Белый Тигр - Адига Аравинд (чтение книг .txt) 📗

Я отволок тело в спальню, укрыл одеялом, выключил свет и спустился вниз. Сегодня точно никуда не поедем. Схожу-ка я в «Магазин английских спиртных напитков». А то что-то у меня от хозяйского виски жажда разыгралась.

На следующий вечер все повторилось. 

На третий день он снова напился. Но сознания не терял.

— Поехали куда-нибудь, — говорит. — Куда хочешь. По магазинам. По гостиницам. Куда угодно. 

Мы покружили вокруг отелей и торговых центров Гургаона. Он, нахохлившись, уныло сидел на заднем сиденье. Даже по сотовому ни с кем не говорил. 

Когда в жизни хозяина воцаряется хаос, в жизни слуги происходит в точности то же самое. 

«Может, ему до смерти надоел Дели? — подумал я. — Может, ему хочется обратно в Дханбад? А что тогда будет со мной?»

У меня скрутило кишки. Я даже испугался, что обгажусь прямо здесь, в машине.

— Остановись, — прохрипел он.

Распахнул дверь, схватился за живот, сложился пополам — и его обильно вырвало на дорогу. 

Я вытер ему рот ладонью, помог выйти, похлопал по спине. Мимо нас с ревом проносились машины. 

— Вы слишком много выпили, сэр.

— Почему люди пьют, Балрам?

— Не знаю, сэр.

— Ну да, ты ведь из касты трезвенников... Ну так я тебе скажу, Балрам. Люди пьют, потому что им опротивела жизнь. Мне казалось, каста и религия в наше время не имеют значения. Отец сказал мне — не женись на женщине другой веры, на что я ему... 

Мистер Ашок резко отвернулся, набычился, но рвоты на сей раз не последовало.

— Порой я не понимаю, Балрам, зачем мы живем. Серьезно, не понимаю...

Сердце у меня екнуло. Как это зачем ты живешь? А вот чтобы платить мне три с половиной тысячи рупий в месяц. Коли помрешь, кто мне заплатит?

— Надо верить в Бога, сэр. Искренне верить. Моя бабушка говорит — поверишь в Бога, тебе улыбнется удача.

— Это правда. Без веры никуда, — всхлипнул он.

— Жил однажды человек, который потерял веру. Знаете, что тогда случилось?

— Что?

— У него буйвол околел.

— Ясно, — засмеялся мистер Ашок. 

— Да, сэр, взял и околел. А на следующий день этот человек сказал: моя вера вернулась ко мне, и попросил у Бога прощения. Угадайте, что произошло тогда?

— Буйвол воскрес?

— Точно!

Он опять засмеялся. Я подкинул ему еще историю в том же духе, и он посмеялся еще. 

Такие теплые отношения между хозяином и слугой — где это видано? Он был такой беспомощный, такой потерянный, и мне вдруг стало его страшно жалко.  Вся обида за то, что он накинулся на меня после побега Пинки-мадам и чуть не убил, прошла. Это Пинки-мадам во всем виновата. Мистер Ашок ни при чем. 

Я долго заговаривал ему зубы, пичкал мудрыми деревенскими притчами — половину я слышал от бабушки, другую половину придумал сам на ходу, — а он согласно кивал в ответ. Ну точно сцена из «Бхагавадгиты» [35], когда наш повелитель Кришна — вот вам еще один знаменитый шофер, оставивший след в истории, — тормозит колесницу и делится со своим седоком премудростями насчет жизни и войны. Я пускался в рассуждения, я шутил, я возвышал голос, даже песню спел — только бы мистеру Ашоку стало повеселее.

«Малыш, — думал я, поглаживая хозяина по спине, когда его снова вырвало, — жалкий ты мой».

Приступы рвоты следовали один за другим, я вытирал ему ладонью губы, ворковал на ухо ласковые слова. Сердце мое сжималось от жалости, и я уже не знал, где у меня искреннее чувство, а где хитрый расчет. Да и ни один слуга, коснись его отношений с хозяином, не скажет точно, что идет от души, а что от головы.

И что на переднем плане — ненависть или любовь?

Не все так просто в петушиной клетке, в самом себе поди разберись.

Утром я отправился в придорожный храм у нас в Гургаоне, положил рупию перед двумя местными истуканами и попросил их вернуть Пинки-мадам и чтобы они с мистером Ашоком жили долго и счастливо.  И никуда не уезжали из Дели.

Через неделю приехал из Дханбада Мангуст. Мы с мистером Ашоком встретили его на вокзале. 

С его прибытием для меня все изменилось. Теплым отношениям между мной и мистером Ашоком сразу настал конец, золотые денечки близости канули в прошлое.

Снова я был только шофер. Снова мне оставалось только подслушивать.

— Я говорил с ней вчера вечером. В Индию она не вернется. Ее родители только рады. Тут всего один выход.

— Не волнуйся, Ашок. Все идет нормально. Не звони ей больше. Я сам проведу все переговоры из Дханбада. Если ей вдруг понадобятся твои деньги, я мягко намекну насчет ДТП.

— Я расстроен не из-за денег, Мукеш.

— Знаю, знаю.

Мангуст положил руку мистеру Ашоку на плечо — как, бывало, Кишан мне.

Мы проезжали мимо трущоб — длинных рядов палаток, служивших приютом строительным рабочим.  Мангуст что-то говорил, но мистер Ашок его не слушал, глядел в окно.

Я посмотрел в ту же сторону. Мимо промелькнула освещенная изнутри палатка: три тени — муж, жена и ребенок — собрались вокруг семейного очага. Семейного — почему-то это особенно чувствовалось. Я понял, что переживает сейчас мистер Ашок. 

Он приподнял руку — вот сейчас коснется меня — и обнял Мангуста за плечи.

— В Америке я считал семью обузой, не стану отрицать. Когда вы с отцом уговаривали меня не брать Пинки в жены, так как она из другой касты, я пришел в бешенство, не стану отрицать. Но ведь без семьи мы ничто. Пустое место. Пять ночей рядом со мной не было никого, только шофер. И вот наконец появился ты, близкая душа.

Я поднялся вместе с ними в квартиру, Мангуст велел накормить их, и я приготовил даал, чапати и окру [36], и накрыл на стол, и вымыл потом посуду.

За ужином Мангуст сказал:

— Если тоска заедает, Ашок, попробуй заняться йогой и медитацией. На телевидении есть мастер-класс йоги, каждое утро ведущий программы делает вот так...

Он прикрыл глаза, вдохнул и медленно выдохнул:

— О-о-о-о-о-о-ом.

Когда я, вытирая руки о штаны, вышел из кухни, Мангуст сказал:

— Подожди-ка.

Достал из кармана конверт и, широко улыбаясь, будто награду вручить собирался, помахал им в воздухе:

— Тебе письмо от бабушки.

И взялся вскрывать конверт своим толстым черным пальцем.

— Не извольте беспокоиться, сэр, я умею читать, — говорю.

Только Мангуст уже держал раскрытое письмо перед собой.

— Надо ли тебе читать чужое письмо? — спросил мистер Ашок. — Нехорошо получается. 

По-английски спросил. Но я догадался, о чем речь.

И что ему ответил брат, догадался:

— Да он не против. Ему как с гуся вода. Он не понимает, не чувствует, что такое тайна переписки, да и вообще частная жизнь. В деревне у них одно помещение на всех, в нем и спят и трахаются у всех на глазах.  Поверь мне, он не против.

И Мангуст повернулся к свету и прочел вслух:

Дорогой внук! Это письмо я попросила написать господина Кришну, учителя. Он тебя вспоминает с любовью, помнит твое детское прозвище: Белый Тигр. Живется нам здесь нелегко. Дожди не выпали. Попроси у хозяина прибавки, скажи, семья в беде. И не забывай высылать домой деньги.

Мангуст поднял глаза от бумажки:

— У всех слуг одна забота. Деньги, деньги, деньги.  Им все мало. Одно название, что слуги. Натуральные кровопийцы.

Он продолжил читать:

Твоему брату Кишану я сказала: «Пора пришла» — и он, послушный внук, женился. Тебе я указывать не стану. Ты не такой, как все.  Ты вдумчивый и в этом похож на свою мать. С самого детства ты задумывался, встанешь, бывало, у пруда и уставишься, открыв рот, на Черный Форт, днем ли, ночью ли. Так что я не говорю тебе: «Пора пришла», ты сам подумай о радостях семейной жизни. Да и всем твоим близким станет лучше. Ведь когда люди женятся, дожди делаются обильнее. Буйволица как следует откормится и даст больше молока. Это все знают. Мы так гордимся тобой, тем, что ты в городе. Но ты и о нас подумай тоже, не только о себе. Непременно приезжай и отведай моей курицы с карри, а то найдем тебе невесту, и тебя не спросим. Твоя любящая бабушка Кусум.