Белый «мерседес» - Севела Эфраим (читаем книги txt) 📗
Гюнтер. Я бы скорее определил… итальянских… или испанских предков.
Сю. Так мне все говорят. И все — ошибаются. Ой, к нам идет главный евнух гарема, из которого вы меня похитили. Давайте убежим!
К ним протолкался сухопарый араб. За ним виднелась рожица Мюриел.
Первый араб. Эта дама пришла с нами. И разрешение танцевать с ней надо было спросить у нас.
Гюнтер. Я бы с удовольствием это сделал, номы больше танцевать не собираемся.
Первый араб. Тогда проводите ее к нашему столику.
Гюнтер. Будьте любезны пойти первым и показать дорогу.
Араб повернулся к ним спиной, и Сю, схватив Гюнтера за руку, бросилась бежать в другую сторону, к выходу.
13. Дорога в горах серпантином вьется над морем.
(Вечер)
Мчится спортивный белый «Мерседес». Двухместный, без крыши. Он уносит Гюнтера и Сю от преследующего их «Роллс-Ройса» с арабами. А они явно не хотят отставать. И вот уже начинают нагонять.
Машины на сумасшедшей скорости вынеслись на узкую кромку пляжа и мчатся по гальке, сминая зонты, раскидывая шезлонги, разгоняя загорающих. Казалось бы, вот-вот «Роллс-Ройс» настигнет беглецов. Гюнтер внезапно направляет машину в море. И она поплыла, подняв бурун за кормой. Автомобиль-амфибия.
А «Роллс-Ройс» ткнулся радиатором в воду и застыл.
Гюнтер и Сю хохочут, уходя все дальше в море.
13-а. Море.
(Ночь)
Белый «Мерседес» недвижно застыл в спокойной, переливающейся лунными бликами воде. Луна ярко светит, сияют звезды в черном небе. Вдали перемигивается огоньками берег.
Сю и Гюнтер, абсолютно обнаженные, лежат на мягких сиденьях.
Музыка тихо льется из радиоприемника, не заглушая рокота воды, чуть колышущей машину-амфибию.
Сю. Сколько ты еще здесь пробудешь?
Гюнтер. А что, уже думаешь о расставании?
Сю. Глупый. Я думаю о том, что мне не хочется расставаться с тобой. Вот уж не предполагала.
Гюнтер. Ну и давай будем вместе до конца каникул. Поедем ко мне в Мюнхен. Там Олимпийские игры. Через неделю — открытие. Ты любишь спорт?
Сю. Не знаю. Если с тобой вместе, то, пожалуй, полюблю.
14. Идут документальные кадры кинохроники.
На священной горе Олимп греческие девушки в туниках древней Эллады зажигают от солнца олимпийский огонь. Ликующие зрители на склонах горы. И среди них мы видим Сю и Гюнтера. Они счастливы. Первый день их любви совпал с таким волнующим зрелищем.
Греческий юноша в современной спортивной форме принимает у девушки олимпийский огонь и мчится с высоко поднятым факелом. На север. В Германию. В город Мюнхен — родину Гюнтера, чтоб зажечь этот огонь над олимпийским стадионом.
Спортсмены, несущие факел, меняются, как в эстафете. Меняются дороги и ландшафты. И везде олимпийцев встречают восторженные толпы зрителей. И сопровождает, то обгоняя, то отставая, белый «Мерседес» с Гюнтером и Сю.
Сю. Какая прелесть! Каким еще влюбленным так повезло!
Гюнтер. Нашу любовь приветствует Древняя Эллада.
«Мерседес» съехал с дороги к маленькой таверне. Сю направилась ко входу в таверну, а Гюнтер отъехал, чтоб припарковать машину.
15. Интерьер. Таверна.
(День)
В таверне пустынно. Сю только уселась, к ней подошел грек-официант и раскрыл меню. Пока Сю его изучала, официант отлучился и вернулся с откупоренной бутылкой вина.
Сю (удивленно). Я еще пока ничего не заказывала.
Официант. А это — презент..
Сю. От кого? От хозяина таверны?
Официант. У нас такой обычай. Если нам, в таверне, кто-нибудь приглянулся, ему посылают в подарок бутылку лучшего вина.
Сю. Так кому же я приглянулась? Вам?
Официант. О, я был бы счастлив уделить вам внимание, но… я на службе. Эту бутылку вам презентовал вон тот человек.
Движением бровей указывает на молодого грека, жгучего породистого брюнета, восседающего в одиночестве в глубине таверны. Из тех средиземноморских красавцев, что по всему побережью сводят с ума северных туристок.
Он дождался, когда Сю взглянет в его сторону, поднимается и победоносно направляется к ней.
Грек. Мое почтение чужеземной красавице. Добро пожаловать на землю Древней Эллады!
Взяв у официанта бутылку, грациозно наполняет два бокала и садится к столу.
Сю. Спасибо! Но мы уже покидаем гостеприимную землю вашей Эллады и вслед за олимпийским огнем направляемся в Мюнхен.
Грек. Мы? Вы не одна? Сю (Не желая его обидеть). Да, я не одна. Грек. С мужем? Сю. Ну как вам сказать…
Грек. Ясно. Но тогда он один доберется до Мюнхена. Я вам предлагаю мое гостеприимство на нашей земле. Вы проведете время, как в сказке. Вы всю жизнь будете вспоминать этот сон… Вот Георгиос (кивает на официанта) может подтвердить.
Но Георгиос так и остался стоять с открытым ртом, не проронив ни звука, ибо у стола возник белокурый Гюнтер. Грек поднялся и грозно встал перед ним.
Грек. Не будем тревожить нашу даму. Можем выйти и объясниться наедине.
Гюнтер. По какому праву вы ее именуете « нашей дамой» ? А нокаутировать я могу вас и здесь. У нее на глазах.
Официант (встав между мужчинами). Зачем драться? Можно мирно все разрешить. С античных времен в дни Олимпийских игр затихают все войны и наступает мир на земле. Зачем нарушать такой красивый обычай? Подайте друг другу руки и выпьем за мир.
Гюнтер протягивает греку руку.
Грек. Я немцу руки не подам. Немцы убили моего дядю как заложника.
Гюнтер. Но я-то при чем? Меня тогда на свете не было.
Грек. Команду «Огонь!» крикнули на твоем языке.
Гюнтер. И даже в олимпийские дни нет нам, немцам, прощения?
Грек. Никогда не будет!
16. Экстерьер.
У таверны.
(День)
Гюнтер и Сю, не глядя друг на друга, садятся в белый «Мерседес». Грек и официант наблюдают за ними, стоя у порога таверны.
Грек. Где, я тебя спрашиваю, справедливость? Он — на белом «Мерседесе», а я — на старом велосипеде. О, Бог! Почему ты слеп?
Гюнтер. Давай скорей уберемся из этой страны. Сю. Куда? Ваши наследили по всей Европе. Гюнтер. Но я-то при чем? Неужели и ты меня не понимаешь?
Отец Гюнтера не был нацистом. Он и винтовки в руках не держал. Этот интеллигентный человек был кинооператором, довольно известным в мире искусства, и оставил сыну, кроме почтенного имени, дом и километры отснятой им пленки.
В родительском доме Гюнтер и Сю пили, предавались любви под неумолкаемые вопли модных пластинок и, лежа на коврах, смотрели на домашнем экране папино наследство — документальное кино, отыскивая, что бы можно было продать из непроданного в свое время самим оператором.
С экрана на них хлынуло жуткое прошлое. Ее родителей и его родителей. Расстрелы. Виселицы. Очереди голых женщин и детей у дверей газовых камер. Горы трупов. Улыбающиеся эсэсовцы с серебряными черепами на тульях форменных фуражек.
Эти кадры отец Гюнтера не продал. Он их прятал. Как свой и национальный позор.
А Гюнтеру нечего стыдиться. Он их продаст, эти уникальные кадры, любой телевизионной компании и на вырученные деньги сможет долго кутить со своей подружкой Сю.
С коробками пленки Гюнтер и Сю стали толкаться в двери телекомпаний, предлагая свой товар. Но покупателей не находили. Кому теперь это нужно? Прошло столько времени. Все это уже видано-перевидано и надоело. Пора забыть. Этот товар вышел из моды.
В своих попытках хоть что-нибудь выручить, Гюнтер и Сю, вопреки своей прежней беспечности, стали горячо отстаивать абсолютно чуждую им идею о том, что прошлое нельзя забывать во имя будущего и тому подобное, чем недавно доводили до бешенства Сю ее родители.
