Р.А.Б. - Минаев Сергей Сергеевич (читать книги онлайн .TXT, .FB2) 📗
На стеклянном глобусе над крыльцом Центрального телеграфа играли солнечные блики, по Тверской сновали очень занятые люди. Все они были молоды и успешны, но меня среди них не было. А из Камергерского тем временем спустился мужчина лет тридцати, волочивший кучу прозрачных пластиковых мешков с вещами из химчистки. Он был одет в строгий серый костюм, белую рубашку, но без галстука. На его груди болталась пластиковая карточка-пропуск. Не доходя до наших столиков, он игривым голосом спросил у одной из соседских девиц:
– Still lunching, Svetlana? Come back to the office, I miss you.
А она ответила ему:
– Miss me? O, Martin, there you’ve been all my life?
И я просто рот раскрыл, влюбившись в этот диалог, и в эту девушку, которая столь легко флиртует со своим боссом по-английски, и в этого босса, который настолько хорош, что может лишь слегка пожурить подчиненную за долгий обед. И я ждал, что их диалог продолжится, приоткрывая дверь в манящий меня мир еще на пару сантиметров (или дюймов?), и я узнаю еще чуть-чуть об этих интересных и недосягаемых людях. Но Мартин пошел дальше, а Светлана вполголоса сказала своей подруге:
– Козел, блин…
И эта ее агрессия оказалась за рамками моего понимания, но тогда я так мало знал о вселенной этих замечательных людей. В тот вечер я больше не пил. Я сидел с полупустой кружкой пива и завидовал каждому проходящему парню в желтом галстуке. Я очень надеялся на то, что мой офис категории «А» просто еще не построили.
А из динамиков все неслось и неслось: – Кarma police —
I’ve given all I can
It’s not enough
I’ve given all I can —
But there’s still on the payroll…
This is what you get
This is what you get
This is what you get
Then you mess with us…
И то лето было очень жарким. А в августе грянул пресловутый финансовый кризис, и все резко перестали обсуждать корпоративные машины и «соцпакеты», перейдя на более приземленные вещи. И парни в желтых галстуках надолго исчезли с летних веранд и променадов. Чтобы не дразнить мою зависть, надо полагать…
Крысиные бега
Все настолько нестабильно
В наши стабильные времена,
Что может раздаться звонок на мобильном,
И – оба-на!
О. Груз
It’s a maze for rats to try
It’s a maze for rats to try
It’s a race, a race for rats,
A race for rats to die.
Placebo. Slave to the Wage
13
Все «хорошее» в офисе, как правило, происходит в пятницу. На вторую половину пятницы обычно назначают важные производственные совещания, или подведение итогов, или «корпоративные университеты» или объявление новых планов, стратегических задач, или «изменения в философии компании» (в таких случаях ты еще с утра получаешь по почте двадцатистраничный документ, озаглавленный «С мыслями о будущем», или «Новые горизонты», или еще того хуже). Такое впечатление, что начальству неуютно жить с ощущением, что в календаре есть такие нелепые дни, как выходные. Поскольку достать тебя во время уикенда крайне затруднительно, они делают все, чтобы испортить его ожидание. Сделать так, чтобы в пятницу вечером «никто не ушел обиженным».
Так вышло и на этот раз. В одну погожую октябрьскую пятницу, около десяти утра, наш начальник обнаружил на своем столе фирменный бланк, гласящий, что в его, господина Львова, услугах руководителя департамента продаж корпорация более не нуждается. Расчет и компенсацию за неотгуленный отпуск можно получить в бухгалтерии сегодня или в любое удобное время на следующей неделе. А что касается пропуска, ключей от кабинета, корпоративного автомобиля и корпоративного же телефона, равно как и представительской карточки – все эти предметы он, господин Львов, должен сдать в течение часа уполномоченному сотруднику службы внутренней безопасности. Далее в письме было еще что-то про обход хозяйственника, инвентаризацию кабинета и прочее, но Львов этого не видел. Он сидел, втыкал затуманившимся взором в фирменный бланк, потом пытался включить компьютер, из которого СБ еще накануне предусмотрительно вытащила системный блок, потом механически звонил сисадминам, чтобы они «пришли проверили, что, черт возьми, с компом!» (на «черт возьми!» он особенно интонировал), а после пулей вылетел из своего кабинета, помчался в приемную, чтобы записаться на прием лично, провел там минут десять, пытаясь пробить брешь в необъятной груди секретарши, которую та выставила вперед оборонительным редутом (интересно, почувствовал он, как в этот момент напряглись ее соски или нет?), но все его попытки успехом не увенчались.
Возвращался на свое место он очень медленно, будто каждый шаг давался ему с огромным трудом. Пробегавшие по коридорам коллеги жались по стенкам, мило щебетавшие секретарши на ресепшен вмиг умолкли, даже вечно гудящий ксерокс и тот, кажется, замер. Проходя мимо нашего пенала, он открыл дверь, просунул голову, оглядел нас, хотел было что-то сказать, потом поморщился и свалил. Честно говоря, мы даже не успели надеть приличествующие моменту скорбные лица. Сидели и занимались своими делами, точнее бездельем. Он понял, что говорить особенно нечего. Мы и так в курсе.
Потому что ровно в девять сорок пять мы получили мейл all staff, сухо сообщивший, что с сегодняшнего дня Львов руководителем более не является. Компания благодарит его за огромный вклад, за самоотдачу, за годы, проведенные в корпорации, а главное, за результаты, достигнутые на посту руководителя (за которые его и вышвырнули). Переводя с корпоративного на русский, это значило, что теперь Львов – никто, полное чмо, ничтожество, пустое место, кретин и главный виновный в проваленном плане. И вообще, с сегодняшнего дня компания не уверена, что у нее был такой сотрудник, и компании кажется, что все сотрудники в этом также не уверены.
Львов понуро возвращался на свое место. Из спортивного, моложавого чувака в ладно скроенном костюме, с хорошей стрижкой и немного самодовольным лицом он в одночасье превратился в понурого мужика лет под сорок. Даже костюм его выглядел каким-то непростительно мятым. Мужик бросил усталый взгляд на ресепшн, опустил плечи, посерел лицом и перед тем как зайти к себе, хриплым голосом попросил секретарей принести ему пару пустых коробок. Что они и исполнили незамедлительно. Принесли аж три. Каждая секретарша несла свою коробку на вытянутых руках, как шапку Мономаха, и аккуратно поставила ее на стол. Все делалось нарочито медленно, так, чтобы успеть упиться отчаянием очередного раздавленного машиной человека.
И мы не можем винить этих тварей. Не каждый день компания позволяет себе таким образом разнообразить досуг своих подчиненных. Ведь увольнения в большом коллективе служат для нас тем, чем служили публичные казни на площади для праздных зевак Средневековья.
Не знаю, что думал в эти минуты Львов. Вспоминал ли он то время, когда что-то еще можно было изменить? Винил ли нас? Или коммерческого? Или думал, что скажет сегодня жене? Или подсчитывал компенсацию? Или просто тупо не мог сообразить, как же оно все так вышло? А может быть, Львов унесся мыслями в сегодняшнее утро, когда он тщательно брился, еще более тщательно выбирал галстук, придирчиво осматривал себя в зеркало перед уходом, целовал жену, репетировал по дороге в офис «служебное» выражение лица – в общем, делал все, чтобы выглядеть наилучшим образом. Не зная, что именно сегодня его и вышвырнут. Честно говоря меня это не волновало. Может я и бессердечный ублюдок, но Львов, пожалуй, был ублюдком похлеще.
Зато у меня не хватило лицемерия оказаться среди тех, кто, вроде Нестерова, зашел пожать ему на прощанье руку. Впрочем, так же, как не хватило цинизма отправить ему конверт, как Загорецкий. Конверт, в котором лежала открытка в стиле пятидесятых, на которой мускулистый рабочий поднимал вверх кулак, декламируя:
Волю свою собери в кулак,
Не охай!
Не ахай!
Выполнил план – посылай всех в пизду!
Не выполнил, сам иди на хуй!
Интересно, что слово «был» стало использоваться применительно к Львову практически через пять минут после появления емейла. Такой уж у нас чуткий коллектив.
