Трактат о лущении фасоли - Мысливский Веслав (книги бесплатно без txt, fb2) 📗
А библиотекарша, уже немолодая женщина, вероятно, много чего в жизни повидавшая, относилась к ней с пониманием. И даже когда пора было закрывать библиотеку, не закрывала, если шел дождь, а та сидела со своей книгой. Расставляла книги на полках, заново обертывала, если обложка порвалась, нумеровала, записывала.
Но иногда, несмотря на дождь, она вдруг возвращала библиотекарше книгу и уходила, словно ее охватывало какое-то беспокойство, и та говорила:
— Хорошо, что у вас есть зонтик, панна Бася.
Она извинялась перед библиотекаршей, объясняла, что, мол, только что вспомнила об одном срочном деле.
— Ничего страшного, панна Бася, ничего страшного. Я понимаю, всякое бывает. Я заложу то место, где вы читаете. А книгу положу вот сюда, она будет вас ждать.
— Да, пожалуйста, заложите. Спасибо. — И пускалась почти бегом, точно в самом деле вспомнила о чем-то срочном.
Через мгновение она уже стояла где-нибудь у забора, ждала. Библиотекарше видно было в окно. Или упрашивала сторожей пропустить ее на стройплощадку и там дожидалась. Иной раз слонялась по стройке до самого вечера, до ночи, если он долго не выходил. Когда кто-нибудь приближался, пряталась за краном, за экскаватором, за грудой кирпичей, за катушками кабелей, за ящиками, бочками, старыми шинами, горы всего этого валялись на площадке. Где угодно.
Вы спрашиваете, зачем она пряталась, если все равно все знали? В самом деле... Я тоже задавался этим вопросом. Тем более что не раз встречал ее по вечерам на стройке. Но она и от меня пряталась. Может, такая у нее была любовь, словно не для этого мира. А может, она именно такой любви и желала.
В конце концов они поженились. Странная это была свадьба. Они не расписались, не обвенчались в костеле. Видимо, он так задурил ей голову, что она согласилась, чтобы Ксендз их обвенчал. Да, тот сварщик. Она хотела в костеле. Он убедил ее, что в костеле нельзя, потому что могут уволить. Она ведь знает, что у него заграничный контракт, за него такие люди поручились... Он даже не может сказать ей кто, потому что это служебная тайна. Да и вообще, какая разница — в костеле или не в костеле? Главное, чтобы ксендз. Где ксендз, там и костел. Тем более, этого она знает. Сварщик? Ну и что? Все равно ксендз. У ксендзов теперь по-разному судьба складывается. Стихарь, стола, Евангелие есть, он все это возит с собой в чемодане, ради чего, сама подумай? Чтобы совершать таинства. Он наверняка согласится. Понимает ведь, какие сейчас времена. И наверняка не выдаст. Потому что пока это должно остаться в тайне. Он пригласит трех-четырех ближайших друзей. Которые не проговорятся, он ручается. А с ее стороны никого не надо звать, ни отца, ни мать, никого.
Назначили на вечер субботы, когда на стройке никого не будет — чтобы никто не увидел. В субботу после работы многие разъезжались по домам. Охранникам на проходной поставят ящик водки, чтобы они ничего не видели и не слышали. На всякий случай он скажет, что празднует день рождения. Окно занавесят, стол будет вместо алтаря, накроют чем-нибудь белым. Купят свечи. Распятие бы, но он не знает, есть ли у Ксендза. Может, у нее дома есть, пускай принесет. Но так, чтобы никто не видел. Она и принесла. Вы считаете, настолько доверчива была? Не думаю. Желание сильнее подозрений.
Она хотела белое платье, потому что всегда мечтала выйти замуж в белом платье со шлейфом. Он задумался. Нет проблем, будет платье, он купит. Поедет в город и купит. Ей необязательно вместе с ним. Он купит самое красивое, самое дорогое. Кто-нибудь может догадаться, если она тоже поедет. Не надо беспокоиться, что не подойдет. Как влитое будет сидеть. Какой у нее рост? Он так и думал. Сколько в бедрах, в талии, вот здесь? Он так и думал. Зачем ей ехать? А вдруг кто-нибудь в магазине увидит их вместе, да еще она свадебное платье примеряет — вот будет история. Не их вина, что сейчас такие времена. Ему жаль, что они не встретились в другие. Она же сама понимает, что лучше, если он один поедет. Белые туфельки? Он купит ей белые туфельки. Какой размер? Он так и думал. На всякий случай пусть обведет ступню на листе бумаги. Чтобы уж точно. Тем более что с туфлями бывает так, что размер тот, а потом жмут или болтаются. А белые перчатки она не хочет? Он мог бы заодно купить. А еще чего бы ей хотелось?
Откуда мне все это известно? Вы никогда не работали на стройке? Тогда вы мало что знаете о жизни. На стройке все всё знают. Даже подслушивать необязательно. Необязательно знать, необязательно догадываться. Будто все случившееся, все сказанное, все, что кто-то почувствовал или подумал, — сперва становится всем известно. А то, что потом происходит, лишь служит подтверждением.
Во всяком случае, белые перчатки она не захотела: зачем он будет тратиться? Нет-нет, перчатки не надо. И так столько денег. Одно платье, да еще, ты говоришь, самое красивое, самое дорогое. А туфельки сколько стоят? К тому же она никогда не видела, чтобы кто-нибудь венчался в перчатках. А ведь она ходила в костел почти на все венчания. Каждое словно бы и ее жизнь на мгновение меняло. Еще когда девочкой была, ходила. Даже если совсем незнакомые люди венчались, ходила. Пожилые венчались — мало кто приходил, а она обязательно. Ну и что, что пожилые? Такое же венчание, как любое другое. А когда они давали друг другу клятву, что будут любить, пока смерть их не разлучит, она чувствовала, как сердце колотится в груди, а к глазам подступают слезы. Но в перчатках она ни разу никого не видела. Ведь надо надевать кольца — что ж тогда, снимать эти перчатки?
Тут она вдруг сообразила, что он забыл про кольца. Ведь кольца же надо купить! Не надо, у него есть. Он заранее об этом позаботился. Достал, развернул, вот, примерь. Откуда он знал, что ей подойдет? Не на этот, так на другой палец. Примерь. Велико? Отдадим потом ювелиру, он поправит. Мало? Пока наденешь на более тонкий палец. Потом отдадим ювелиру, он поправит. Купил, давным-давно. Он тогда еще не работал по этому контракту. Подвернулась оказия, кто-то проиграл ему в карты, денег, чтобы расплатиться, не было. Нет-нет, он сам в карты не играет. Просто купил у того, кто проиграл. Чувствовал, что пригодятся. Вот и пригодились. Он даже забыл о них и, только когда увидел ее в столовой, вспомнил. Как будто ее эти кольца сами ему в жены выбрали. Только они их пока не станут носить. После свадьбы снимут, и он их спрячет. А когда контракт закончится, снова наденут. Может, куда-нибудь уедут. Может, даже за границу. Он постарается договориться в этой фирме, чье оборудование они сейчас устанавливают.
Вот сами скажите: кто бы в такое не поверил? Здравый смысл, может, и воспротивился бы. Но здравый смысл жизни всегда проигрывает. Подавальщица в столовой — и вдруг... Суп, второе — и вдруг... Все ее за косу хватали, а он эту косу на ладони взвешивал: не из золота ли... Если прислушиваться к здравому смыслу, следует остерегаться любой любви, ведь неизвестно, куда она заведет. Если прислушиваться к здравому смыслу, самого себя следует остерегаться. Не человек наделяет себя здравым смыслом. Что это вообще такое — здравый смысл, вот скажите? А я вам отвечу: жизнь на одном здравом смысле не проживешь. Здравый смысл, да... Но так говорят, только если не знают, что сказать.
Жаль, что вы с ним не были знакомы, предостерегли бы ее. Вы ведь не были с ним знакомы? Хотя я уверен, она бы и вам не поверила. Никого от любви не убережешь. Да и не надо, мне кажется. Никогда не знаешь, куда таким образом человека завести можно.
Я еще надеялся, что Ксендз не согласится. Но он его заставил. Трудно ли заставить человека отречься от себя... Сколько раз за свою жизнь мы это делаем — спокойствия ради? Пригрозил, что разболтает. Я вам говорил, что Ксендз сторонился девушек. Нет, наверняка никто не знал. Что-нибудь всегда остается неизвестным, даже если известно всё. Бросил семинарию — об этом знали. Возит в чемодане стихарь, столу, Евангелие — тоже знали. Перед обедом в столовой крестится, каждый вечер перед сном молится, по воскресеньям непременно в костел — все полагали, что он не оставил свое призвание. Даже я не знал, а мы иногда подолгу беседовали, когда я приходил к нему туда, на верхотуру. Откуда тот узнал? Не могу вам сказать. Не хочу никого обвинять, не имея доказательств. Во всяком случае, стань это известно, жизни ему на стройке больше не было бы. Пусть даже он один из лучших сварщиков, даже самый лучший — это не помогло бы. Перейди он на другую стройку, и туда бы за ним потянулось. Нигде бы ему уже спокойно работать не дали.
