Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич (читаем книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
– Ну и чудно. – Я дохожу до машины, сажусь на заднее сиденье и собираюсь открыть газету. Аристарх почтительно закрывает мою дверцу и не уходит. Я поднимаю на него глаза:
– Антон, так как же с остатком-то быть? – говорит он.
Я опускаю стекло, пронзительно смотрю на него и произношу классическую фразу, авторство которой приписывают Борису Березовскому:
– Понимаешь, Аристарх. Деньги были. Деньги будут. Но сейчас денег нет. Вот как снимешь всё до конца, приходи за расчётом. Поехали! – Я трогаю водителя за плечо, и мы отъезжаем.
По дороге в ресторан я снова гоняю в «Streat racing» на телефоне. Играю уже девятую партию и в тот момент, когда моя машинка готовится установить новый рекорд скорости в одну минуту двенадцать секунд, звонит Вербицкий. Я точно знаю суть нашего будущего разговора и его состояние в данный момент, и от этого мне кажется, что даже звонок моего мобильного звучит как-то особенно истерично. Я прошу водителя остановиться, выхожу из машины и отвечаю:
– Я слушаю.
– Антон, я прочитал.
– Отлично, Аркадий Яковлевич, вы должны дать Вадиму команду стартовать.
– Но… ты вообще понимаешь, на что идёшь?
– На что?
– Это же… Антон, это же чистая подстава!
– Вы помните наш последний разговор о том, есть ли у меня конкретика? Вот это та самая конкретика. Она вам не нравится?
– Нет, почему же. Просто… ну, ты понимаешь, это слишком нестандартно. Если точнее, это шельмовство.
– Аркадий Яковлевич, вы о чём сейчас говорите, а? О каких стандартах? Может, вы просто боитесь?
– А ты не боишься?
– Я? Нет.
– Ты думаешь о последствиях?
– Аркадий Яковлевич, мы медиа-солдаты. Мы находимся на фронте Великой Отечественной Медийной Войны. У меня задача взять высоту и закрепиться. Остальное неинтересно. Дайте Вадиму команду начинать или я выхожу из проекта. – Я понимал: либо я прожму Вербицкого, либо он передаст мне свой страх. И я перегорю. Уж лучше уйти сразу. – Я прошу вас, дайте Вадиму команду…
– Ты представляешь, что они ответят аналогично, только сильнее? – Голос Вербицкого дрожал.
– Не ответят.
– Почему?
Я отнял телефон от уха, пытаясь успокоиться. Испуганный паузой, Вербицкий снова заговорил:
– Антон, ты меня слышишь? Почему не ответят?
– Аналогичного ответа не будет, – произнёс я почти по складам, – потому что у нас нет Российской армии. Мы, в отличие от них, не несём за неё ответственности.
Повисла пауза. Не дожидаясь, пока Вербицкий переварит услышанное, я говорю:
– Мне кажется, мы просто теряем время. Позвоните, пожалуйста, Вадиму.
– Хорошо, – сухо ответил он и отключился.
В «Гудман» я опаздываю минут на пятнадцать. На втором этаже уже сидит Костя, обложенный газетами, и делает пометки в блокноте. С тех пор как мы виделись последний раз, прошло года четыре. За это время Костя стал обладателем обширной залысины, пивного живота, довольно строгого тёмно-синего костюма и часов «Tag Hauer». Лицо его тем не менее осталось все тем же лицом отличника. Только оправа у очков сменилась с роговой на более дорогую.
– Ну, привет, Костян. Извини за опоздание, пробки. – Мы обнимаемся, хлопаем друг друга по плечам и садимся за стол.
– Рассказывай, – начинаю я, – какие новости, кого из наших видел?
– Да особо никого. Встречались прошлой весной в институте, ты, кстати, чего не пришёл?
– А мне кто позвонил? – деланно обижаюсь я.
– Тебе Катька Ильина звонила, подруга твоя бывшая, – ухмыляется Костя, – очень хотела тебя увидеть. Она сына родила два года назад.
– Да ну? От кого?
– Не спрашивал, но уж точно не от тебя.
– Это святая правда. Ну что, много народу было?
– Человек двадцать. Степан Цуканов, Леха Краснов…
– Степан в группе своей играет ещё?
– Да нет, вроде, всё уже.
– Ясно. Ахуенно играл, помнишь? Кто ещё?
– Ирка Афанасьева, Вадим Борисов, Анька с Виталиком, Костя Лукьянов, – дальше он перечисляет имена и фамилии людей, которые мне совершенно ничего не говорят. Чтобы не обидеть, я улыбаюсь и киваю.
– А Кольку Кудрявцева помнишь? – Костя снимает очки, вытирает салфеткой лоб и проникновенно смотрит на меня. Я чуть было не переспросил: «А кто это?» – но вовремя осёкся. – Погиб в автокатастрофе, представляешь?..
– Кошмар. Такой талантливый парень был, – картинно склоняю я голову к столу. – Надо помянуть.
Я подзываю официанта и прошу Dewars. Костя продолжает рассказ о том, кто женился, кто развёлся, кто где работает. Я поражаюсь его осведомлённости о делах наших сокурсников и отмечаю для себя, что наши студенческие годы представляют для него большую ценность. Тогда как мне, напротив, и вспомнить почти нечего. Приносят виски.
– За Колю, – дрожащим голосом говорю я.
– Вечная ему память, – отвечает Костя.
Мы пьём не чокаясь, и я ловлю себя на мысли, что уже не первый раз поминаю человека, которого в принципе не могу вспомнить. После виски несут еду, и Костя продолжает свои байки. Я иногда вставляю восклицания, типа: «Вот это да!», «Не ожидал от него!», «Ты смотри!». После новостей из жизни какой-то его одногруппницы Ольги, я замечаю в ответ: «А какая баба была, никому не давала!».
Костя, готовый было проглотить порцию салата, застывает с вилкой и спрашивает:
– В смысле?
– Ну… в смысле, скромная была она, эта… Ольга. – Я понимаю, что моя реплика была не в кассу.
– Конечно скромная. Она же хромая была, ты чего, не помнишь её?
– Да?! Спутал по ходу с кем-то. – Видимо, лицо моё выражало в этот момент состояние «не попал», и Костя, дабы не ставить меня больше в неловкое положение, перевёл разговор на другую тему.
– Ты расскажи лучше, чем занимаешься? Я слышал, ты в структурах Вербицкого? Готовишь среду для оппозиции перед выборами?
– Ой, я тебя умоляю. Так, помогаю по некоторым проектам.
– Ладно, не скромничай. В интернете, по ящику и на «Эхе» только и слышно: «Дроздиков то, Дроздиков сё». Ты уже стал звездой.
– Я простой технолог. Это СМИ масштабируют просто. Вот ты у нас звезда. Главный по экономике в таком издании. Давай выпьем! За нас!
Угольников смотрит на часы, что-то прикидывает, потом соглашается. Мы какое-то время обсуждаем происходящее в стране, экономическую ситуацию, и я плавно вывожу Костю на скандал вокруг банка «Зевс», начавшийся в интернете.
– Ты думаешь, это серьёзно? – спрашивает Костя.
– Я не думаю, я знаю. У банка большие проблемы из-за обналички, со дня на день отзовут лицензию, и тогда… – Я замолкаю. – Давай ещё по одной, я тебе сейчас такую тему расскажу. Погоди. Молодой человек, можно вас?
Подходит официант и вопросительным знаком наклоняется над нашим столом:
– Молодой человек, принесите ещё Dewars. Граммов двести, да, Кость?
– Давай уж триста.
– Слушай, чего человека зря гонять. Знаете что? Несите сразу шестьсот.
– Не, не, Антон, мне ещё в редакцию ехать, – Костя снова смотрит на часы.
– Костян, я тебя прошу. Чего не допьём – выльем. Давайте, давайте, несите. Видите, человек торопится?
Я рассказал Косте о целом букете заболеваний, поразившем «Зевс», накрутил три десятка подробностей, и по мере того как Костя хмелел, подкидывал ему разные жареные факты. К концу литра я договорился до того, что падение «Зевса» может повлечь за собой падение «Альфа-банка», а там уже и всему рынку пиздец. Не зная, как обосновать свою заинтересованность в падении «Зевса», закончил я тем, что в данный момент работаю по заказу чиновников из Минфина, которые исполняют государственную программу по переделу банковского сектора России. Услышав это, Угольников снял очки, глянул на меня уже довольно мутным глазом и поинтересовался:
– А ты-то тут при чём? Ты же на другой лагерь работаешь.
– Как тебе объяснить, – а объяснить этот неожиданный поворот я мог только наглостью, рождённой пятьюстами граммами виски, – а я, Костя, профессиональный медийщик. Я на всех работаю. И на оппозицию, и на администрацию и… в общем… вот так.
