Возвращение принцессы - Мареева Марина Евгеньевна (первая книга .TXT, .FB2) 📗

Она спустилась на один лестничный пролет. И обомлела.

Четыре вьетнамца в одинаковых комбинезонах цвета хаки уже тащили наверх ведра и швабры, бодро переговариваясь между собой на птичьем своем языке.

Пролопотав что-то почтительно-приветственное, они отобрали у изумленной Нины ее ведра.

Внизу, у дверей парадного, облокотившись о перила, стоял Дима. Под наброшенным на Димины плечи плащом Нина рассмотрела смокинг, ослепительно белую сорочку и щеголеватую «бабочку».

— Простите меня, ваше сиятельство. — И Дима склонил голову в учтивом полупоклоне. Выпрямившись, добавил, весело скалясь: — Я без доклада. Нарушил светский этикет, каюсь.

— Ну, хватит дурака валять, — рассмеялась Нина.

Она была ему рада и не скрывала этого. Она уже привыкла к его внезапным появлениям. Дима возникал на ее пути невесть откуда, как черт из табакерки, — веселый, шумный, с очередным сюрпризом. И, слава богу, он больше не пытался ее купить. Ее или ее злосчастный титул — не важно.

— Действительно, хватит, — согласился Дима и посмотрел на часы. — Давай по-быстрому. Опаздываем.

— Куда? — спросила Нина удивленно.

— В Дворянское собрание, — пояснил Дима деловито. — На раут.

— А лестница?

— Мальчики помоют. Я полотеров нанял, ты же видела! Поехали, поехали! — И он пошел к дверям, нетерпеливо помахав ей рукой: мол, поторапливайся.

— Я пойду переоденусь, — пробормотала Нина, теребя свою рабочую униформу и пятясь назад, — домашних предупрежу…

— Мальчики предупредят! — отрезал Дима, открыв дверь парадного. — Поехали. Прикид я тебе организую.

— Зачем же организовывать? — возразила Нина неуверенно. — У меня есть кое-что. Юбка джинсовая… Пиджак… Правда, он скорее летний…

— Мадам! — заметил Дима строго. — Это вам не вечер встречи культпросветработников. Это Дворянское собрание.

— Я не пойду, — сказала Нина, с ужасом глядя на ярко освещенные витрины магазина, у входа в который Дима притормозил. — Куда я в таком виде? Чтобы все пальцем тыкали?

Это был один из тех магазинов, которые она ненавидела. Ненавидела — слишком сильно сказано. Недолюбливала. Обходила стороной. А уж если свернуть было некуда, Нина пробегала мимо, отводя взгляд от витрин этих шикарных бутиков, от этих манекенов с пустыми глазницами и скорбно поджатыми губами, от их роскошных одеяний.

Роскошных, стильных, суперклассных! Посмотришь и вспомнишь волей-неволей, что на тебе самой сейчас — юбка из букле, купленная еще в эпоху развитого социализма. Какое там — букле! Все повытерлось уже, одна сплошная плешь. И кофточку за Иркой донашиваю. Чистая шерсть. «Садится» после каждой стирки. Поскольку стирок было — не счесть, кофточка сия скоро сожмется до размеров подгузника.

Так что лучше на эти витрины не смотреть. Как будто их нет вовсе. Нет этих витрин, нет этих шмоток офигительных, нет этих баб, которые носят их запросто, непринужденно-небрежно, на всяких там приемах-пати-тусовках-подтанцовках.

— Я не пойду. — Она перевела взгляд на Диму. — Ты сам мне купи что-нибудь, на свой вкус.

— А переодеваться ты где будешь? В багажнике? — спросил он весело, вышел из машины и открыл дверцу с Нининой стороны. — Это же мой магазин, дуреха! Чего ты дергаешься?! Ты же со мной! Они тут все перед тобой навытяжку стоять будут.

— Твой? — поразилась Нина, выбираясь из машины. — Так ты не только мебелью торгуешь?

— Мой, мой. — И Дима пинком открыл дверь под затейливой вывеской.

Нина вошла вслед за ним в зал, залитый слепящим, как ей показалось, светом.

Зеркала, зеркала, зеркала… Кронштейны, стоящие рядами. Тончайший кашемир, кожа, матовый блеск шелков, мягкие уютные складки велюра… А вон — меха… Да какие! Бижутерия… Парфюмы… Обувь…

Нина затравленно оглядывалась по сторонам, хоронясь за Диминым широким плечом.

— Нет! — Он вытолкнул ее вперед, скомандовал зычно, по-хозяйски: — Детки, даю вам двадцать минут на упаковку вот этой… леди.

Детки, хорошенькие продавщицы, долгоногие, молоденькие, тоненькие, в фирменных костюмчиках, взглянули на Нину и на мгновение их холеные, умело подкрашенные мордочки вытянулись от изумления.

Нина стояла под обстрелом изумленно-насмешливых взглядов, холодея от унижения и стыда.

— Чего пялимся? — Дима грозно оглядел своих пташек. — Вспомнить не можем, где мы ее видели? Это актриса, детки. Я ее прямо со съемок умыкнул. Она там в первой серии полотерша, а во второй — звезда Бродвея!

— О-ой! — защебетали детки, сгрудившись вокруг Нины, рассматривая ее жадно. — Правда?.. Так вы — прямо из кадра?.. Это у вас… Как это… Реквизит?

Нина благодарно улыбнулась Диме.

— А мы с тобой какую серию играем? Первую? — спросила она его негромко. — И вторая тоже будет?

— А как же, — пробормотал Дима. — Будет тебе и Бродвей, и Дворянское собрание, и небо в алмазах… Так, детки! — Он повысил голос, похлопал в ладоши. — Быстро, быстро, подсуетились! Чего-нибудь понаряднее — у нас прием.

Щебеча вразнобой, продавщицы потащили Нину мимо сказочной красы одеяний, снимая с кронштейна «плечики» костюмами и платьями всех фасонов и расцветок.

У Нины рябило в глазах, она не слишком вслушивалась в хор голосов, предлагавших ей обратить внимание вот на эту вещичку… Ваш цвет… Или — вот эту… Изюминка сезона… На осеннем показе в Париже… А может быть, вот это платье?..

— Да, — кивала Нина вымученно, — да, может быть… Конечно…

В голове шумело. Этот нестерпимый, слепящий свет… Просто она не выспалась после ночной смены, глаза болят. А где Дима? Она встревоженно огляделась.

— Дмитрий Андреевич ждет вас в машине. — Продавщицы улыбались предупредительно, мягко. — Так что вы выбрали?

— Вот это, — сказала Нина, беря первое из того, что попалось ей в руки.

— Замечательно! — заверещали феи Диминого бутика. — У вас прекрасный вкус!

Нину препроводили в примерочную. Там она посмотрелась в зеркало. Серое измученное лицо, круги под глазами, бесформенная роба. Да-а… Можно себе представить, как они шушукаются там, за плотно задвинутыми шторками, посмеиваются, перешептываются: «Боже, кого он привел? Где он ее откопал вообще? На какой свалке? Звезда Бродвея…»

Ну и черт с ними. Нина стянула с себя робу. Сняла с «плечиков» длинный приталенный жакет, короткую юбку. Ничего особенного вроде бы… Взглянула на ценник… Мамочка родная! Целое состояние, страшно надевать.

— Да! — кричал Дима, сидя в машине, держа возле уха трубку мобильного телефона. — Да, Лева, я на этом настаиваю! Какие партнерские отношения? Какие у меня с ним теперь могут быть партнерские отношения? Жулье! Наперсточник! Да, так ему и передай! Я разрываю контракт в одностороннем порядке!..

Он повернул голову влево — и осекся.

Нина вышла из магазина. Нина?! Он присмотрелся недоверчиво: да, это была она. Красивая женщина. Стройная, подтянутая Костюм сидел на ней идеально.

— Лева, — сказал Дима, опомнившись, — Лева, я тебе перезвоню.

Нина шла к машине, медленно и осторожно, словно по минному полю. Качнулась все-таки, едва на ногах устояла, успев опереться ладонью о капот.

— Отвыкла! — пояснила она, усаживаясь рядом с ним на переднем сиденье. — Очень высокие каблуки… Видишь, какие «шпильки»? Отвыкла на высоких каблуках ходить.

Дима осторожно скосил глаза на ее ноги. Она продемонстрировала ему свои туфли, роскошную обнову, и — тем самым — свои ноги. Совершенно простодушно, без всякого тайного умысла…

Дима задержал взгляд. У нее были красивые ноги, то, что называется «точеные». Высокий подъем, узкие щиколотки, округлой, почти идеальной формы колени. Ну да, порода… Гены. Узкая кость.

— К цирюльнику теперь? — предложил он наконец нарочито буднично, боясь, что она угадает, поймет, почему он молчал так долго. — Причесочку тебе соорудим. К Звереву? У меня там свой мастер.

И он рванул машину с места, стараясь не смотреть на нее, на ее ноги, колени, обтянутые посверкивающей тонкой лайкрой.

— Посмотри, какая сумочка! — Нина показала ему маленькую стильную сумочку. — А какие перчатки! — Она стянула перчатку с узкой маленькой руки.