Невыносимые противоречия (СИ) - Stochastic Аноним (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
- Почему не сказала сразу? Или хотя бы вчера? - Альба покачал головой. Смастерил из палок шины, связал вместе сломанные пальцы Луизы.
Альба принес таблетки- три капсулы в сине-белой оболочке - и заставил Луизу запить их пахнущей плесенью водой.
Закончив с Луизой, Альба позвал Сесара охотиться на тапира. Рука болит, отмахнулся тот, затягиваясь неизменной сигаретой.
Альба вернулся, когда солнце сидело на плоских, как зонты, кронах деревьев, двое парней тащили за ним тушу тапира.
- Не меньше пятидесяти килограмм, - сказал один.
- Старая самка, - добавил другой.
Они разделывали мясо в шесть рук, тремя ножами. Альба срезал соски тапира и кинул их к ногам Луизы.
- Сраная замена. Но хоть что-то. Может подойдет.
Он улыбнулся. Остальные рассмеялись. Луиза прижала колени к груди так тесно, что испытала боль.
Вечером люди опять собрались под навесом. Теперь Луиза заметила, что бывшие заключенные держатся на три шага за спинами остальных. Девчонка в джинсах без болтов пялилась на широкую спину Альбы, студент смотрел Годо в рот. Облизывал губы, переступал с ноги на ногу. Будто хотел что-то сказать или сделать. Сесар раскурил косяк марихуаны, запустил по кругу, забил новый. Студент выпросил затяжку, над ним посмеялись.
Этой ночью Луизе снилось, что она дома. Не на вилле в Лумбии. Не в своей комнате в университетском кампусе. В двухэтажном доме в пригороде Нью-Йорка, где она жила с родителями до их развода. Все втроем они сидели за столом и ели. Амалия приготовила любимую лазанью Луизы. Генрих включил телевизор. А потом дом вздрогнул как при землетресении, с потолка посыпалась штукатурка, стекла разлетелись. Осколок отрезал Луизе левое ухо. Она пыталась бежать, но автоматная очередь толкнула ее на стену. Мир вокруг стал белым, будто в лицо Луизе светил прожектор.
Просыпаясь, Луиза скатила с матраса. Перед ее лицом ползла цепочка муравьев. Луиза раздавила пальцем двоих. Остальные продолжали двигаться тем же путем, переползая через трупики.
После завтрака Годо объявил о переходе. Лагерь свернули за час. Консервы, ящики с генератором и аптечками закопали в землю. Кто-то играл на губной гормошке. Конни пялилась, как Альба скручивает брезентовый навес. Студент путался у всех под ногами.
По пути Сесар и Фло играли в слова. Перебрали названия женских половых органов. Нашли сходство между женщнами и обезьянами. Конни и другие девушки перешептывались и пересмеивались. Студент краснел и расчесывал укусы.
В новом лагере были люди. Отряд из двадцати или тридцати человек. Все молодые как Сесар, Фло и Альба. При встрече Альба пальнул в небо. С верхушек деревьев сорвались сотни птиц и закрыли солнце, ненадолго на землю упала темнота.
В центре лагеря четыре навеса. Вокруг треугольники палаток. Мятая плащевка провисла. Во впадинах собралась вода. То ли роса, то ли дождевая. На деревьях покачивались гамаки. Одни напоминали плащпалатки из фильмов про вторую мировую, другие сияли яркими красками туристических магазинов. Между палатками и навесами тянулись веревки. На одних сушилась одежда, на других раскачивались кастрюли и кружки. Среди жестянок затесалось пару керамических чашек с надписями "Я люблю тебя", "Счастливого рождества" "Лучший папа в мире", "Всегда сохраняй спокойствие". Такие кружки хорошо раскупались в сувенирных киосках.
Конни выторговала у девчонок из нового лагеря тюбик губной помады.
Оглядевшись, Луиза заметила троих людей с цепью на ногах. Они ютились под низким пологим навесом. Сидели спина к спине, брезент дрожал на ветру и хлопал их по макушкам. Вечером под навесами зажгли лампы. Местный командир часто смеялся и приглаживал рукой бороду. Луиза впервые увидела, как улыбается Годо. Уголки губ вверх, глаза в пол. Ленни был его сыном, поняла вдруг Луиза, он привел своих людей в тюрьму, чтобы освободить сына.
Ночью Луиза снова оказалась в тюрьме. Только пытали ее не полковник и полицейские, а Годо, Сесар, Фло и Альба. Они называли ее предательницей и убийцей. Во сне Альба не перевязал её раны, а вскрыл ей живот и намотал кишки на руку.
Луиза проснулась с криком. Пятеро парней из чужого лагеря неподалеку чистили автоматы, поглядывали на Луизу и перешептывались. Ей показалось или они сказали "ухо"? Луиза прижала ладонь к повязке. Сердце стучало как бешенное. Луизе никак не удавалось прогнать ночной страх. Она провела с партизанами уже пять дней. Все время держалась в стороне. Ни с кем не заговаривала первая. Никто не спросил её, кто она и откуда. Им было плевать, они уводили Луизу все глубже в лес. С каждым новым переходом она удалялась от дома. От родителей.
Луиза задержала дыхание. Хотела ли она вернуться? Могла ли она вернуться? Позволят ли ей вернуться? Может, она такая же заложница, как трое на цепи? Луиза повернулась и увидела, что заложников осталось только двое. Один чесал голову, второй дремал. Луиза встала и обошла вокруг их навеса. Куда делся третий? Что с ним случилось? Его исчезновение казалось Луизе дурным знаком, плохим предзнаменованием, первым признаком приближающейся катастрофы.
Еще хуже было то, что она не могла вспомнить как выглядел пропавший заложник.
На завтрак Луиза получила консерву с бобами. Она сидела одна, низко склонив голову. Не могла себя заставить есть, боялась встретиться с кем-то взглядом, боялась, что увидив ее полную жестянку, люди догадаются, что она убийца и предательница. Чтобы никто не узнал её тайну, она высыпала кукурузу под ноги и замела ладонью под доски. Никто ничего не видел, но Луиза не могла перестать дрожать. Её озноб только усилился, когда Альба предложил бывшим заключенным пострелять. Когда он выдал Луизе автомат, она представила, что стреляет в небо. Ведь так сделал Альба, когда они пришли в лагерь. Он улыбался после стрельбы, должно быть, это было приятно. Но сейчас он не стрелял, а вел их к реке. Перед тем как покинуть лагерь Альба снова позвал с собой Сесара. "Не хочу", - прикуривая сигарету от сигареты, ответил тот. По пути Альба шутил, ломал ветки и бросал их под ноги - то себе, то идущим сзади. Оказывается, Альба вырос на побережье.
- Не далеко от нашей деревни раз в год вылазили на берег гигантские кожистые черепахи. Ночью они откладывали яйца и уплывали. До рассвета стервятники сжирали все яйца.
Конни пожирала Сесара глазами как стервятник.
-С семи лет до двенадцати я каждый год ходил ночью на пляж, чтобы отогнать стервятников и спасти как можно больше яиц. Иногда со мной ходили соседские мальчишки. Но я никогда никому не рассказывал, что я всегда забирал несколько яиц с собой. Я мечтал о своей гигантской черепахе.
Они вышли к реке. Шириной и цветом она походила на шоссе в четыре полосы. У берегов из воды торчали коряги. Вокруг них ныряли выдры. На противоположной стороне реки раскачивались на лианах обезьяны. Деревья кренились к воде. Песчаный пляж покрывали следы птиц, зверей, людей и похожие на следы велосипедных колес следы змей.
- Короче, все черепашьи яйца, которые я принёс домой за семь лет, были без желтка. Ни одна кожистая черепаха у меня не вылупилась, - Альба поднял автомат и посмотрел через прицел. - Видите обезьян? Легли на живот, упор на локти. Обезьяны ваша цель.
