Площадь диктатуры - Евдокимов Андрей (читать хорошую книгу .txt) 📗

А в это самое время в Ленинградском Обкоме, как всегда, шуршали бумаги. Входящие аккуратно регистрировались в канцелярии общего отдела и расписывались по руководителям. Обзаведясь необходимыми резолюциями, документы размножались и поступали в исполняющие подразделения. Соответствующие начальники назначали исполнителей и строго следили за установленными сроками. Боже упаси, их превысить! Уже на следующее утро из общего отдела приходила короткая распечатка: "Нарушены сроки исполнения вх. н-ра", и ниже следовала целая строчка цифр. Последствия могли быть неблагоприятными. С подразделения снимались баллы, начислявшиеся для подведения итогов социалистического соревнования, а конкретных виновников на первый раз лишали премии, если повторялось - увольняли.

Десятки тысяч страниц упорядоченно перемещались между отделами и секторами, накапливались, сортировались и расписывались по адресам, тоннами оседали на стеллажах сектора экспедиции, и в конце концов грузились в машины фельдсвязи на заднем дворе Смольного.

Заведующий сектором Волконицкий нервничал и торопился. Истекал срок отправки внеочередного инструктивного письма. С самим собственно письмом проблем не было. Оно было давно согласовано и подписано, но в самый последний момент заколодило приложение. Второй секретарь Обкома требовал жестче разоблачать идеологических противников, называть конкретные фамилии, как можно больше фамилий.

– Хватит деликатничать! - распаляясь, кричал он. - Эти мерзавцы рядом с нами. Пусть на каждом предприятии, в каждой парторганизации знают врагов в лицо! И сами принимают меры! К каждому! Обвалять в дерьме, погрузить на тачку и - за ворота. Рабочие быстро разберутся, кто есть кто. А не разберутся - подскажем! Или мы не авангард рабочего класса?

Однако непосредственные начальники Николая Владимировича - Воронцов и Кузин - были людьми в высшей степени осторожными и требовали прямо противоположное.

Промучившись до позднего вечера, Волконицкий не стал испытывать судьбу. Слегка почиркав стенограмму недавнего совещания с журналистами, оставил выступления Гидаспова, Кузина, Суркова и Воронцова. Результат должен был устроить всех. Была конкретика, были фамилии, произнесенные с самого верха - попробуй поспорь! Но до запланированных 11 страниц не хватало двух с половиной. Их заполнила речь Мельниченко, ветерана партии с пятидесятилетним стажем.

"Старый конь борозды не испортит, хоть и вспашет неглубоко", - подумал Волкницкий и пошел получать согласующие резолюции.

2.7. Не сыскать ключа-ключика во глубок воде

По дороге в Краснодар пришлось сделать две пересадки: в Москве и Харькове. Но, переплачивая проводникам почти вдвое, он прекрасно понимал: если захотят найти - все равно найдут!

Горлов засыпал и просыпался, мимо неслись заснеженные поля и голые, черные рощи. Менялись соседи по купе, но он их не запоминал.

"Беглец бежал быстрее лани, беглец бежал быстрее лани", - строчки привязались назойливо и неотступно, скрежетали, как колеса вагона - железом о железо, но продолжение никак не вспоминалось.

Последние дни будто слились в этом стуке, с того момента, когда они сбежали из дома отдыха. Он так торопился, что даже не стал ждать утра, когда откроется бухгалтерия. Нина обещала получить деньги за неиспользованные дни потом, после его отъезда. Он толком ничего ей не объяснил потому, что и сам не понимал случившегося. Однако первая догадка - еще там во время обыска - позже стала уверенностью: причины связаны с той историей, когда он попросил Рубашкина помочь в подготовке документации. Горлов думал, что после беседы с Павлом Владимировичем из КГБ - или - Васильевичем? - все закончилось. Однако, вот - продолжение!

Где-то он слышал, что КГБ никогда не отпускает своих жертв? Задолго да перестройки можно было слушать "Голос Америки", травить анекдоты и даже читать "Доктора Живаго", но только до тех пор, пока тебя не заметили.

Так, что же им теперь от него надо? Горлов искал и не мог найти ответа, однако был уверен, что самое лучшее - как можно дольше не появляться дома.

Проехали Ростов, и погода переменилась. Солнце грело даже через запыленные окна, в оврагах лежал снег, а в полях стаяло и местами пробивалась изумрудно яркая зелень.

– Мороз ударит - озимым хана! Природа совсем разладилась, на который год опять без урожая, - глядя в окно, горестно покачал головой сосед, но Горлов промолчал.

– Суровый ты мужик, на москвича похож, - обратился к нему сосед.

– Раз похож, значит - так и есть, москвич, - сказал Горлов.

– Неужели донского казака обидишь? Не выпьешь за кампанию?

Разлили по полстакана, закусив салом и мягким хлебом, потом молча добавили, пока не кончилась бутылка. Разговаривать не хотелось, и сосед, видно, что-то почувствовал.

– Вот и моя станция! Брось, не переживай, все образуется. Удачи! - сказал он, выходя из купе.

Поезд пришел в Краснодар в два часа ночи. Горлов не предупредил Цветкова, и место не было забронировано, но он все же пошел в гостиницу "Москва", где останавливался раньше.

Горлов долго звонил, пока к дверям не подошел заспанный швейцар.

– Написано же русским языком: мест нет, - едва приоткрыв, проворчал он.

Горлов молча сунул ему пятерку и прошел внутрь.

– Кончай спать, Галка! Выходь и скажи, что некуда, а то от меня не понимают, - закричал швейцар на весь вестибюль.

Администраторша протирала глаза и на ходу поправляла сбившуюся набок юбку, но увидев Горлова, узнала и улыбнулась:

– Опять к нам? А заявки на вас нет. Ладно, поселю в исполкомский, но только до утра, сменщице скажу, что-нибудь придумаем.

Номер стоил больше тридцати рублей, но Горлов вместе с заполненной анкетой положил в паспорт пятьдесят, и администраторша осталась довольна.

Приняв душ, Горлов лег и, перед тем, как заснуть, подумал, что лучше никогда не ездить поездом.

Утром его никто не разбудил, и Горлов проспал до одиннадцати. Приняв горячий душ, он позвонил Цветкову.

– Ты в Краснодаре? - удивился тот. - Вот, не ждал, но очень кстати. Сейчас у меня запарка, а в три буду в офисе, подъезжай.

В буфете было безлюдно и пусто. Ни масла, ни колбасы не было, только яичница, и Горлов долго ждал, пока ее принесут. Запив съеденное нетеплым, едва подкрашенным чаем, он спустился в регистратуру.

Вчерашней администраторши уже не было, а та, что сидела на ее месте, смотрела хмуро и куда-то в сторону.

– Могу продлить только до вечера с условием по первому требованию.

– Что по первому требованию? - переспросил Горлов.

– Выселение! Если вас не будет, то мы вещи сами вынесем, но лучше - сдайте в камеру хранения, - сказала она, протягивая квитанцию на доплату.