Белый «мерседес» - Севела Эфраим (читаем книги txt) 📗
10. Дом приятелей Мюриел.
(Вечер)
Когда Сю и Мюриел переступили порог дома, их, как в дискотеке, оглушил грохот музыки и ослепили разноцветные вспышки света, перемежавшиеся с полной темнотой, в которой, как угли, тлели зеленые и красные огоньки на радиоаппаратуре. Вспышки света выхватывали из тьмы голые тела, извивающиеся на ковре, на лестнице.
Сю сначала услышала голос женщины, говорящей по телефону, потом увидела ее голову с распущенными волосами и прижатой к уху трубкой.
Женщина (ласковым, воркующим голоском кого-то увещевала на другом конце провода). Милый, я плохо слышу из-за музыки, но через час, от силы два, буду дома. Ты голоден? Бедненький! Возьми что-нибудь в холодильнике. Неужели это проблема — поесть самому, без жены? Я тебя избаловала, милый. Попробуй хоть раз сам накрыть стол, согреть ужин, тогда оценишь мой труд. Ты, как малое дитя. Ладно. Скоро буду.
И только тут Сю разглядела, что женщина раздета донага и сидит верхом на голом человеке, разлегшемся на спине. Сидит на его члене, в ритм с ним поколыхивая телом и телефонной трубкой, прижатой к уху.
Сю привел в себя голос Мюриел.
Мюриел. Здесь одетой быть неприлично.
Сю. А где… раздеваться?
Мюриел. Прямо тут… Бросай на пол. Никто твое не унесет. Тут все из хороших семей.
Сю идет по дому нагой, ведомая за руку таким же, нагим, пареньком. Они переступают через чьи-то тела, ища для себя место, где можно прилечь. Мимо них с визгом промчалась Мюриел, увлекая за собой какого-то черного парня.
Сю. Как тебя зовут?
Парень. Ларри.
Сю. А меня — Сю.
Ларри. Это твое настоящее имя? Или придумала?
Сю. Какая разница? В одежде мы друг друга не узнаем.
Ларри. Тебе весело?
Сю. А тебе?
Они, наконец, нашли место в углу. Сю легла на спину, развела ноги. Он склонился над ней и закачался.
На шее у парня висит металлический крест на цепочке. И каждый раз, когда их головы сближаются, крест царапает Сю нос.
Сю. Веселенькая картинка. Вроде крещения. А мои еще в синагоге молятся. Увидели бы — разрыв сердца на месте.
Ларри. Что? Что ты сказала?
Сю. Ничего. Подумала вслух. Гей, Ларри. Или как тебя? Слезай! Приехали! Ты меня рассмешил.
Ларри. Но я еще не кончил.
Сю. Это твоя проблема.
Ларри. Мне бы еще минуточку. И — все!
Сю. А ты в кулак! Не пробовал? Самое милое дело. Самообслуживание.
Оба поднимаются с пола, и тут Сю видит Мюриел, склонившуюся к телефону и выставившую им свой голый зад.
Мюриел (в трубку). Мамочка! Здесь очень при— личные люди! Студенты. Есть семейные. Читаем стихи. Поем. Не знаю, чего ты беспокоишься?
Сю выразительно кивает Ларри, и он, поняв, вдвигает свой неостывший член Мюриел между ягодиц. Мюриел лишь глаз скосила назад и одобрительно подмигнула Ларри. А он, часто задышав, стал елозить на ее спине. Мюриел же не прерывала разговор с матерью. Вначале голос ее журчал, как прежде, потом она взвизгнула в трубку, застонала и рухнула вместе с рычащим Ларри на столик с телефоном. Из трубки, упавшей на пол, доносится встревоженный голос матери:
— Где ты, Мюриел? Что с тобой, доченька? Я не слышу твоего голоса. У тебя все в порядке?
11. Афинский аэропорт.
Зной.
(День)
Садится американский «Боинг». На трапе среди пассажиров — Сю и Мюриел.
Как рекламные открытки, сменяются виды Афин, островов, прогулочных пароходов, ресторанов и таверн. И всюду мы видим Сю и Мюриел — беззаботных и веселых. Гуляющих и танцующих. И, как на карусели, меняются их партнеры.
12. Греческий курорт.
(Знойный день)
Роскошный «Роллс-Ройс» с откидным верхом делает вираж на крутом серпантине горной дороги и тормозит возле ресторана. Ресторан и стоянка автомобилей разместились на скале над морем. Ресторан без крыши. Столы укрыты от солнца огромными зонтами. Вместо стен — обломки античных колонн и статуй. Хотя оркестр — современный джаз, а публика в курортных модных одеждах.
Из «Роллс-Ройса» выпархивают Сю и Мюриел. С ними два араба: один — сухопарый, в европейском костюме, другой — тучный, с одышкой, в темных очках, в белых восточных одеяниях. Первый явно раболепствует перед вторым.
Столик для них заказан заблаговременно. Он уставлен яствами и винами. Официант почтительно склоняется перед арабами.
Все четверо усаживаются. Сю и Мюриел смущены всеобщим вниманием к их столу.
Тучный араб обозрел стол и недовольно поморщился. Он сгреб угол скатерти, и все, что было на столе, полетело на пол.
Второй араб (официанту). Принеси то же самое, но свежее.
Первый араб (Мюриел). Мой друг Азиз известен на всем Средиземном море своим богатством.
Мюриел. Может купить, если захочет, весь этот ресторан?
Первый араб. Не только ресторан, но и весь остров.
Мюриел (кивая на белый лайнер, застывший у горизонта между небом и землей). И этот пароход?
Первый араб. Не только тот пароход, но все пароходы, какие пройдут мимо острова, пока мы сидим в ресторане.
Второй араб. Пожалуйста, сидите и считайте.
Мюриел (шепотом). Он не женат?
Первый араб. Нет еще. Выбирает.
Сю. А кого предпочитает ваш друг: блондинок или брюнеток?
Второй араб. Я всех люблю. И блондинки. И брюнетки. И американки, и шведки, и итальянки. Всех. Кроме… Израиль. Израиль — мой враг. Смертельный враг моего народа. Я себе скорее член отрежу, чем лягу в постель с еврейкой.
Сю. И даже с очень красивой еврейкой?
Второй араб. С самой красивой. Зарежу. Весь Израиль вырежу.
Мюриел. Не верю. И/маленьких детей тоже?
Первый араб. Мой друг Азиз сказал ясно: всех!
Сю. У вас был предшественник… Покрепче вас.
Второй араб. Кто?
Сю. Адольф Гитлер. Но и ему это сделать до конца не удалось.
Второй араб. Он был дурак… ваш Гитлер и… нищий. А у нас — нефть. Что захотим, то и сделаем. Весь мир пляшет под нашу музыку..
Сю. Весь ли?
Второй араб. И ваши американцы тоже. Все зависит от того, сколько я предложу.
Сю. Вы самонадеянны, Азиз… или как вас там зовут. Мне вас жаль.
Второй араб. Почему?
Сю. Потому что поутру вы могли бы лишиться своего члена.
Второй араб. Вы? Я вас правильно понял?
Сю. Да, и к тому же великодушная еврейка. Поэтому я пошлю вас сейчас к чертовой матери, чтоб вы смогли еще полюбоваться своим членом, если живот вам не помешает. (Обращается к проходящему мимо их столика светловолосому парню.) Эй, молодой человек с нордической внешностью, не откажитесь потанцевать с еврейкой?
Парень (им оказался немец по имени Гюнтер) почему-то смутился, но, поборов смущение, протягивает Сю руку. Она встала. И их тут же поглотил водоворот танцующих. Где-то невдалеке мелькнули лица Мюриел и первого араба.
Гюнтер. Почему вы меня так спросили?
Сю. Как я спросила?
Гюнтер. Соглашусь ли я станцевать с еврейкой.
Сю. Не понимаю, почему вы насторожились?
Гюнтер. Потому что я — немец.
Сю от души расхохоталась.
Сю. Час от часу не легче. Отличная комбинация. От араба к немцу. Я пошутила, милый Ганс.
Гюнтер. Меня зовут Гюнтер.
Сю. Это дела не меняет. На один танец можно имени не запоминать. Повторяю, я пошутила. Я не еврейка. Посмотрите на мой нос. Ваш покойный земляк доктор Геббельс захлебнулся бы от восторга. Какая линия профиля! Какая чистота арийской расы!
Гюнтер. Не понимаю, зачем вы так? Хотите меня оскорбить?
Сю. С каких это пор немцы стали обидчивы, как… ну, скажем, евреи?
Гюнтер. Возможно, потому что на них и на нас лежит тяжкая тень прошлого.
Сю. О! Это любопытно! Вы не совсем пустой мальчик… немецкий. Так кто же я? Угадайте!
Гюнтер. Американка, конечно.
Сю. Ну, это не трудно угадать, хотя бы по моему произношению. А каких корней? Ирландских? Славянских?
