы, а не «женщиной дурной славы», как определяет «прелестницу» словарь Даля. С литературными суждениями Ардова, порой весьма проницательными, порой безапелляционными до простодушия, можно соглашаться, а можно и нет, это личное дело каждого.
Зато вот второй раздел – «Прописные истины», – посвященный православному (с точки зрения Ардова) отношению к морали, искусству, власти, смертной казни, Пушкину, демократии, вызывает какое-то веселое недоуменное бешенство. Пушкина как слугу сатаны я еще могу пережить – и покойник был, прямо скажем, не безгрешен, и само эссе мне уже доводилось читать. Ненависть к духовным поискам символистов я и сама отчасти разделяю. Неприязнь к «православному кино» я тоже испытываю, хоть и по несколько другим причинам, нежели Ардов. Но вот глубокое убеждение Ардова, что Спаситель своим Страстотерпием доказал, в частности, необходимость и благотворность смертной казни, – это уж извините.
И совсем уж невыносима гневная проповедь протоиерея, требующего от православных людей прекратить посещать любые зрелища и читать всякую суетную гадость и при этом выпускающего книгу, где под одной обложкой собраны апологетические заметки об Ахматовой, женщине, честно сказать, не самой праведной жизни, глубокое осуждение ее кумира Пушкина и толкование Святого Писания.
Около года примерно назад Ардов, кстати, выступал в программе «Старый телевизор». И поскольку его убеждения не мешают ему принимать участие в работе довольно раскованного в смысле нравственности канала, то и мы, соответственно, напрягаться особо не будем и прямо по прочтении книги протоиерея отправимся, например, в театр. Каков поп, таков и приход. Люблю я эту поговорку.
