Мы больше нигде не дома - Беломлинская Юлия Михайловна (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT, .FB2) 📗
Все красавцы, как на подбор. Были бы они порядошные мужчины, пошли бы сами пахать, например, в мужской стриптиз. Или в кооператив интимных услуг для дам «Красная Шапочка». Или, на худой конец, обьявили бы себя какими-нибудь поэтами, гениями русской культуры и стали бы жить за счет работающих жен. Вообщем, у мужика в нашей многострадальной стране способов честно заработать, махая своим «хоботом», предостаточно.
Но эти козлы-коты, плюхнувшиеся за наш столик, предпочитали обирать непутевых девиц.
Они сели и сразу все стало не так.
— Слышь ты, седой, а сбацай-ка нам…
Нет, не «Мурку». «Мурка» — хорошая песня. Старая уважаемая городская баллада из бандитской жизни.
Хороших песен они не знают. Сбацать попросили какое-то дерьмо из «попсы».
Седой, тот, что постарше, стал молча упаковывать гитару в футляр.
Я, конечно, жива еще — чудом.
Неудержимое желание вербализировать правду — часто приводит меня на край гибели. Или, в крайнем случае, на край потери передних зубов.
Глядя прямо в глаза главному отморозку, я противным голосом вербализировала тот факт, что мы хорошо сидели, но, благодаря им, сейчас встанем и разойдемся. И что спеть мы для них не можем, поскольку песни у нас с ними разные.
«…Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее…»
Козлокотых было трое.
Классический расклад современной преступной группировки: один русский — «правая рука», один среднеазиец, цивилизованный — этот был «голова», и третий, эдакий «чурка», еле-еле базлающий по русски. Этот — явно был «левой рукой», простым исполнителем.
Он как раз и собрался меня «исполнить» немедленно по окончании моей речи, но мой новый знакомец оказался ангелом хранителем.
Железнозубый ангел что-то тихо сказал ему на неведомом ихнем среднеазийском языке,
и представьте себе, они встали, и отвалили в другой конец кафе.
Во как. Настоящий Последний Герой. Что тут говорить, Рыцарь, избавивший меня, Прекрасную Даму от трехглавого Козлокотого Дракона.
Ну, могла ли я после этого не пригласить его к себе в номер?
«…Извозчик, отвези меня домой…»
— Я пойду вперед, а ты подходи минут через пять. Третий этаж у кактуса — направо.
Я все еще по старо-советской привычке боялась коридорных.
Кошелек у меня был особенный, специально приготовленный для Москвы, где, как известно вор на воре. Кожаный конвертик, на кожаной веревочке. Он висел прямо на шее — как ключи или варежки у школьника. В нем лежали деньги, выданные мне пославшим меня в командировку журналом на приобретение в фотоагенстве красочного портрета Жерара Депардье. Сто пятьдесят баксов — деньги конечно небольшие, но глубоко казенные. Их я хранила в специальном тайном отделении. А в явном — свой личный полтинник.
До номера я добралась с трудом. Голова кружилась, и ноги подкашивались. На этот раз я выпила, кажется опять литра полтора — паленой измайловской водки, заливая ее зеленым чаем.
Войдя в номер, я решила первым делом спрятать кошелек. Любовь любовью.
А зубы все-таки железные…
Я сняла кошелек с шеи и сунула в карман пальто. Ну, в кармане то пальто, никто и никогда не станет искать кошелек! Почему я так решила, теперь уже трудно понять.
Люди говорят — подсыпал клофелину.
Но алкоголики со стажем утверждают, что полтора кило самбуки помноженное на полтора кило паленой водки — вполне нормальный набор для полного саморазрушения, и безо всякого клофелину.
Через пять минут раздался стук в дверь. За дверь стояла заспанная хмурая горнишная.
Из за ее спины выглядывал татарин.
— Этот, к вам?
Номер был одноместный с узкой девичьей кроваткой.
Он остался ночевать и спал в кресле, укрывшись пледом. Я сквозь сон успела назначить ему свидание на следующий день — на Тверской возле памятника Пушнику.
Там, в семь вечера мы встречались с поэтом Емелиным и его новой возлюбленной Вероникой, чтобы идти в книжный магазин «Фаланстер» слушать стихи.
Когда я проснулась, татарина уже не было.
И я сразу пожалела, что договорилась с ним на семь у Пушкина. Он человек совсем из другого мира. Нелитературный. В магазине «Фаланстер» презентация книги поэта Нескажу. Там соберутся леваки и члены поэтической группировки Осумбез (Осумашечившие Безумцы). Зачем же я потащу его в эту сомнительную компанию?
И вообще, первым делом надо проверить на месте ли кошелек.
Кошелек был на месте.
Но он был кристально пуст.
В первую минутку, я как все ограбленные, не поверила.
Я некоторое время тупо вертела его в руках, залезая пальцем во все его отверстия и кармашки, и не веря своим глазам.
Во вторую минуту я сообразила, что к памятнику Пушнику татарин, скорее всего сегодня не придет.
А в третью минуту я поняла, что прикупить протрет Жерара Депарье мне теперь не на что, и что к моему статусу командировочного прибавился еще статус растратчика казенных денег. Кстати, вполне традиционный для командировочного. То есть, я теперь знаю и понимаю, как это обычно происходит. Москва, попойки с цыганами, Грушенька…
«…Эх, да тройка серопегих…»
Интересно, а у меня то есть что-нибудь про коней? Ну да, что-то такое:
…Мой конь завыл кукушкой
Да скинулся с моста,
А локон на подушке
Из волчьего хвоста…
Локона на подушке не осталось. Он был стриженый.
Оставалось только завыть кукушкой, но я как-то сразу и безболезненно договорилась насчет денег. Не надобно иметь ни ста рублей, ни ста друзей. Даже и одного друга не нужно. А всего лишь нужна кристальная репутация.
Всем известно, что я в деловом отношении, девушка железная, как зубы татарина.
Поэт Емелин договорился, а поэт Нескажу прямо в «Фаланстер» привез мне деньги, зеленые, как глаза татарина.
Там, в «Фаланстере», моя поучительная история пользовалась большим успехом и даже оказалась одним из пунктов развлекательной программы. Реагировали по разному.
Поэт Нескажу помог материально. Добрый Митя Шагин — по-отечески прижал к груди. Емелин пытался подкалывать:
— Двести баков — это деньги. Значит за одну ночь выходит… Знаешь за такие деньги, ты могла бы себе такое вызвать! Например, из кооператива «Красная Шапочка». Вот такое, как на плакате: «Перейдя на бритвы „Жиллет“, вы измените свое представление о бритье!»
— Какая к черту «Красная шапочка». Зеленые глаза…
Емелин налил мне утешительной водки в стакан, и тут мое здоровье рухнуло окончательно.
— Не понимаю. Ну что тут может болеть в животе, слева? Аппендицит то справа!
Там же ничего нет!
Я возмущалась, сидя на кухне у семейных непьющих друзей, которые опекали меня в эти последние инвалидные дни.
— Да, слева действительно почти ничего. Только печень и одна из почек…
Я все вспоминала его зеленые глаза…
А в Питере вспомнила железные зубы.
Доктор Крюков из Мариинской больницы ласково объяснил мне, что с этим не шутят,
и прописал курс профилактических антибиотиков. По поводу почки и печени посоветовал молочные продукты.
Ну вот, результаты командировки: Депардье куплен и доставлен в любимый журнал.
Я сижу дома и глотаю курс профилактической отравы. Кроме того,
с отвращением поедаю кефир и творог. Я ненавижу молочные продукты.
…Понедельник наступает
Мне б на улицу пойти
Доктор Крюков не пускает
Мою розу расцвести…
Непонятно, почему я не могу разозлиться на него. Наверное, потому что, взял не последнее. Гостиничный вор берет не последнее. Ну да — я лохиня, растяпа и заплатила двести баков за свой излишний романтизм.
Что поделаешь, романтизм — это десерт и жить без него скушно.
Кто знает, что он тогда сказал этим сутенерам?
