Игры современников - Оэ Кэндзабуро (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Разрушитель – метафора нарождения нового, уничтожения вековой гнили, накопляющейся в обществе. И вместе с тем Разрушитель – метафора уничтожения всего живого, появления тирана.
Важно отметить, что Оэ не ставит перед собой цель воссоздать конкретный образ тирана, пришедшего к власти на волне народного стремления к новой жизни и возглавившего движение за построение нового мира. Образ Разрушителя, переродившегося в тирана, собирателен и тем самым универсален, как универсальна и деревня-государство-микрокосм. Автор как бы подчеркивает: какой бы ни была страна, где происходит то, о чем рассказано в романе, кто бы конкретно ни был диктатором, путь, ведущий к диктатуре, всегда один.
Чтобы с максимальной наглядностью показать разрыв Разрушителя с народом, полное непонимание и даже игнорирование им интересов народа, автор прибегает к весьма выразительной гиперболе: Разрушитель забыл человеческий язык. Более того, он даже решает создать новый.
Фантастика, вымысел стали главными средствами проникновения в судьбы деревни-государства-микрокосма, где диктатура, тирания превращаются в важнейшие элементы истории. Эту линию романа можно обозначить как путь от рождения к умиранию диктатуры: демократия перерождается в диктатуру, которую народ уничтожает, надеясь, что вновь возникший Разрушитель не допустит ее повторения.
Весьма важными для понимания замысла писателя являются страницы, посвященные появлению некоего таинственного звука, знаменовавшего конец Века свободы. Что это за звук? Чтобы у читателя не возникло никаких сомнений в его природе, Оэ пишет, что это были указания Разрушителя – поучения тирана. Странный звук был с радостью воспринят молодежью, а для стариков и даже просто людей зрелых он оказался непереносимым. Людям не оставалось ничего другого, как бросать свои дома, имущество и переселяться туда, где этот звук не был слышен. Таким образом, людей вернули ко времени основания деревни-государства-микрокосма. Это было названо возвратом к старине.
Появление гула и последовавшие в связи с ним переселение и передел имущества, произведенные якобы во имя восстановления справедливости, фактически означали рождение новой, еще более вопиющей несправедливости. Они явились первым шагом на пути деградации деревни-государства-микрокосма.
Можно ли удивляться этому, если таинственный звук исходил от Разрушителя, полностью порвавшего связь с народом, растоптавшего его интересы? Разрушитель превратился в источник бед, с которыми пришлось столкнуться жителям долины. И главное испытание, выпавшее на их долю, – пятидесятидневная война с Великой Японской империей.
В романе, мельком правда, говорится, что подобный таинственный звук уже был слышен и в период созидания. Но то был другой звук, и тогда на него с энтузиазмом и пониманием откликнулись созидатели. Это был призыв строить новое общество, объединивший всех жителей долины, сплотивший их, заставивший трудиться не покладая рук.
Страницы, посвященные таинственному звуку, – сатира на псевдореволюцию. Здесь мы снова сталкиваемся с вопросом, который особенно остро поставлен Оэ в «Записках пинчраннера». Вопрос о левом экстремизме. Завороженные таинственным звуком, юнцы становятся во главе псевдореволюционного движения. Не имея опыта настоящей революционной борьбы, не имея четких целей, лишенные необходимой теоретической подготовки, они способны на самые крайние, необдуманные поступки ради воплощения в жизнь своих химерических замыслов. Но еще большая вина, подчеркивает автор, ложится на тех, кто в своих корыстных интересах стремится использовать незрелую молодежь, направить ее энергию на достижение целей, прямо противоположных истинно революционным.
В наш век, когда самые реакционные перевороты стали называть высоким именем революции, а тираны пытаются выдавать себя за друзей народа, выражающих его интересы, сатирическое изображение подобных «революций» имеет особую социальную значимость.
Деревня-государство-микрокосм как нечто самостоятельное, самобытное, самоценное существовала вплоть до пятидесятидневной войны. До этого ей еще удавалось сохранить свою независимость. Освободившись от власти княжества, она не соприкасается с внешним миром. Пятидесятидневная война была тем рубежом, когда произошло слияние деревни-государства-микрокосма с Великой Японской империей.
Деревня-государство-микрокосм потерпела поражение потому, что все духовные и физические силы ее были истощены. Были преданы забвению великие заветы ее основателей, а Разрушитель превратился в тирана. В романе это показано так: Разрушитель умер. Вернее, умер, перестал существовать человек, который вместе с созидателями основал этот край. А пришедшие к власти, продолжая действовать от его имени, уничтожили всех, кто вместе с Разрушителем строил новую жизнь, и повели деревню-государство-микрокосм по пути, несовместимому с идеалами истинных созидателей.
Никто из главных персонажей романа не предстает как единый образ. Это относится и к самому Разрушителю, и к сестре героя, и к руководителю народных восстаний. Может быть, правильнее даже сказать, что они не однозначны и трактуются различно, в зависимости от того, в какой функции выступают в тот или иной период жизни деревни-государства-микрокосма.
В этом смысле наиболее многопланов и метафоричен образ сестры, олицетворяющей родину. Кстати, именно потому, что сестра – это родина, герой, глядя на фотографию сестры, черпает силы для выполнения главной миссии своей жизни: описать мифы и предания деревни-государства-микрокосма.
Вначале мы видим сестру маленькой девочкой в национальной одежде, сидящей в храме отца-настоятеля. Она – символ молодой, полной сил деревни-государства-микрокосма. К ней относятся с огромной любовью все, и в первую очередь молодежь – будущее деревни. Это образ прекрасной родины, еще не замутненный бедами, которые ей пришлось пережить.
Но чем дальше, тем больше теряет этот образ свое очарование. А когда Япония, а вместе с ней и деревня-государство-микрокосм терпит поражение и ее оккупируют американские войска, сестра превращается в продажную женщину, готовую за мизерные подачки служить американцам. Это мрачные страницы жизни страны. Хотя американцы, даже самых высших рангов, относятся к сестре весьма благосклонно. А ее старый знакомый, которому она оказала немало услуг, став в конце концов президентом, приглашает ее на церемонию вступления в должность. Внешне все прекрасно. Но оказывается, что сестра неизлечимо больна, у нее рак, и она кончает жизнь самоубийством. Родина, находившаяся в полной зависимости от Соединенных Штатов, умирает, и на смену ей все решительнее выходит новая. Вот что означает смерть сестры и последующее ее воскрешение.
Весьма символично и то, что сестра порождает нового Разрушителя и готовит его к основанию новой земли обетованной. Наверное, история повторится. Но повторится ли? И если повторится, то какие новые круги ада пройдет деревня-государство-микрокосм? На эти вопросы Оэ не дает ответа. Да, собственно, готового ответа нет и быть не может. Оэ как бы говорит: я рассказал историю взлета и падения деревни-государства-микрокосма. Рассказал о выдающихся деяниях и мелких делишках, недостойных человека. Не исключено, что перед людьми этого края вновь откроется возможность начать строительство нового мира – в их силах, опираясь на исторический опыт, не совершить новых ошибок, избежать новых катастроф. Чтобы не допустить того, что произошло в прошлом, нужно знать свою историю.
История – учитель. Эта мысль красной нитью проходит через весь роман. Собственно, описание мифов и исторических событий в форме писем, то есть воспроизведение жизни деревни-государства-микрокосма в двух уровнях: мифологическом и реалистическом, – и есть та основа, на которой построен роман.
Было бы неверно связывать те или иные персонажи романа с теми или иными историческими личностями, действовавшими или действующими в Японии и в мире. Образы Оэ символически-собирательные. И даже в тех случаях, когда прообразы вырисовываются вполне рельефно, непосредственно связывать с ними героев романа не следует хотя бы потому, что тем самым сужается явление, олицетворяемое ими.
