Женщины в игре без правил - Щербакова Галина Николаевна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
– Он тебе кто? Любовник?
– Почему не брат? Сват? Шурин? Деверь? – возмутилась Елена.
– Точно любовник, – сказала лежащая глобусом живота вверх Вера, попавшая сюда по причине плохо видящих глаз. «Мне тужиться опасно», – объясняла она. У нее прекрасно срабатывал закон компенсации – плохо видя, Вера слышала любой секрет в чужое ухо и радостно делилась открытиями. Именно она выклевала тайну, что молодой ухоженный мужик любовник не Елены, а ее матери, женщины немолодой и строгой.
«Только мне этого не хватало, – думала Елена. – Обсуждать с ними маму».
Но они сели вокруг нее кружочком, даже Вера приподнялась на локоток и сказала:
– Да ладно тебе… Разбежимся в разные концы и сроду не увидимся… Как это у них началось? Кто кого охмурил?
– Я не разговариваю с матерью на эти темы, – ответила Елена.
– А с кем же ты разговариваешь? – строго спросила Вера.
– У нас в семье это не принято. Ни с дочерью, ни с матерью… Это табуированная тема.
– Какая? – спросила Вера. – Мать гуляет с дядькой, который годится тебе, и вы про это ни гугу?
– Девочки! – сказала Елена. – Мне сердиться вредно, но если вы меня не оставите в покое, я устрою скандал. Я такое устрою, что мы все родим преждевременно.
– Скажи одно, – все-таки вставила слово Вера. – Всего одно. Он детей бросил ради твоей матери?
– Нет, – ответила Елена. – Нет у него детей. Все? Все!
Мысль, сделав нехитрый переворот, сошла с колеи и побрела туда, куда не звали. К Павлу Веснину. Не раз и не два пыталась дойти Елена в это зафлажкованное место – резервацию под его именем. Идти или не идти дальше? Искать или не искать? И всегда все кончалось одним и тем же: она его непременно нашла бы, будь она пуста. Тогда поиск был бы не поиск, а просто игра в угадайку: «Ты меня помнишь? Ты меня знаешь?» Сейчас же – что бы она ни говорила и как бы себя ни вела – задача дается ему. Как ты поведешь себя, Павел Веснин, в этом случае? А? Как? Но ведь она сама пришла к нему в ту ночь? Сама!
Нет, если бы он хотел, он бы уже объявился хоть раз. Приехал бы и позвонил в дверь. Значит, это была «в той комнате незначащая встреча». И ребенок у нее не от него… Он скорей от той погибшей девочки, что уронила на них слезу. Хотя в ее положении и в наше время оперировать, даже очень тайно, мистическими мыслями глупо и бездарно. Не подумать ли тебе, подруга, как ты вырастишь двоих детей на одну зарплату? Конечно, есть мама… Но получалось, что у мамы в кои-то годы возник роман, а она на нее с малым дитем, свинство же! В больнице отметили, что у Елены как бы все показатели пошли на минус, и ее положили под капельницу.
Наталья у места своей аварии оказалась неожиданно. Только-только отколупнула с лица струпья после несча-стья и научилась тональной пудрой скрывать розовые пятнышки от них.
С тех пор как она бросила свой плодоносящий бизнес, прошло всего месяца два, но течь в дому образовалась приличная. Главное же, опереточный муж, смирно стоявший в дорогом стойле, быстро отвязался, объяснив это тем, что ему, творческому человеку, стало утомительно перебирать ногами в одном месте. «Застой», – образно сказал он о стойле.
Наталья ждала, что в этот момент у нее загорячеют ладони и возникнет тонкая звенящая струна и вниз по струне к ней придет знание в виде слова ли, изображения, касания и твердая, как кристалл, или густая, как горячий асфальт, проблема ли, неизбежность превратится сначала в облако, потом в туман, потом в кольцо дыма, а потом просто исчезнет навсегда, оставив после себя легкий запах сгоревшей бенгальской палочки. Но со времени аварии она была бессильна. Тогда, сразу, отказывая своим клиентам, она думала, что поступает так, руководствуясь неким высшим смыслом, а оказалось, руки, выбиравшие деньги из вазы, знали все раньше. Денежки надо поберечь.
Теперь, когда спали струпья с лица и муж вышел из пут, в которые вошел сам добровольно и радостно, Наталья поняла, что жизнь ее выкинула из машины не только в прямом смысле, но и в некотором другом тоже. Она думала, сколько еще сможет продержаться на старом ведьминском авторитете, используя накатанные приемы, а то, что к этому надо будет прибегнуть, не вызывало сомнения: она привыкла жить хорошо, начиная считать деньги сначала со ста, потом с тысячи, потом с десяти тысяч, потом с пятидесяти долларов, перед самым вылетом «в дверь, как в трубу», сто долларов были у нее расхожей бумажкой на день. Надежды на работу среди нетрадиционников лопнули. Кучно держались только слабаки. Те, что знали «струны и горячие ладони», предпочитали индивидуальную трудовую деятельность. И правильно делали, между прочим.
Оказаться без таланта и без хорошего счета в сорок лет – это штука посильнее, чем фауст-патрон. Это атомная бомбардировка, когда на стене после тебя останется одна тень.
Нет, Наталья еще не была в той панике, которая уже поражение. Нет и нет! Больше всего она злилась на мужа и сейчас прикидывала варианты. Что дешевле: быть с ним или не быть. Не проще ли его выделить… Снимая ему, к примеру, квартиру. «Самое дешевое, конечно, – думала Наталья, – его отравить. Это, конечно, я так, в порядке бреда… Но вариант красивый… Я бы его хорошо похоронила».
Именно на этой увлекательной мысли ее захватил звонок: звонила Мария Петровна.
– Елене поставили капельницу, – сказала она. – Я очень беспокоюсь. Не можешь ли ей помочь ты… своими методами?
«Господи! Где ты была, сестра, два месяца назад, когда от меня шел ток!» – подумала Наталья. Но сказала другое.
– Конечно, – сказала она. – Где она лежит?
Попала же она на место собственной аварии, потому что хотела по дороге захватить «одну ведьмочку» из молодых, да раннюю, которая ее, Мавру, чтила, которая с ума спятит, что та ее о чем-то просит. У Натальи есть хорошее объяснение: «Родственница. Она, Мавра, родственников не пестует. Запрет, мол, ей такой дан». В их деле, где начинается правда, а кончается вранье, никто не знает. Сам человек не знает: плетет, вяжет лыко, а глядишь – у него в руках уже серебряная нить… Но не факт, что надолго красавица-нить попалась в руки… Глядишь – опять лыко.
Ведьмочка жила почти на том самом перекрестке, откуда вперед головой вылетела Наталья, а Мавра, сердешная, сгорела дотла.
Ступив на асфальт, Наталья почувствовала жар и изнутри, и извне. Так уже было в детстве. Она забыла про это, а сейчас вспомнила. Перед тем самым последним маминым гриппом. Она играла во дворе, сгребая лопаточкой грязь. Ночью выпал снег, но утром растаял, и ей так тогда хотелось добраться до беленьких кучек, что еще гнездились там, где не топтались люди. Она пробивалась к снегу лопаткой, а мама кричала, чтоб вышла из грязи. Мама выбивала половик, который свернула с вечера, мечтая бросить его на чисто-белый снег, а снег исчез, и приходится по половику тюкать выбивалкой, а была мечта о снеге, была…
Так вот, вдруг маленькая Наташа почувствовала жар изнутри и снаружи. Мир на минуту стал другим, без снега, без грязи, без половика, без выбивалки… Без мамы… Она смотрела в ту сторону, где была мама, но там не было никого… Там абсолютно никого не было…
…Сейчас же – наоборот – мама была. Она опять стояла, держа в руках Елену, как тогда, в первый раз.
– Что ты мне хочешь сказать? – спросила Наталья. – Если помочь ей, то я туда и иду.
Но в этот миг, как оглашенная, выскочила из подъезда «ведьмочка» Клара, круглая, как колобок, девица, вся в перетяжечках, как младенец. От нее тоже шел жар, отчего Натальин жар скукожился, засох, свернулся, обратился в прошлогодний лист и пристал к сапогу. Наталья аккуратненько сняла лист и спрятала в сумочку. Клара внимательно следила за этими странными движениями. Мавра – мастер в их деле и просто так грязь с улицы в сумку не положит. Хотя у пройдошистой Клары была и другая мысль, погрубее, попроще: Мавра положит любую грязь хоть в сумку, хоть к сиськам – для понту! Дело это известное, жизнью проверенное, не напустишь туману и тайны, ни черта не сработаешь. Их рыбешка очень уж часто ловится на кусочек дерьма. Но то, что Мавра ворожит перед ней, Кларой, которую сама и пригласила, обижало. Я-то тебе не клиент!
