На Лесном озере - О'Брайен Тим (книги хорошего качества .TXT) 📗

Александр и Джульетта Джордж «Вудро Вильсон и полковник Хаус»

У нас как раз начался урок физкультуры. Я им велел отрабатывать броски по кольцу, прошло минут пять—десять, и тут приходит директриса. Зовет меня в сторонку, сообщает новость. Сама тут же наутек, трусиха такая. Я, правда, тоже не шибко был на высоте. Сказал Джону, чтобы принял быстренько душ, – дескать, мама пришла, ждет. Когда у мальчишки такая беда, просто сердце разрывается. [27]

Лоуренс Элерс, учитель физкультуры

Другая родственница, Джесси Боунс, вспоминает типичный пример «поддразниваний» доктора Вильсона. Семья собралась на свадебный завтрак. Томми [Вудро] опоздал к столу. Отец извинился за сына и объяснил, что Томми был так взволнован, встав с постели и обнаружив у себя над верхней губой еще один волосок, что умывание и одевание заняло у него больше времени. «Я очень хорошо помню, как мальчик залился краской», – сказала миссис Брауэр.

Александр и Джульетта Джордж «Вудро Вильсон и полковник Хаус»

Его отец никогда не был физически агрессивным. Пол, когда трезвый, мог быть очень внимательным к ребенку исключительно нежным. Джон любил его как сумасшедший. Да и все любили. От моего мужа исходил какой-то Удивительный магнетизм – сияние какое-то, – взглянет на тебя своими синими-синими глазами, словно большим горячим солнцем озарит… Только вот когда он опять за бутылку, солнце как будто перегорало, что ли. Мне кажется, в глубине души он был очень грустный человек. Если бы только знать, о чем он так грустил. Я до сих пор не понимаю.

Элеонора КУэйд

Когда Линдон Джонсон учился в колледже, однокашники говорили не только о том, что он постоянно лжет, лжет по мелким и крупным поводам, лжет так часто, что слывет самым большим вралем на весь кампус, – они говорили также, что есть какая-то психологическая причина, побуждающая его к этому.

Роберт Кейро. «Годы Линдона Джонсона»

Да, амбиции у него были, и еще какие, но лично я это не считаю минусом. Нет амбиций, нет политики – простая истина. К тому же идеалы у Джона тоже имелись. Хороший демократ-прогрессист. Очень преданный делу. Бедным помогать, и так далее, и так далее, до опупения. Теперь, глядя назад, когда я уже знаю то, что знаю, я думаю, что он хотел этим загладить военные дела. Я так себе представляю: возвращается парень сам не свой, раздрызганный весь, потом женится на Кэти, и начинается у них эта великая любовь. Никогда не видел, чтобы два человека были так друг в друга по уши. И потихоньку он приходит в себя. Но про вьетнамское дерьмо никому ни слова – ни жене, ни мне, никому. Проходит время, и он уже не может ничего рассказать. В ловушку попал, понятно? Такая вот у меня версия. Не думаю, чтобы это с самого начала была намеренная ложь, просто он держал язык за зубами – а кто бы не держал на его месте? – и довольно скоро он себя убедил, что ничего и не было. Ведь он, не забывайте, был фокусник. Умел людей дурачить. Меня вот одурачил, поди ж ты… Такую мерзость в себе носить, это же запросто спятить можно… Короче, я думаю, ко всем этим его мечтаниям о том, как жизнь наладить, ко всем его амбициям и вашингтонским грезам с самого начала была подмешана ложь; а раз так, это не могло не кончиться колоссальным самообманом. Когда на уровне штата – это одно. Но он ведь шел в сенат Соединенных Штатов. Дерьмо должно было выйти наружу – так уж политика устроена. И, конечно, нас стерли в порошок, а ему что теперь остается – с самого начала начинать? Опять полный раздрызг. Этот пустой взгляд мертвеца, о котором я вам говорил.

Энтони Л. (Тони) Карбо

Я не знала, что делать. Это на похоронах его отца. Так кричал – унять было невозможно. Ужас просто.

Элеонора КУэйд

Христа прикончить! [28]

Джон Уэйд

Я взял одноствольное ружье моего отца, которое он много раз обещал подарить мне, когда я вырасту. Вооружившись им, я двинулся наверх. На первой лестничной площадке мне встретилась мать. Она шла из комнаты, где лежало его тело… она была вся в слезах. «Ты куда?» – спросила она… «Я иду на небо!» – ответил я. «Что? Ты идешь на небо?» – «Да, и не останавливай меня». – «А что ты собираешься делать на небе, бедный мой малыш?» – «Я собираюсь убить Бога, который убил моего отца».

Александр Дюма. «Мои воспоминания»

Джон так с этим и не смирился. Я слышала, как он ночью разговаривал, целые беседы вел понарошку с отцом. Как и я, хотел объяснений – знать хотел почему, – но, похоже, в конце концов каждый из нас пришел к своему печальному ответу.

Элеонора КУэйд

Дети действительно часто испытывают гнев, потому что воспринимают смерть родителя как намеренный уход… Это вызывает отрицательные последствия в том случае, если неизжитое детское горе переносится в зрелый возраст.

Ричард Р. Эллис «Маленькие дети: бесправное горе»

Стыд… может быть понят как рана в человеческом «я». Он часто возникает в раннем возрасте как результат интернализации презрительного голоса, обычно родительского. Упреки, предостережения, издевки, насмешки, изоляция и другие формы пренебрежения или агрессии вносят в него свою лепту.

Роберт Кейрен. «Стыд»

Я подошел к хижине, и оттуда выскочила женщина. Я выстрелил и ранил ее, тогда она опять побежала внутрь и вышла с ребенком и другими людьми… Там были мужчина, женщина, две девочки… Подошел один из второго взвода, забрал у меня автомат и сказал: «Всех подряд убивать!» Он их застрелил.

Рой Вуд, показания на военном трибунале

– Кто стрелял?

– Почти все. Иногда это выходило случайно. Мой приятель Кудесник, он просто…

– Кто-кто?

– Кудесник. Он случайно застрелил старика, так он мне сказал. Я думаю, рефлекс сработал.

– Кто такой Кудесник?

– Парень один. Не помню, как его по-настоящему звали.

– Может быть, постараетесь вспомнить?

– Попробую .

Ричард Тинбилл, показания на военном трибунале

Джон! Джон! О, Джон!

Джордж Армстронг Кастер

– Итак, что вы увидели в этом рву?

– В этом рву лежали люди.

– Можете сказать сколько?

– От тридцати пяти до пятидесяти.

– Что они делали?

– На вид все были мертвые.

Рональд Гржезик, показания на военном трибунале

Там все воняло, особенно этот ров. Повсюду мухи. Они светились в темноте. Это было как не знаю что – как потусторонний мир. [29]

Ричард Тинбилл